Рассказы о Джей-канале - Олег Клинков Клинков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Словно в ответ, снизу донеслось мычание…
Латышев
… Латышев сдернул с головы энцефаллор и некоторое время сидел молча. Потом сказал:
– Надо бы еще раз протестировать его мозг, Глеб. Уж больно… – он, не договорив, с сомнением покачал головой.
– Я уже думал об этом, – Болдин поднялся, взял у Латышева энцефаллор и уложил приборы в шкаф. – На следующем снимке протестирую.
– Хорошо… Слушай, Глеб, может, мы неверно считаем его устойчивость? – спросил Латышев. – Он пересидел на уровне две минуты…
– Там был провал, Николай Алексеевич, – Болдин рассеянно выглянул в окно. – Я справлялся в Уровневом контроле.
– Что, именно тогда, когда Князев там сидел?
– Да. Возник как раз на исходе десятой минуты и закончился сразу, как только Князев оттуда ушел.
– Вот как?.. А характер?..
– Обычный провал. Пульсации просто упали до нуля, без каких-либо всплесков.
– Так… Ну, хорошо… – Латышев с минуту просидел в задумчивости, затем без всякого перехода сказал: – А с Князевым давай так. Попробуй прямо сегодня восстановить структуру уровня.
Болдин недоуменно посмотрел на него.
– Николай Алексеевич, какая же структура по снимкам всего лишь двух подуровней? Мы меньше пяти даже в лучших случаях…
– Подожди, Глеб, – остановил его Латышев. – Я все понимаю. Меня сейчас интересует только достоверность восстановления. Нужно считать ее после каждого снимка, как только она станет мало-мальски приемлемой, будем прекращать обследование. Ты понял?
– Понял.
– Ну, хорошо… Князев сколько уже спит?
– Да уже ему пора, – сказал Болдин, посмотрев на часы. – Я пойду приведу его?
– Давай.
"Все-таки странно, – подумал Латышев, оставшись один. – Провал уж больно… аккуратный, что ли… как по заказу… Случайность? Или что-то другое?.. Но откуда?.. Сам Князев не мог погасить пульсации, он просто не знает, как это делается. Да и в любом случае провал не был бы гладким… Пожалуй, случайность. В конце концов, провалы почти обычное дело…"
Его размышления прервал вошедший Князев.
– Присаживайтесь, Андрей, – Латышев указал на кресло, исподтишка наблюдая за Князевым. Выглядел тот уставшим. – Где вы потеряли Болдина?
– Он сказал, что скоро придет, – не принимая предложенного полушутливого тона, угрюмо ответил Князев.
– Понятно… Как вы себя чувствуете?
– Нормально.
Говорил Князев, глядя в сторону, отрывисто и как будто нехотя.
– Вы напрасно не стерли снимок, – помедлив секунду, сказал Латышев. – Это будет без нужды накапливаться в вас…
Князев вскинул на него глаза.
– Мне кажется, что это мое право, Николай Алексеевич, – глядя в упор на Латышева, сказал он. – Это ведь моя память, не так ли?
Латышев почти физически ощутил, как внутренне напрягся Князев, готовый к немедленному и безоглядному отпору.
– Разумеется, это ваше право, Андрей, – мягко сказал он. – Никто это не оспаривает, успокойтесь… А то, что вы задержались недопустимо долго на уровне… Видите ли, Андрей, если уж вы согласились помочь нам, вам надо точно выполнять инструкции. Не будь случайного провала в пульсациях, боюсь, вы не были бы уже нормальным человеком. Пульсации на седьмом слишком велики даже для вас с вашей уникальной устойчивостью…
– Я все понял… – перебил его Князев.
– Что ж, хорошо, – Латышеву показалось, что Князев совершенно не слушал его. – Итак, не более пяти минут, что бы там вам ни привиделось. Семь – максимум, для снимка достаточно полутора-двух. Если вопросов ко мне нет, вы можете приступать.
Князев молча поднялся, подошел к стенду и лег в кресло. Делал он все с удивившей и насторожившей Латышева какой-то угрюмой, обреченной решимостью.
Когда через минуту в комнату вошел Болдин со стопкой машинных распечаток в руках, Князев уже был на уровне.
– Я просчитал структуру седьмого, – сказал Болдин, мельком взглянув на стенд. – Как раз сейчас заканчивали.
– И что расчет?
– Достоверность практически нулевая, – Болдин прошел к окну. – Сейчас посмотрю подробнее.
Он устроился в кресле, разложил на коленях распечатки и принялся их просматривать. Время от времени он поглядывал то на стенд, то на Латышева, и по мере того, как часы над стендом отсчитывали минуты, а Князев не приходил в себя, взгляд Болдина становился сначала все более удивленным, а потом и недоуменным. Латышев сидел неподвижно, скрестив руки, с непроницаемым лицом глядя на стенд. В конце концов Болдин не выдержал.
– Уже семь минут, Николай Алексеевич, – негромко окликнул он Латышева.
– Больше, – ровно отозвался тот. – Когда ты пришел, он уже с минуту был на уровне.
Болдин хотел что-то сказать, но промолчал и отвернулся.
"Это, наверно, все… – уже почти спокойно подумал Латышев, когда истекла десятая минута. – Два провала подряд – это из области чудес… Но сейчас-то он все еще нормален!.." – тело Князева по-прежнему было в "позе внимания".
– Слушай, Глеб, – Латышев повернулся к Болдину. – Мне все-таки кажется, что мы неверно считаем его устойчивость. На имитаторе он держал почти двести единиц…
– Да что вы, Николай Алексеевич, в самом деле! – с досадой сказал Болдин. – Я ведь не практикант. Что вы думаете, я не прозакладывался тысячу раз на эти двести единиц? Десять минут – это его предел. Выводить его надо, совсем сгорит.
– Но ведь не горит же!.. – с отчаянным недоумением сказал Латышев. – Посмотри на его позу.
Болдин раздраженно взглянул на стенд.
– Шарлатанство все это, Николай Алексеевич, – в сердцах сказал он. – И вы это лучше меня знаете. Есть расчеты, и уже три минуты, как он должен помешаться. Вы что, надеетесь на второй провал?..
– Погоди-ка! – перебил его Латышев. Он быстро подошел к видеофону и вызвал Группу уровневого контроля.
На экране возникло лицо диспетчера:
– Слушаю вас, Николай Алексеевич.
– Кто-нибудь из наблюдателей за седьмым вернулся за последние две-три минуты? – спросил Латышев.
– Нет. Новая пара там только около десяти минут.
– Когда должны вернуться?
– По обстановке…
– Хорошо, понятно… Жаль, – огорченно сказал он, погасив экран.
– Неужели вы рассчитываете, что он опять попадет в провал? – спросил Болдин.
– Ты знаешь, Глеб, – задумчиво сказал Латышев, еще раз посмотрев на стенд и убедившись, что в позе Князева ничего не изменилось, – мне кажется, я бы этому уже не удивился. Вся эта история, на мой взгляд, начинает как-то странно выглядеть… – он помолчал несколько секунд, потом решительно