Китайская невеста - Майкл Скотт

Чжао снял очки и протер стекла.

— Мне трудно проверить все эти слухи, — проговорил он. — Но я знаю наверняка, что маркиз один из видных аристократов в Европе и обладает большим богатством, чем многие короли.

Принцесса перешла к сути вопроса.

— Я предложила Лайцзе-лу выйти замуж за нашего кузена, Шан-Вэя, если, разумеется, она того пожелает.

Чжао отлично понимал, предложение сестры императора предпочтительнее всех иных предложений, касающихся его дочери. Посмотрев сначала на Ань Мень, затем на дочь, он понял, что оказался в незащищенной позиции.

Лайцзе-лу даже позволила себе удовольствие едва заметно улыбнуться. Предложение Ань Мень возвращало контроль над своей судьбой в ее собственные руки. Теперь, если Джонатан не появится до истечения срока, до той крайней черты, обозначенной отцом, она сможет уклоняться какое-то время от выполнения требования отца, ссылаясь на то, что вопрос о том, какое предложение предпочтительнее, имея в виду брак с Шан-Вэем. Разумеется, она не в силах оттягивать это до бесконечности, поскольку рано или поздно отец добьется от нее ответа и раскроет ее обман. Но пока принцесса предоставила ей преимущество в дополнительном времени. По-прежнему цепляясь за свою мечту, в глубине души Лайцзе-лу верила в то, что Джонатан вернется к ней, и только надежное доказательство его смерти разобьет ее надежду.

«Лайцзе-лу» неуклонно продвигался в южном направлении через Северную Атлантику и Карибское море. Погода оставалась благоприятной, с резкими встречными ветрами, которые позволяли Джонатану Рейкхеллу полностью использовать преимущества благоприятствующей судьбы, выматывая себя работой сильнее, чем остальных членов команды. Часто он проводил долгие часы на капитанском мостике, командами добиваясь все большей и большей скорости корабля от его огромных парусов. Клипер демонстрировал свои лучшие ходовые качества, разрезая зеленовато-синие волны с удивительной постоянной скоростью в двадцать узлов.

Даже когда корабль подошел к экватору и вошел в наводящую ужас экваториальную штилевую полосу, удача не покидала Джонатана. Когда ветер затихал, и корабль был готов застыть без движения на зеркальной глади моря пребывая в неподвижном состоянии день за днем, Джонатан неустанно убеждал себя, что силы природы на его стороне. В этой полосе ветры заметно ослабели, но все же дули непрерывно и вновь усилились, когда корабль вышел в Южную Атлантику.

Стремясь не терять времени он ограничил свое пребывание в Рио-де-Жанейро, пристав лишь для пополнения запасов воды, свежего мяса, овощей и фруктов. Ограничив срок разрешения выхода на берег всего лишь одними сутками Своей команде, он закупал весь провиант с лодок, тут же окруживших корабль. А поскольку никто из команды не стал сходить на берег, то Джонатан сэкономил время необходимое для ведения переговоров с местными властями о цели посещения.

Простояв на якоре менее суток, корабль вновь вышел в открытое море. Погода продолжала благоприятствовать. Изредка налетали шквальные ветры, которые, однако, не были помехой. Однажды ночью во время сильного шторма, взяв командование кораблем на себя, он всю ночь провел на палубе. Он устал, но был возбужден, и с каждым днем в нем росла уверенность, что он сможет вовремя добраться до Кантона и не допустить брак Лайцзе-лу с другим.

Затем, когда корабль все ближе подходил к мысу Горн, нижней оконечности Южной Америки, стали появляться первые признаки перемен в судьбе. Небо затянули свинцовые облака, освещаемое вспышками молний, море сделалось грязным и серым, ветер налетал резкими шквалами, вынуждая вахтенного быть особенно внимательным. Пошел дождь, люди и паруса промокли до последней нитки, с каждым днем холодный туман, обволакивавший клипер, становился все гуще.

Как-то раз, когда его сменил Илайджа Уилбор, Джонатан устало прошел в офицерскую кают-компанию выпить чашку черного кофе. Сняв непромокаемую накидку, он устало опустился в кресло и сумрачно уставился в иллюминатор, стекло которого покрывала морская соль, понемногу, но непрерывно смываемая холодным дождем. Иногда в море бывали периоды, когда человек не мог найти сухого места, и любой моряк в эти дни был готов продать душу дьяволу за один лишь день на берегу под согревающими лучами солнца.

Удерживая кружку обеими руками, Джонатан твердил себе, что судьба сполна отплатила ему за самоуверенность. Невозможно проплыть половину пути вокруг земного шара не столкнувшись с плохой погодой и теперь он получал ее в полной мере. И все же он не имел права жаловаться на судьбу. До сих пор ему редко приходилось убирать часть парусов, и у него все еще сохранились хорошие шансы поставить новый рекорд скорости прохождения маршрута от Нью-Лондона до Кантона, хотя сам по себе рекорд именно в этом особом плавании для него ровным счетом ничего не значил. На карту поставлено гораздо большее.

В небольшой камбуз вошел Хомер Эллисон, пытаясь миганием глаз отогнать сон, он налил себе кофе из чайника, который постоянно пополнялся коком, и подошел к иллюминатору. Некоторое время он смотрел на море, не говоря ни слова.

Джонатан знал, о чем он подумал, однако отказался повиноваться предрассудку моряков, считавших, что беда обязательно произойдет, если о ней произнесешь вслух. Он произнес:

— Нам придется туго, если к тому времени, когда мы подойдем к Магелланову проливу, погода не переменится.

Хомер поскреб подбородок, отхлебнул кофе и пробурчал «да».

Продолжать эту тему было бессмысленно. Даже при более благоприятных погодных условиях Магелланов пролив — водный проход, отделявший Южноамериканский материк от группы островов, вместе именуемых Огненной Землей — был исключительно трудным для плавания. В группе островов имелся один крупный остров, пять среднего размера, а мелких такое множество, что им не было счета. В самых неожиданных местах, в зависимости от высоты прилива, одни пики подводных скал, из-за которых мог пойти ко дну даже такой крупный корабль, как «Лайцзе-лу», торчали над водой, другие же все время оставались в подводном положении. На материке возвышались горные вершины, порождавшие сильные ветры на Огненной Земле, площадью около двадцати семи тысяч квадратных миль, на которой обитали только горные козы. Все пространство, не защищенное от ветров, поражавшее своей пустынностью, наводило на всех ужас, но более всего устрашало моряков.

Магелланов пролив давал одно преимущество: он позволял судовым капитанам за несколько часов совершить плавание из Атлантического океана в Тихий. Во время плавания в Китай Джонатан дважды преодолевал его: туда и обратно, поэтому он не испытывал страха перед ним, но знал, что к этому водному пути следует относиться с большим уважением. С детства слышал он рассказы о кораблях, потерпевших крушение на подводных скалах, после того как, сбившись с курса, шли протоками между островками, которые заканчивались тупиками. За последнее десятилетие два торговых судна компании «Рейкхелл и Бойнтон» из-за плохой погоды, не давшей им возможности преодолеть пролив, были вынуждены повернуть обратно.

— Мы справимся, Хомер, — сказал Джонатан.

— Конечно, — ответил первый помощник.

Оба знали, что им предстояло много потрудиться. По мере того как клипер продолжал плавание на юг, сдерживаемый сильными ветрами и громоздящимися валами волн, время от времени, когда туман рассеивался, мелькал материк. Эта часть Аргентины, известная как Патагония, представляла собой огромное безжизненное и дикое пространство, где горы поднимались до небес, а море разбивало свои волны о высокие скалы береговой полосы. Всякий раз, бросив взгляд в сторону негостеприимного берега, моряк начинал говорить что-то невнятное.

Джонатан надеялся войти в пролив сразу же после рассвета, когда можно будет разглядеть скалы, представлявшие грозную опасность для судоходства. По мере приближения к берегу ветер нарастал, обрушиваясь на корабль такими яростными порывами, что пришлось убрать часть парусов.

Хомер Эллисон присоединился к Джонатану, Оливеру и рулевому. Он внимательно присмотрелся к американскому флагу, реявшему на верхушке мачты, затем понаблюдал за поведением парусов.

— Места для поворотов на галсы, чтобы войти в пролив, кажется, не хватит, капитан, — проговорил он.

Джонатан пристально рассматривал вход в пролив, сознавая, что как только он войдет в него, ветер достигнет штормовой скорости.

— Попробуем, — сказал он, — но не уверен, что нам удастся сделать это сегодня утром.

Едва он произнес это, как небо стало еще темнее, проливной дождь, движимый ветром, хлестал людям в лицо.

Верхние реи приказали ослабить, поставили штормовые стаксели, чтобы удерживать носовую часть корабля по ветру. Джонатан продолжал двигаться вперед, но встречный ветер стал таким мощным, что продвижение было минимальным. Как бы велико ни было его личное желание поскорее добраться до Кантона, он отлично понимал, что не имеет права рисковать жизнью экипажа и судном.