Ахиллесова пята - Александр Надеждин

– Если только у вас самих однажды не возникнет желания нам об этом рассказать, – снова с некоторой иронией добавил Верней, но, заметив быстрый неодобрительный взгляд своего старшего товарища, тут же громко откашлялся.

Годено поспешно продолжил:

– Еще раз повторяю, не спросим. Даже более того, мы не будем от вас требовать, чтобы вы прекратили общение с вашими русскими друзьями. – Борель при этом поднял на него удивленный взгляд. – Общайтесь на здоровье, пожалуйста, нет проблем. Дружбу надо укреплять. Культурные связи. Только у нас к вам будет одна маленькая просьба. Перед вашими встречами с друзьями не сочтите за труд пообщаться сначала с нами. Мы же тоже заинтересованы в развитии дружбы. А у вас ведь сейчас в информационном плане возможности не ахти.

– Вот мы вам для друзей информашки и подбросим. Ради дальнейшего укрепления дружбы. И связей, – от Вернея последовало новое добавление, которое на этот раз неодобрения не встретило.

Годено снова продолжил:

– После встреч тоже хотелось бы, чтобы вы нас не забывали, навещали. «Друзей», естественно, о факте нашего с вами общения информировать не стоит. – Он, выждав небольшую паузу, устремил на Бореля цепкий взгляд. – Ну что, какие мысли в вашей светлой голове? – Годено видел, что Борель уже смирился – крепость фактически сдалась, он заметил это еще гораздо раньше, когда до кульминации их разговора и встречи было далеко, но он очень хорошо понимал, что побежденному противнику всегда надо дать возможность почетной капитуляции, если ты, конечно, не хочешь превратить его из просто противника в своего заклятого врага, и поэтому, не дожидаясь реакции на свой вопрос, продолжил – так, как будто искомый ответ им уже получен: – Ну вот и славно. Я с самого начала знал, что мы с вами найдем общий язык. В конечном счете умные люди всегда сумеют между собой договориться. И хватит об этом. Будем считать, что с лирикой и с дипломатией на сегодня покончено. Давайте немного поговорим о делах практических. Прежде всего не могли бы вы нас просветить на предмет того, о чем вы так увлеченно рассказывали вашему нынешнему русскому другу во время вашей с ним позавчерашней встречи.

Борель снова увидел перед своими глазами последнюю из показанных ему ранее фотографий. Он медленно потупил взор и тихо засопел. Ему так не хотелось делать последний решающий шаг в разверстую перед ним пропасть, что он, даже несмотря на то, что отлично знал о неизбежности этого шага, тем не менее, решил все-таки скорее не намеренно, а инстинктивно, ухватиться за единственную и, в общем-то, бесполезную соломинку. – А-а зачем вы об этом спрашиваете? У вас же есть записи.

– Нам же нужно проверить вашу память, внимательность. Анна-Луиза считает, что у вас с этим небольшие проблемы, – искаженный однофамилец знаменитого русского царя немного помолчал и, как бы между прочим, добавил: – Ну, уж заодно и... искренность тоже. Если вы, конечно, не будете насчет этого иметь ничего против.

В устремленном на него взгляде Борель прочел такую убедительную просьбу не иметь ничего против поступившего ему последнего предложения, что только коротко вздохнул, пожал плечами и немного неуверенно произнес: – Ну... в общем... эта информация для вас, я думаю, вряд ли может представлять большой интерес. Это для русских, для самих, она, конечно, важна.

– Ну... нас, конечно, порой обвиняют в некоторой бездушности. Но, уверяю вас, это абсолютная напраслина. На самом деле мы очень близко к сердцу принимаем проблемы друзей, – успокоил его Годено и тут же ободряющим голосом добавил: – Рассказывайте, Огюст, рассказывайте.

Через два часа с небольшим серый «Рено Меган» на довольно приличной скорости плавно въехал с авеню Жана Жореса на улицу Лафайета и, в уже понемногу редеющем потоке автомашин, продолжил движение по вечернему Парижу, по направлению к центру города.

– Ну, что скажешь? – после некоторого молчания спросил седок, сидящий на переднем месте справа у своего соседа в водительском кресле. Они только что, буквально пять минут назад, распрощались со своим третьим попутчиком, которого любезно подбросили прямо к его дому, то есть, если быть точным, не совсем к его, а к дому соседнему, с таким расчетом, чтобы машину и выходящего из нее жильца дома номер 15 по авеню Жана Жореса не увидел случайно кто-нибудь из его возвращающихся домой соседей.

– По-моему, нормально. Все как по нотам. Особенно мне понравилось, как ты его осадил, когда он про записи брякнул. Как ты думаешь, он поверил, а, Анри? – ответил и затем сам задал вопрос не отрывающий глаз от бегущей впереди него дороги водитель.

– Во что? – в свою очередь, спросил Анри.

– В то, что они у нас есть. Ну... записи.

– Конечно. Откуда ему знать, какая это морока организовывать прослушку, тем более в каком-то там «левом» бистро и тем более наверняка не зная заранее, что именно в этом месте состоится интересующая тебя встреча. Да и вообще, ты, наверное, сам уже должен был заметить, что людям несведущим свойственно верить в магическое всесилие спецслужб. – Анри повернул голову налево и с легкой улыбкой посмотрел на своего спутника. – Почему-то.

– Это верно, – подтвердил спутник, но на улыбку не ответил, а посчитал нужным добавить, думая о чем-то своем: – Нет, в принципе... в принципе, прослушку можно было бы организовать. Запросто. Ну... не запросто, конечно, но... Уж с хозяином, я думаю, договорились бы без проблем. Мне Дидье из оперативно-технического отдела как-то рассказывал. Они один раз знаешь где жучков понасовали? Ни за что не поверишь.

Анри поморщился:

– Ты этого хвастуна больше слушай. И вообще, Жюль, запомни одно очень хорошее и универсальное правило: если можешь лишний раз не светиться, не светись. Кабатчики, они же все, как на подбор, болтуны да сплетники. И потом, когда б ты успел все оборудовать.

– Заранее можно было бы поставить.

– Когда – заранее? За неделю? За месяц? А если б они вообще в это место никогда больше не пришли? Здесь ведь не угадаешь.

– Но ты-то ведь как-то угадал.

– Угадал, – с немного загадочной, немного самодовольной улыбкой подтвердил Анри.

– И каким же образом? Позвольте полюбопытствовать. – Жюль, продолжая следить за дорогой, немного скосил глаза в его сторону. – Может, все-таки мсье соизволит поделиться секретом. Со своим младшим товарищем.

– Отчего ж не поделиться. Ужин в «Прокопе»[33] – заячье фрикасе в сидре – и все секреты ваши.

– Заметано. Нет, серьезно, как ты прокачал, что они снова здесь объявятся? А? И наружку за ними постоянную ставить на захотел. Ну-ка давай, давай, делись рецептом... дамасской стали и севрского фарфора.

Анри усмехнулся:

– Рецепт прост, дружок. Что у нас писал Рене Декарт в своих «Рассуждениях»?

– Каких «Рассуждениях»?

– «Рассуждениях о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках».

Жюль, после некоторой паузы, отняв правую руку от рулевого колеса, сделал ею неопределенный жест, сопроводив его довольно невнятным мычанием.

– Не помнишь? – участливым тоном спросил Годено. – Зря. Что такое настоящий француз без логики Декарта?.. Так вот, он сказал следующее: обратить себе на пользу явления нашего бытия можно, только продвигаясь от следствий к причинам и используя многочисленные частные опыты.

На этот раз пауза перед ответом продлилась немного дольше.

– Я... что-то не очень... а при чем тут?..

Анри увидел слева от себя уже практически полный фас вопрошающего, который с каждым новым мгновением стремительно терял свой статус полноценного участника дорожного движения, и поспешил ему об этом статусе напомнить: – От дороги не отвлекайся. – Он немного удовлетворил свою потребность в интеллектуальном наставничестве и решил перейти из сферы чистого разума в область разума практического и приступить, вернувшись к заданному ему ранее вопросу, к наставничеству уже профессиональному: – Ну вот смотри. Как у них с предыдущим товарищем все происходило? С господином вторым секретарем по культурным связям. Ты его еще не застал.

– Как?

– Очень просто. Тот, кстати, тоже был субъект такой... активный. Не в меру. Везде, куда можно, старался нос свой сунуть. Ну мы и решили заняться им поплотней. Выявили круг наиболее подозрительных контактов, в числе коих и был замечен Борель, и установили, в ходе разработки, что этот самый господин второй секретарь, накануне своей встречи с Борелем, часа два, с утра, покрутившись по городу, приезжал потом на улицу Гренель, в их старое здание посольства, якобы по делам службы, еще часа два-три там терся и где-то к двенадцати пятидесяти пяти подгребал к месту встречи и усаживался на известную скамеечку, напротив известной же арочки. Достаточно лишь было предположить, что подобный же алгоритм однажды будет повторен его преемником, – и в постоянной наружке автоматически тут же отпадала всякая необходимость. Постоянная наружка тоже ведь дело такое. Во-первых, дорогое, хлопотное. Пойди ее выбей, без солидного обоснования. А во-вторых, она в основном лишь на первых порах результат хороший дает, и то, если большими силами, чтоб можно было постоянно людей менять. А так расшлепает ее объект – а рано или поздно это всегда случается – и все, залег на дно. Жди потом, пока снова пузыри пускать начнет. Ну и зачем это надо, когда все можно сделать гораздо проще.