Небо остается нашим - Марина Чечнева

Были уверены, что доберемся до своих. Усталости не чувствовали, но надо быть осторожными. Хотели пристроиться у одного раскидистого куста, но автоматная очередь заставила искать другого пристанища. Нашли укромное местечко, затянули потуже ремни и сидим. Медленно светает. Сегодня - Первое мая. Хочется жить. Кругом так красиво! Что-то делают наши девушки? Вероятно, беспокоятся за нас. Вдруг страшный рокот потряс воздух. Это идут наши штурмовики. Сзади ударили зенитки. Рядом плюхаются осколки от снарядов. Мы теснее прижались друг к другу. Вот уже полдень. Наши самолеты беспрерывно бомбят и штурмуют позиции врага. Прямо над нами завязался воздушный бой. Наблюдаем и радуемся за своих. Небо покрылось тучами. Моросит дождь, холод забирается под гимнастерки. Стало совсем тихо. Стемнело, пора идти. Обошли стороной зенитку. Над головой слышен гул наших маленьких самолетов. Чувство радости и гордости наполнило сердце - это летят наши подруги.

Бесшумно раздвигаем камыш и идем почти в полный рост, скользя по дну. Болото кончилось, перед нами лес. Что-то жуткое было в его безмолвном величии. Идем по кустам. Поднимается невероятный треск. Замрешь на минуту, послушаешь, и опять дальше на восток. Весенняя холодная вода, в которой мы провели ночь, дала себя знать - Леля простыла, ее душит кашель. Она тихо кашлянула, и вдруг сзади, совсем близко, раздался ответный сдержанный кашель и вслед за ним хруст веток. Мы замерли. Когда шаги смолкли, быстро пошли прочь от этого места. Так прошла вторая ночь. Просидели в кустах еще один день. У Лели сегодня, второго мая, день рождения. Поздравила, подарила четыре семечка подсолнуха, случайно обнаруженных в кармане брюк. [114]

В эту ночь пришлось пробираться через кучи сваленных деревьев, противотанковый ров, две небольшие речушки. Третьего мая на рассвете вышли на наши артиллерийские позиции. Нас очень хорошо встретили, вкусно накормили и помогли добраться до полка. Мы среди своих близких, родных подруг!

Прибыв в полк, Оля Санфирова и Руфа Гашева отказались от отдыха и в первую же ночь снова вылетели на бомбежку. Бои с каждым днем становились все ожесточеннее, было не до отдыха.

Всегда живые в памяти моей

В начале июня мы перебазировались из Пашковской в станицу Ивановскую. Действовали с «подскока» у станицы Славянской. Здесь на большом аэродроме вместе с нами базировались истребители. Днем работали они, ночью - мы. В этот период наш полк, помимо бомбежек, вел разведку войск противника в районе Гостогаевской, Молдавской, Северных Садов, колхозов «Светлый путь», имени Ленина, «Красный Октябрь» и станиц Курчанская и Варениковская. Чаще всего вылетали на разведку экипажи Амосовой, Худяковой, Поповой, Тихомировой, Пискаревой и наш с Клюевой.

В Ивановской 10 июня 1943 года полку вручали гвардейское Знамя. На церемонии вручения присутствовал командующий 4-й воздушной армией генерал К. А. Вершинин.

…На зеленом поле выстроились летчики, техники, штурманы, вооруженцы, командиры и политработники.

Сегодня у нас праздник. Страна вручает нам прославленное в боях и битвах гвардейское Знамя.

Почти у всех блестят на груди ордена и медали - символ воинской доблести и отваги. О многих однополчанах идет слава по всему фронту.

Перед строем полка зачитан Указ Президиума Верховного Совета СССР о преобразовании нашего полка в гвардейский.

- Доблестные гвардейцы! - обратился к личному составу член Военного совета фронта генерал-лейтенант А. Я. Фоминых. - Вы самоотверженно защищаете Родину [115] от фашистских захватчиков. Вы показали образцы замечательного героизма и беспредельной преданности любимой Отчизне. Но сейчас от каждого воина требуется удесятерить наши удары по врагу. Вы обязаны совершенствовать свою боевую выучку, всемерно укреплять дисциплину и организованность, усилить бомбовые удары по врагу, храбро и умело защищать нашу Родину. Военный совет выражает уверенность, что вы с честью пронесете сквозь битвы гвардейское Знамя, приумножите славу доблестной русской гвардии. Вперед, на разгром врага!

Гремит могучее гвардейское «ура».

Затем генерал Фоминых вручил Знамя майору Бершанской. Евдокия Давыдовна чуть наклонила древко, чтобы нам были видны вышитые на алом бархате полотнища слова: «46-й гвардейский авиационный полк». Потом, опустившись на колено, коснулась губами края Знамени. Минута торжественной тишины. И вот у развернутого Знамени звучат слова гвардейской клятвы Родине, партии, советскому народу:

- Товарищи гвардейцы! Принимая гвардейское Знамя, дадим клятву советскому народу, Коммунистической партии, Советскому правительству, что высокое звание гвардейцев оправдаем с честью в жестоких боях с врагом. Мы, женщины-воины, гордо пронесем гвардейское Знамя через фронты Отечественной войны до окончательного разгрома врага. Будем преданно служить Родине, защищать ее мужественно и умело, не щадя своих сил, крови и самой жизни.

- Клянемся! - ответили командиру сотни голосов.

- …Будем свято хранить и множить славные боевые традиции русской гвардии, советской гвардии…

- Клянемся!

- …Не пожалеем жизни, чтобы отомстить фашистским извергам за разрушение наших городов и сел, за истребление советских людей…

- Клянемся!

- …Клянемся своим гвардейским званием, своей гвардейской честью, что, пока видят наши глаза, пока бьются наши сердца, пока действуют наши руки, мы будем беспощадно истреблять фашистских разбойников. Мы не успокоимся до тех пор, пока не лишим врага последнего дыхания.

- Клянемся! [116]

- …Проклятие и смерть фашистским оккупантам! Слушай нас, родная земля! С гвардейским Знаменем под водительством Коммунистической партии пойдем к победе до полного изгнания врага из пределов нашей любимой Родины!

- Клянемся!

Знамя из рук командира полка передается знаменосцу Наташе Меклин. Рядом с нею, справа и слева, ассистенты Ира Каширина и Катя Титова. Вперед вышла Бершанская, за ней Рачкевич и начальник штаба Ракобольская. Алое полотнище поплыло вдоль строя. Вслед ему дружно гремело «ура». Со Знамени, точно живой, смотрел на девушек-гвардейцев Владимир Ильич Ленин.

Гвардейское Знамя! Внешне все просто - кусок алого бархата, позолота бахромы и букв. Но для нас оно - символ высшей воинской доблести. В нем наша жизнь, слава, честь, гордость. Прежде чем на этом полотнище выткали золотом наименование нашего полка, мы прошли через множество напряженных боевых ночей, через ожесточенные обстрелы, через кровь и смерть.

Смерть… Каждую ночь она незримо витает над нами. Иногда вырывает из наших рядов одну из подруг. Но это не поражение. Побеждаем все-таки мы. Ведь, предав земле тело товарища, мы храним в себе его мысли и чувства. Они торжествуют над смертью. И гвардейское Знамя, что гордо реет над нашими головами, оно тоже свидетельство нашего пренебрежения к смерти и беспредельной любви к своей земле, к своему народу.

* * *

Через несколько дней после вручения нам гвардейского Знамени полк посетил командующий фронтом генерал-полковник И. Е. Петров. Боевая ночь накануне его визита прошла успешно. Летчики и штурманы отдыхали, у самолетов остались только техники и вооруженцы. Все было спокойно, и вдруг с командного пункта передали: «Боевая тревога». Девушки, заспанные, но в полном снаряжении, бросились к машинам. Уже через несколько минут наши У-2 взмыли в воздух.

Неизвестность всегда тяготит. Мы со штурманом не знали, что и думать.

- Посмотри-ка, Оля, - попросила я Клюеву, - уж не сбросили ли фашисты вблизи аэродрома десант. [117]

Но в поле нашего зрения на земле все было спокойно. А вскоре в небо взвилась ракета-сигнал «Приземляться». И только тогда рассеялось наше недоумение. Оказывается, генерал Петров, проезжая мимо нашего аэродрома, заметил, что У-2 стоят без присмотра и боевого охранения. Он подошел к одному самолету, забрал из кабины ракетницы, и никто этого не заметил. Разгневанный, генерал направился на командный пункт и объявил боевую тревогу.

Обо всем мы узнали позже. А пока весь состав полка построили тут же на поле. Командующий прошелся вдоль строя, внимательно осматривая каждую из нас. Временами он хмурился, видимо был раздосадован, но продолжал хранить молчание. Потом подозвал майора Бершанскую, что-то сказал ей. Нас тут же разделили на группы, установили мишени и приказали стрелять из личного оружия. Результаты, как и следовало ожидать, оказались далеко не блестящими. Генерал помрачнел еще больше.

Затем полк построили снова, и тут командующий учинил нам такой разнос, что мы запомнили его на всю жизнь. В каких только смертных грехах нас не обвиняли! Нам указали и на потерю бдительности, и на скверную строевую выправку, и на разнокалиберность формы, и на неумение пользоваться личным оружием.