Маршалы Сталина - Юрий Рубцов

В любом случае, когда нарком обороны Тимошенко и Жуков прибыли с проектом директивы к Сталину, тот ответил категорическим отказом. «Вы что, хотите столкнуть нас с Германией?» — заявил вождь и порекомендовал впредь такие записки «для прокурора» не писать.

Дальше была война… Ее начало наши войска встретили, увы, на положении мирного времени. Всякие попытки руководства Наркоматом обороны заранее отмобилизовать и привести войска приграничных округов в боевую готовность наталкивались на жесткий отказ Сталина. Именно вождь в первую очередь повинен в огромных жертвах, понесенных Красной Армией и списанных на «внезапность нападения». Но свою долю ответственности несет и Жуков. Как начальник Генштаба, он был обязан заранее предусмотреть порядок оповещения о переводе войск на оперативную готовность № 1 и определить условные сигналы. А поскольку этого сделано не было, то последкие мирные, самые дорогие часы (директива № 1 наркома обороны, предупреждавшая о возможности германской агрессии, была подписана поздно вечером 21 июня 1941 г.) ушли не на практическую изготовку к нападению врага, а на длительные и трудоемкие процедуры подготовки текста директивы, ее шифрования и расшифровки на местах.

Сухопутные командиры не очень любят сравнения с Военно-Морским Флотом, но факты говорят сами за себя: благодаря мерам, заблаговременно принятым наркомом ВМФ адмиралом Н.Г. Кузнецовым и Главным морским штабом, сигнал на немедленный переход на оперативную готовность № 1 был передан по телефону в штабы флотов в течение нескольких минут, понят там, как надо, и без промедления принят к исполнению. Для передачи же директивы наркома обороны № 1 в войска западных округов Генштабу потребовалось несколько часов. Времени не хватило, так что к моменту нашествия текст директивы не был известен даже в штабах некоторых армий.

Под воздействием крайне неудачного, катастрофического начала войны недоверие Сталина к профессиональным военным лишь усилилось. Жукову не раз приходилось чувствовать всю силу его несправедливого гнева.

Через месяц после начала войны в ходе очередного доклада начальник Генштаба внес, бесспорно, тяжелое, но диктовавшееся обстановкой предложение оставить Киев, чтобы уберечь от окружения силы Юго-Западного фронта, а затем высказал мысль о возможности нанесения контрудара по ельнинскому выступу немцев на западном направлении. Лишь только прозвучало это предложение, как Верховный Главнокомандующий крайне нервно отреагировал:

— Какие там еще контрудары, что за чепуха? Опыт по казал, что наши войска не умеют наступать…

На слова Жукова: “Если вы считаете, что я, как начальник Генерального штаба, способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего”, последовало:

— Вы не горячитесь. А впрочем… Мы без Ленина обо шлись, а без вас тем более обойдемся…»{97}.

Генерал был снят с поста начальника Генштаба и направлен командующим Резервным фронтом. Но уже его первые шаги по ликвидации ельнинского выступа, а чуть позднее по стабилизации обороны Ленинграда показали Верховному, что без Жукова ему не обойтись. Это были первые положительные подвижки в их отношениях, но полное доверие установилось лишь тогда, когда удалось отстоять Москву.

Оборона столицы сопровождалась драматическими коллизиями. 10 октября 1941 г. Георгий Константинович получил назначение командующим Западным фронтом, который ему предстояло сформировать, увы, заново. Москву обороняли до того фронты И.С. Конева, А.И. Еременко и С.М. Буденного — соответственно Западный, Брянский и Резервный, насчитывавшие в общей сложности 1250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий, 677 самолетов. Сил было достаточно, чтобы при условии их умелого использования сдержать врага до подхода из глубины страны новых соединений. Однако случилась катастрофа: войска, прикрывавшие столицу, попали в окружение западнее Вязьмы.

От трех фронтов в распоряжение Жукова попало всего несколько частей. Лишь через неделю удалось довести численность войск до 90 тысяч бойцов и командиров. Из резерва Ставки и с соседних фронтов на вновь образованную можайскую линию обороны прибывало пополнение. Войска концентрировались на важнейших направлениях: волоколамском (16-я армия К.К. Рокоссовского) и можайском (5-я армия Д.Д. Лелюшенко, а после его ранения — Л.А. Говорова). Часть сил врага сковывали окруженные в районе Вязьмы войска пяти советских армий.

С 15 ноября группа армий «Центр» предприняла второе и, как оказалось, последнее генеральное наступление на Москву. Две недели яростные бои шли в полном смысле у ворот столицы, в результате которых наступательный потенциал группы немецких армий оказался исчерпанным. Командовавший ею генерал-фельдмаршал фон Бок приказал переходить к обороне. Жуков, не имея полной информации, тем не менее, сумел тонко уловить этот момент в результате напряженного анализа обстановки. Он пришел к выводу, что настала пора безотлагательно начать контрнаступление, о чем 29 ноября и проинформировал Верховного Главнокомандующего.

В результате начавшегося 5 декабря контрнаступления под Москвой противник был отброшен на расстояние от 100 до 300 км, потеряв при этом более полумиллиона человек. Впервые за войну стратегическая инициатива перешла к Красной Армии. Это была и первая столь масштабная личная победа Жукова. Недаром он неизменно говорил именно о Московской битве как наиболее для него памятной и дорогой.

Здесь проходил проверку, оттачивался тот исключительно эффективный стиль работы, который был присущ Георгию Константиновичу на протяжении всей его военной карьеры. «Маршал Советского Союза Г.К. Жуков немногоречив; лишнего слова, не имеющего отношения к рассматриваемому вопросу, он не скажет, — вспоминал его многолетний сослуживец генерал-лейтенант Н.А. Антипенко. — Краткость и сжатость формулировок, чисто военная отточенность языка, предельно четкая и ясная постановка задач, способность верно оценить возможности и готовность подчиненного выполнить поставленную задачу — это те особенности, какие я уловил в характере Жукова за время работы с ним… Глубокая внутренняя и внешняя собранность, подтянутость, высокая требовательность, прямолинейность и принципиальность во взглядах и во взаимоотношениях с людьми, железная воля и неспособность подлаживаться под чьи бы то ни было настроения и мнения — это те черты его личности, которые вызывают глубокое уважение к Жукову. Не говорю уже о его выдающемся полководческом таланте»{98}.

Победа под Москвой убедила и Сталина, что командующий Западным фронтом наделен выдающимися военными способностями. Выражением доверия вождя стало назначение Жукова в августе 1942 г. первым заместителем наркома обороны и заместителем (к слову, единственным) Верховного Главнокомандующего. Случилось это в один из самых напряженных моментов войны. Гитлеровская армия, прорвав в конце августа 1942 г. оборону советских войск на Дону и выйдя севернее Сталинграда к Волге, создала серьезную угрозу всему южному крылу стратегического фронта Красной Армии. В этой драматической обстановке Жуков вместе с начальником Генштаба Василевским выдвинули смелый план мощного контрнаступления советских войск. Замысел состоял в том, чтобы нанести по румынским и итальянским войскам, прикрывавшим фланги основной сталинградской группировки немцев, мощные удары, которые привели бы не только к ее окружению, но и к полной ликвидации.

Верховный Главнокомандующий не сразу смог уловил всю полноту замысла двух полководцев. Как позднее вспоминал A.M. Василевский, «от нас потребовалась настойчивость, и надо сказать, что и здесь сыграл основную роль характер Г.К. Жукова».

Результаты проведенного в районе Сталинграда контрнаступления широко известны. Советскому военному искусству эта операция принесла всемирную славу, а лично Жукову — звание Маршала Советского Союза. В истории Великой Отечественной войны это был первый случай присвоения столь высокого звания.

Одно лишь краткое перечисление стратегических операций Красной Армии, в разработке и осуществлении которых Георгий Константинович принимал активное участие в качестве заместителя Верховного Главнокомандующего и представителя Ставки ВГК, говорит само за себя. С августа 1942 г. по ноябрь 1944 г в 15 случаях на него возлагалась координация действий фронтов. При этом маршал, получив право отдавать приказы и распоряжения их командующим, нес полную ответственность за исход операций. В ходе Сталинградской битвы он координировал действия войск Донского и Юго-Западного фронтов, летом 1943 г. — действия Западного, Брянского, Центрального, а затем Воронежского и Степного фронтов в Курской битве. С июля по ноябрь 1944 г. эта функция лежала на нем при освобождении Белоруссии силами 1-го и 2-го Белорусских фронтов. Встав в ноябре 1944 г. во главе войск 1-го Белорусского фронта, Жуков, действуя бок о бок с командованием других фронтов, блестяще осуществил Висло-Одерскую операцию, а затем и битву за Берлин.