по форме, но и по мировосприятию. Поначалу судьба Давида Шраера (Давид Петров – литературный псевдоним, образованный по совету Бориса Слуцкого из русифицированного отчества – Пейсахович [Петрович], – по такому же формообразовательному принципу, как у Давида Самуиловича Самойлова [Кауфмана][66]) складывалась вполне удачно. Он поступил в Первый медицинский институт имени академика Павлова в 1953 году – как раз после смерти Сталина, дела врачей 1952–1953 годов и преследования «безродных космополитов» (моему отцу, певцу, запретили солировать на радио), когда ни о медицинской, ни о литературной деятельности еврею нельзя было даже помечтать. Однако после смерти Сталина обстановка резко изменилась. В институте Давид Шраер-Петров подружился с учившимся курсом выше Ильей Авербахом, будущим известным кинорежиссером, и с будущим писателем Василием Аксеновым, которые и приобщили двадцатилетнего студента-медика к литературной среде – сначала в институте, где действовало литературное объединение (ЛИТО), а потом они в содружестве с Дмитрием Бобышевым, Сергеем Вольфом, Михаилом Ереминым, Евгением Рейном, Анатолием Найманом, Виктором Соснорой, Владимиром Уфляндом и многими другими, впоследствии выдающимися поэтами, писателями и переводчиками, образовали «промку» – литобъединение при Дворце культуры промкооперации (известном в дальнейшем как Дворец культуры имени Ленсовета). Формальными руководителями числились сначала Всеволод Азаров, а затем Зелик Штейнман и Александр Нинов, но, как было отмечено в «Словаре поэтов русского Зарубежья», причем автором статьи являлся один из участников объединения Бобышев, ЛИТО «по существу самоуправлялось» перечисленными выше поэтами и писателями [Бобышев 1999: 432]. Первые публикации Шраера-Петрова появились в периодике – в конце 1950-х и начале 1960-х годов – в многотиражке Первого медицинского института «Пульс», затем в журналах «Пионер» и «Неман», а впоследствии – в альманахе «Молодой Ленинград». Однако гораздо более смелые как по содержанию, так и по форме стихи (в том числе первые блюзы, речь о которых ниже) ходили в самиздате. Уже тогда поэзия Шраера-Петрова была отмечена внимательностью к деталям, расшатанными ассонанто-консонантными рифмами, ритмическими экспериментами. У него с самого начала была тяга к поэтике авангарда, что объясняет его дальнейшее сближение с одним из лидеров «Лианозовской школы» Генрихом Сапгиром, с которым он был дружен еще до переезда в Москву в 1964 году. (См. эссе Евгения Ермолина в данном сборнике.) После окончания мединститута в 1959 году и службы военным врачом в Белоруссии он окончил аспирантуру по микробиологии Ленинградского института туберкулеза и защитил кандидатскую, а впоследствии, уже в Москве, докторскую диссертацию. Большую часть жизни доктор Шраер-Петров совмещал занятия наукой и медициной с литературным трудом. Уже в Москве он начинает активно печататься в периодике – причем и как поэт, и как переводчик, а впоследствии и как эссеист. В 1967 году выходит первая книга стихов Давида Шраера-Петрова «Холсты» в коллективном сборнике молодых авторов[67]. Книгу открывало предисловие Льва Озерова, в котором поэт старшего поколения, известный своим поэтическим афоризмом «Талантам надо помогать, / Бездарности пробьются сами», отметил разнообразный жизненный опыт, глубокую образованность, пристальное внимание к жизни, когда «чувство может и должно быть мыслящим, мысль чувствующей» [Озеров 1967: 116]. При этом, понимая, что неоавангардистская манера письма Шраера-Петрова может быть отвергнута этим весьма консервативным издательством при ЦК ВЛКСМ, Озеров дипломатично написал:
Можно спорить по поводу тех или иных образов или строф Давида Петрова, но одно непреложно: он пристально, настойчиво, неторопливо изучает жизнь. Многие его сверстники уже имеют по две, а то и по три-четыре книги, а он лишь сейчас выходит с первой. Не беда! Спешить нет смысла: дело серьезное – его микроскопы изучают тончайшие живые клетки [Озеров 1967: 117].
Следует заметить, что и автор наряду со смелыми по манере письма текстами включил также некоторые стихи, которые в советском контексте можно было бы считать и более «проходимыми», хоть в них и сохранялись при этом авангардные поиски формы. К последним относятся «Итальянские комсомольцы в пионерском лагере» (см. обсуждение итальянской темы Шраера-Петрова в эссе Стефано Гардзонио в данном сборнике), «Едем служить», которым открывается сборник, «Стихи о верности», «Домик Янки Купалы». При этом Шраер-Петров уже тогда показал себя тонким автором любовной лирики, способным выразить глубокое чувство. Таковы посвящения «Э. П.» – Эмилии Шраер (урожденной Поляк), его жене с 1962 года (стало быть, их золотая свадьба была в 2012 году), причем поток лирики не иссякает и по сей день:
Одиночество
Э.П.
Одиночество.
Ты одна
от меня заслонила дно.
Ты – морская голубизна,
и тебе возвратить дано
все, что я на земле терял,
что мелькало в слоях воды.
Стань моей глубиной!
Войди
в то, за чем я на дно нырял.
Станешь всем. Но когда-нибудь
одиночеством ты побудь,
чтоб сама ты открылась мне
в голубой своей глубине
[Шраер-Петров 1967: 143].
Поначалу жизнь Давида Шраера-Петрова в Москве складывалась довольно успешно: сборник «Холсты», как отмечено выше, был опубликован в 1967 году. Хотя стихи печатали мало, его переводы, которыми он начал заниматься еще в семинарах Ефима Эткинда и Татьяны Гнедич в Ленинграде, были удостоены премий, в частности журнала «Дружба народов» и «Литературной газеты» (1977). Его переводы печатались в ведущих журналах и газетах. Он активно сотрудничал с издательствами «Художественная литература», «Советский писатель», «Вага» (Литва), «Мерани» (Грузия) и другими. В 1974 году он опубликовал в издательстве «Знание» книгу-эссе «Поэзия и наука», а в январе 1976 года Шраер-Петров по рекомендации Льва Озерова, Виктора Шкловского и Андрея Вознесенского был принят в Союз писателей, и книга его стихов готовилась к печати в издательстве «Советский писатель». Процесс, описанный Шраером-Петровым в его мемуарах «Москва златоглавая» [Шраер-Петров 1994][68], части которых потом вошли в мемуарный роман «Водка с пирожными», занял несколько лет и был труден из-за сопротивления некоторых членов правления Союза советских писателей. В план издательства «Советский писатель» был наконец включен большой сборник стихов Шраера-Петрова под названием «Зимний корабль»[69]. Книга так и не была опубликована. И вместе с тем в Д. Петрове, если можно так выразиться, все больше оживал Давид Шраер: потребность вобрать, осознать и претворить в слово свое еврейство – еврейскую часть своей души. Поэтому он стал все больше обращаться к еврейской тематике и даже публично читать стихи, пронизанные еврейскими мотивами. На заключительном вечере весеннего фестиваля поэзии в Литве («Poezijos pavasaris») в 1978 году Шраер-Петров прочитал стихотворение «Моя славянская душа в еврейской упаковке», за что «был подвергнут административному разносу» [Бобышев 1999: 433].
