Редакция «Дурной славы» (Таинственный дом) - Эдгар Уоллес

— И вам удалось повидать его? — со слабым смешком спросил доктор.

— К несчастью, я сбился в счете этажей и вместо того, чтобы попасть в комнату вашего пациента, против своего желания побеспокоил какого-то другого господина. Этот господин по причинам, известным лишь ему, предпочитает скрывать свое лицо от взоров посторонних.

Фолл нахмурился.

— Я не совсем понимаю вас, — заметил он.

— Может, мы пройдем в комнату, тогда все станет понятным и вам.

Послышался какой-то приглушенный шорох, пол задрожал под ногами, словно мимо дома проехал тяжелый грузовик.

— Что это такое?

— Это одно из неприятных свойств дома, с которым приходится считаться, потому что он выстроен над старой шахтой, — ответил врач. — Но что касается вашего необычайного рассказа, то я целиком отношу его за счет вашей разгоряченной фантазии. Вы галлюцинируете, мой друг.

И доктор медленно направился к дверям комнаты, в которую только что проник Смит. Он отворил дверь, но комната была погружена во мрак. Повернув выключатель, Фолл предложил Смиту:

— Прошу вас, войдите.

Смит последовал за ним. То была снова комната, в которой он побывал при первом своем посещении. На полу красовался персидский ковер, и снова перед ним была широкая кровать, на которой лежал старик с мертвенно желтым невыразительным лицом.

Смит тщетно пытался постичь происходящее.

— Вы видите, что стали жертвой своего слишком пылкого воображения, — продолжал любезно врач.

— Я хочу осмотреть комнаты, расположенные над этой комнатой, а также пройти в нижний этаж.

— Как вам будет угодно, — по-прежнему невозмутимо ответил Фолл. — Прошу вас, следуйте за мной.

И он повел детектива на следующий этаж. Комната, помещавшаяся над загадочной спальней мнимого миллионера, оказалась простой, скверно обставленной.

— Мне кажется, у вас эта комната нежилая, — высказал предположение Смит.

— Что не препятствует нам следить за тем, чтобы она содержалась в чистоте и порядке, — ответил доктор.

— А теперь пойдемте вниз.

На лестнице до слуха Смита снова донесся своеобразный шум, однажды уже привлекший его внимание. Стены задрожали.

В нижнем этаже, под комнатой мистера Молла, находилась изящно обставленная спальня. Смит осмотрел ее, но ничего подозрительного в ней не обнаружил.

— Я надеюсь, что ваше любопытство удовлетворено полностью и что ваши спутники не очень скучали без вас, — сказал врач после того, как Смит закончил осмотр комнаты.

— Вы их видите?

— Разумеется. Вы убедились, мистер Смит, что мы пользуемся не только такими простыми приспособлениями, как сигнальные звонки. Стоит отвориться входной двери, как над моей постелью вспыхивает сигнальная лампа. В момент вашего прибытия, по случайности, я находился в соседней комнате и не видел, как вспыхнула лампа… Потом я прошел к себе в спальню и заметил сигнал. Несмотря на то, что тем самым я упустил момент вашего появления, мне не составило труда наблюдать за вашими действиями. Я вам охотно все это продемонстрирую у себя в комнате.

— Я с большим удовольствием ознакомлюсь с вашими приспособлениями.

Комната Фолла помещалась в первом этаже. То был просто обставленный кабинет, из которого вторая дверь вела в значительно более нарядную спальню. Рядом с кроватью стояла круглая подставка, похожая на те, на которые в гостиных ставят вазы с цветами.

— Прошу вас взглянуть, — сказал врач.

Сыщик наклонился и увидел, что в подставке для цветочных горшков вместо дна виднелась матовая стеклянная поверхность. При более внимательном рассмотрении сыщику удалось разглядеть на ней два движущихся силуэта — то были фигуры обоих полицейских, отображенные на этом своеобразном экране.

— Это мое изобретение, — горделиво произнес Фолл, — Мне следовало бы запатентовать его. При помощи сложной системы зеркал лучи попадают на этот экран, обладающий большой светочувствительностью, благодаря чему я имею возможность разглядеть даже то, что творится в слабо освещенном помещении.

— Благодарю вас, это очень интересно, — заметил Смит.

Ему не оставалось ничего другого, как признаться в неудаче своего предприятия.

— Вам будет нелегко отпереть дверь, — продолжал издеваться врач.

— В этом вы ошибаетесь, — ответил Смит, не теряя самообладания.

Доктор включил свет, и вестибюль, к большому удивлению дежуривших полицейских, осветился…

— Мы оставили дверь незапертой.

— Не угодно ли вам попробовать ее отворить, — предложил доктор.

Эла попытался отворить дверь, но все его усилия оказались тщетными.

— Она заперта. Мы применяем систему электрических запоров, — пояснил Фолл. — Мне следовало бы и их запатентовать.

Он вынул из кармана ключ и всунул его в чуть приметное отверстие в стене. В то же мгновение дверь отворилась.

— Желаю вам спокойной ночи, — любезно пожелал полицейским Фолл. — Я надеюсь, что мы скоро снова встретимся.

— В этом вы можете быть уверены, — поспешил заверить его Смит. — Мы встретимся.

Глава 12

ПИСЬМО МНИМОУМЕРШЕГО

Дорис Грей находилась в большом затруднении. Положение ее было трагичным — она не была уверена в смерти своего опекуна. Но независимо от того, был ли он жив или мертв, он задал ей неразрешимую задачу.

Франк Доутон был очень симпатичен ей, но она была еще слишком молода и не искушена жизнью, чтобы разобраться в своих чувствах. К тому же скользкий, как угорь, вкрадчивый и любезный граф Полтаво приобрел большое влияние на нее. Ее занимали его рассказы о пережитом, о городах и странах, его ловкость и остроумие произвели на нее глубокое впечатление. Поэтому ей трудно было дать себе ответ, кого она предпочитает, молодого ли журналиста, или светского иностранца.

После некоторого раздумья она пришла к выводу, что Франк таит в себе меньше привлекательного, чем Полтаво. Что касается условия, изложенного в завещании, то оно противоречило независимому складу ее характера и явилось как бы покушением на ее свободу.

На самом деле она не испытывала желания выйти замуж и готова была примириться с тем, что в течение пяти лет ей не будет выдано ее состояние. Этот срок был бы достаточен для того, чтобы она смогла разобраться в своих чувствах и определить свое отношение к Франку Доутону.

Она любила бывать в его обществе, его присутствие наполняло ее счастьем и радостью. Он был всегда рыцарски вежлив и внимателен к ней. И в то же время она чувствовала, что испытываемое к нему влечение не есть любовь, что она не может решиться сделать его своим избранником.