От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника - З. Нуда

– В вазе? Фиолетовой? Польской?

Вот так! Она в курсе. Интересно, насколько. Я подтверждаю и устанавливается довольно тягостная пауза. Она усаживается на уголок и о чем-то думает, шмыгая носом, забыв про платок в руках.

– Значит, она ее нашла все-таки… Покажите мне вазу.

– Рад бы, да не могу. Ее нет. Ее украли.

3. День четвертый. Понедельник

«Нужно очень много слов, чтобы не сказать правды»

– Как?? Кто?? Когда?? – набор вопросов прямо-таки почти из ворошиловского шоу «Что? Где? Когда?». Только вот, кто из нас ведущий: она или я? Получается, что литовских «бандюков» она не знает.

– Кинга. У меня есть предложение. Давайте я быстренько приготовлю для нас легкий ужин – я же с работы приехал, голодный – и мы поговорим детально. Это займет всего десять минут. Вопросов к вам у меня много, боюсь, умру с голоду… Извините, ляпнул трафаретом. – запинаюсь на полуслове, вспомнив, что «в доме повешенного о веревке не говорят».

– Вы готовьте себе, а я только от чашки чая не откажусь.

Действительно, за десять минут умудряюсь накрыть приличный стол с закусками, овощами и фруктами, вскипятить чайник, сделать чай и кофе. Попутно рассовать по шкафам из пакетов закупленное сегодня, выяснить, что Кинга – журналистка в каком-то вильнюсском гламурном журнальчике типа московского «Наш досуг», что она в Москве с субботы, то есть больше двух дней, что она живет в съемной квартире одна, что она не замужем и не собирается, потому что мужчины ей не интересны в принципе… Меня этим не удивишь. Но она и не пытается этого делать. Для нее – это нормально. Для меня – не то, чтобы привычно, но и необычным не кажется уже давно. Шока не вызывает.

Стараюсь перекусывать не торопясь, подчеркнуто соблюдаю правила приличия, не говорю с набитым ртом, прожевываю тщательно – 33 жевательных движения в минуту, по науке. Говорим много, о разном, но ни слова о главном. Она дожидается, пока я успокоюсь со своим ужином, а я тяну время, пытаюсь сосредоточиться на том, что надо ей говорить, а что – не надо. Наконец, она не выдерживает.

– Так что же случилось с вазой?

– Ее украли в ночь с субботы на воскресенье, пока я был в Рязани. Взломали замок на двери и унесли… Скажите, Кинга, ваша фраза «она ее нашла все-таки» означает, что Барбара была здесь, у меня, с конкретной целью и совсем не той, о которой она говорила. Сахалин и все такое.

– Скорее всего, именно так. Сахалин был поводом попасть в Москву не просто бесплатно, но еще и за гонорар от бизнесмена, которого она сопровождала.

– Хорошо. С этим понятно. А вы знаете, что за история кроется за вазой? Почему она вызывает такой странный ажиотаж? Ее ищут, находят, из-за нее умирают, ее крадут, причем не один человек, а разные люди… Из-за простой стекляшки столько событий не будет разворачиваться…

– Видите ли, Андрей. Я многого не знаю, потому что с Барбарой мы встречались не часто, да и в свои дела она меня посвящала лишь дозированно. Я знаю, что ваза каким-то образом связана с Мальборком – небольшим городком на севере Польши, недалеко от Гданьска.

– Да, я знаю, бывал там когда-то на экскурсии в замке.

– Вот как раз с замком и связана история этой вазы. Но каким образом точно – не знаю. Барбара готовилась к защите диссертации по истории. Что-то там связанное с крестоносцами и крестовыми походами. Она писала ее больше четырех лет. Неделями, а иногда и месяцами жила в Польше, собирала метериалы… Дособиралась… – в руках снова замельтешил платок.

– Но эта ваза была изготовлена совсем в другом месте, в Бялогарде, она современная, не старинная… Какое отношение она может иметь к крестовым походам и Мальборку? Я ничего не понимаю!

– Не знаю. Но с ней что-то связано. Барбара долго искала ее следы, выяснила, куда она была передана из Бялогарда, ездила в Щецин, но консульство России там уже закрыли. Ездила в посольство в Варшаву, в Москву, в МИД, нашла фамилии сотрудников консульства в те годы. Один из них оказался гражданином Литвы и живет в Вильнюсе.

– Шлижюс, по-моему? Консул. – Припоминаю лоснящуюся, но интеллигентную физиномию.

– Видимо, да. Там один такой – литовец – был. Барбара встретилась с ним, беседовала, расспрашивала про всех, у кого могла оказаться ваза. Потом начала искать всех бывших дипломатов подряд по списку. Кто-то уже умер за это время… И вот. Нашла…

Я восхищаюсь ее упорством. И понимаю, что дело, видимо, стоило таких усилий.

Это правда. Я искренне восхищаюсь, потому что знаю, что такое получить нужную информацию в таких организациях как МИД. Тем более что несколько человек в консульстве принадлежали отнюдь не к структуре МИД-а, а к внешней разведке. Надо полагать, что Барбаре кто-то должен был оказывать помощь. Подсказывать, консультировать, направлять, сводить с нужными людьми. И этот кто-то – достаточно осведомленный субъект и с хорошими связями. Кто же это мог бы быть? Литовцы или поляки? А что, если прямо «в лоб» и спросить?

– А вы не знаете, кто мог помогать Барбаре в этих поисках? Ведь общение рядового обывателя с государственными монстроподобными организациями – дело нелегкое и не всегда под силу хрупкой девушке. – Прости, Господи, такую грубую лесть: Барбара была отнюдь не хрупкой.

– У нее есть… был… ну-у… есть, конечно, научный руководитель, профессор истории, с которым она больше всего общалась и консультировалась. Он известный ученый со связями, само собой. Видимо, он помогал ей выходить на такие структуры. Возможно, и еще кто-то был, не знаю.

– А фамилию профессора знаете?

– Нет, но могу выяснить… Когда дома буду. – глаза снова краснеют, платок извлекается на свет божий.

– Так. Хорошо. Но есть еще вопрос. Диссертация Барбары… Она в каком виде существует? Напечатана? В компьютере? На каком языке? Как мне кажется, там могут быть какие-то зацепки. Конечно, вряд ли бы она детально что-то раскрывала в тексте, предназначенном для публичного обсуждения. На мой взгляд, диссертация и история с вазой – это две разные сюжетные линии. История историей, а ваза – это что-то частное, даже личное. Но тем не менее, почитать было бы полезным. Вдруг…

– Работа в ее ноутбуке, дома. В другом месте вряд ли может быть. А текст, естественно, на литовском…

– А если я попрошу вас выслать мне этот файл или файлы по электронной почте? Я бы попытался разобраться. Как думаете, получится?

– Ну если Барбара не установила паролей для входа в ноутбук, – почему бы и нет. Не думаю, что вам это понадобится для своей диссертации. Вы производите впечатление порядочного человека.

– Это не впечатление, это – натура. Просто порядочный. – пытаюсь отшутиться. Потом прошу разрешения закурить и после минутной паузы начинаю подводить итоги.

– Итак. Что мы с вами имеем?

– Имеем еще один невыясненный вопрос… Кто украл вазу? Где ее искать?

4. День четвертый. Понедельник

«Из двух соавторов каждый уверен, что на его долю выпал весь труд и только половина гонорара»

Да, девочка, а ты не так проста! Все вопросы держишь в голове, несмотря ни на что. В сторону тебя не уведешь и многословием с пути не собьешь. Но я ведь все равно не скажу всей правды, потому что сам ее не знаю. И разгадывать загадки нам с тобой, возможно, придется вместе. Да и на вазе ты больше сосредоточена, чем на смерти своей сестры. Придется ограничиться полуправдами и пока умолчать о ее соотечественниках-воришках.

– Не знаю. Но понимаю ситуацию так: если мы узнаем, что скрывается за историей с ней, возможно, сможем узнать, кому она оказалась так необходима. А для этого нам нужна масса дополнительной информации. Вы хотите докопаться до корней?

– Естественно, хочу. Барбара отдала этому несколько лет жизни… Да и саму жизнь… Я должна знать правду!

– В таком случае нам ничего не остается, как сотрудничать. Предлагаю все-таки подвести итог и сделать выводы. Сухие факты и трезвые выводы. Начинаю суммировать.

Картинка получается маловразумительная, но интригующая. Итак. Начнем в хронологическом порядке. В ноябре 1987 года на торжественном мероприятии в Обществе польско-советской дружбы в польском городе Бялогарде мне, как представителю Генконсульства СССР, вручается стеклянная ваза, производства местных стеклодувов. Вазу я оставляю у себя на память и, при возвращении в Москву четыре года спустя, привожу ее с собой, где она и находится все эти годы.

Лет пять назад Барбара начала работать над диссертацией по теме крестоносцев и крестовых походов. Для сбора необходимых материалов неоднократно выезжала в Польшу, посещала Мальборк и замок крестоносцев в этом городе. Судя по всему, среди найденных материалов ей попались какие-то интересные данные, которые каким-то образом связаны с врученной мне вазой. Барбара начинает поиск самой вазы или информации о ней сначала в Бялогарде, где, видимо, выясняет, что она передана в советское консульство в Щецине, потом ищет в Щецине, в российском посольстве в Варшаве, затем в Москве и Вильнюсе. Составляет список бывших сотрудников консульства, выясняет их адреса и начинает систематически посещать людей по конкретным адресам.