Служители трёх миров - Владимир Федоров

Говоря об этом явлении, Мицкевич сравнивает его с демономанией и психическими эпидемиями средневековой Европы, культурные и социальные условия жизни в которой, видимо, были близкими к Колыме упомянутого не столь уж давнего времени. Но тут они еще усугублялись и суровым климатом, длинной полярной ночью, мощным космическим излучением (полярное сияние), изолированностью от многочисленного человеческого общества.

Думается, что находящиеся в такой ситуации люди пребывали как бы в состоянии очень нестойкого психического равновесия, эмоционального и даже болезненно обостренного восприятия мира. В подобной среде эффект любых мистерий был, конечно же, очень велик, а с другой стороны, данная среда выдвигала из своих рядов еще более чувствительно и тонко организованных ойунов и удаганок (так называли шаманок-женщин).

Наверное, поэтому раньше в Якутии существовало устойчивое мнение в народе, что чем севернее живет шаман, тем он сильнее. Были попытки даже и со стороны ученых разделить шаманизм на более сильный и "настоящий" арктический и менее спонтанный субарктический, где творящие действо якобы более играют, чем впадают в каталептический транс. Но эта точка зрения не согласуется с географией проживания великих шаманов и не находит поддержки, по мнению М.Элиаде, если ее рассматривать на планетном уровне, поскольку "якобы арктическое происхождение шаманизма не обязательно исходит из нервной неуравновешенности народов, живущих близко к полюсу, и подобные психопатологические явления встречаются во всем мире". Но зато Элиаде, за много лет собравший самый обширный и разнообразный материал по всему миру, полностью солидарен с позицией о психическом здоровье шамана. И даже приводит примеры его превосходства в этой сфере: "Хотя шаманы выполняют свой экстатический танец в юрте, полной зрителей, в ограниченном пространстве, в нарядах, содержащих свыше 15 килограммов железа в форме кружков и разных других предметов, они никогда никого не задевают. И хотя во время транса казахско-киргизский бакса бросается во все стороны с закрытыми глазами, однако всегда находит нужные ему предметы. Эта поразительная способность контролирования даже экстатических движений подтверждает замечательную нервную конституцию. Сибирский или североазиатский шаман не выказывает признаков умственного расстройства, его память и способность самоконтроля явно выше средних. У самоедов, остяков шаман обычно здоров, а в интеллектуальном отношении часто превосходит свою среду. У бурят шаманы являются главными хранителями устного эпического творчества. Поэтический словарь якутского шамана включает 12000 слов, тогда как общеупотребительный язык — всего 4000. Интеллектуальные усилия даякского шамана-пророка огромны и указывают на значительно более высокие, чем у большинства, умственные способности. То же наблюдение относится и к африканскому шаманизму вообще. А в исследованных Нэйделем суданских племенах "нет шамана, который был бы в нормальной жизни личностью "ненормальной", неврастеником или параноиком: если бы такой появился, его признали бы сумасшедшим, а не шаманом. Так что шаманизм ни в коем случае нельзя связывать с зарождающейся или скрытой ненормальностью; я не припоминаю ни одного шамана, у которого профессиональная истерия переродилась бы в умственное помешательство".

Думается, окончательно закрывая (по крайней мере для себя) тему шизофрении в шаманизме, хочется привести мнение еще одного очень известного на западе ученого М.Харнера. Обратите внимание, с каким уважением он говорит о предмете нашего интереса.

"Шаманство — это необычайно увлекательный интеллектуальный и психический процесс, в котором принимают участие как сам шаман, так и его пациент. Совершая героические путешествия и поступки, шаман помогает больным людям переступить границу обычного, повседневного осмысления действительности, в том числе и осмысления своей болезни. Шаман дает им понять, что духовно и психически они не одиноки в борьбе с болезнью и смертью. Он делится с пациентами своими тайными силами и внедряет в их глубинное сознание мысль о том, что есть человек, который рад принести себя в жертву, чтобы помочь им. Эта готовность шамана к самопожертвованию вызывает у пациентов соответствующее стремление к соучастию, они чувствуют себя обязанными встать рядом с шаманом и сражаться за свое спасение. Так лечение и увлечение начинают идти рука об руку.

Сегодня мы постоянно обнаруживаем, что даже чудеса западной медицины подчас не способны сами по себе решить все проблемы лечения и профилактики болезней. Все чаще и чаще медики-профессионалы и их пациенты ищут новые, дополнительные пути лечения. При этом сплошь и рядом случается, что даже профессиональный врач не в состоянии отделить действенные приемы от шарлатанства. Отличие древних методов шаманства в том, что они уже проверены временем, причем испытание это они выдержали на протяжении неизмеримо более долгого периода, чем, например, психоанализ и множество новых психотерапевтических методов лечения..."

Итак, мы пришли к однозначному выводу: шаман — психически здоровая личность. Но сейчас скажем о том, что разговоры о его ненормальности все же имеют под собой вполне законную основу. И здесь нет никакого противоречия. Дело в том, что всякий настоящий шаман, по крайней мере сибирский, переживает в отрочестве или юности психологический кризис, который длится несколько лет. Затем однажды наступает и кризис физический, условная "смерть" от трех дней до недели, представляющая из себя обязательную форму посвящения. Только преодолевший ее становится обладателям шаманского дара и тайных знаний.

Происходит это следующим образом: вроде бы наконец обретший нормальное состояние и разум молодой человек, разве что замеченный в последнее время в тяге к уединению и созерцанию, вдруг внезапно и очень сильно заболевает. Настолько сильно, что не может подняться с постели и впадает в полное беспамятство. По воззрениям якутов, в это время на бренной земле остается только страдающее тело неофита, а душа его забирается в иной мир. Зачем? Вот как одним из первых отвечал на этот вопрос политссыльный и ученый И.А.Худяков в своем труде "Краткое описание Верхоянского округа (1869 г.): "Лежит юноша и не чувствует на земле ничего; родные видят его только стонущего, лежащего без движения, без слов. А душа его между тем учится на дереве шаманства. Дерево шаманства — сухая большая ель, растущая (далеко-далеко на севере — В.Ф.) перед юртой господина Хара Сылгылах Бэги Дьуорту, и на этой ели между ветвями расположены гнезда: в верхних гнездах лучшие шаманы, а чем ниже, тем хуже. Другие прибавляют, что тот, кто имел гнездо на суке, обращенном в восточную сторону, будет счастливым шаманом, оказывающим исцеление больным людям. Имеющий гнездо на западную сторону будет зловредным шаманом, делающим беду. Имеющий гнездо на северную сторону будет и портить, и исцелять. Наконец, имеющий гнездо на южную сторону будет шаманом со многими превращениями".

Души сидят в своих гнездах в виде птиц, и к ним являются в роли кормилиц две кобылы. С запада — саврасая, с востока — белая. Первая кормит необычных птенцов из своих сосцов кровью, вторая — густым белым молоком. Соответственно этой пище растущие шаманы и обретают качества либо добрых, либо злых. Когда они вырастают, Хара Сылгылах Бэги Дьуорту вынимает их из гнезд и разрубает на мелкие кусочки. "Ветры разносят эти куски далеко в разные стороны, а если куда-нибудь, к какому-нибудь господину (духу — В.Ф.) не дойдет куска мяса, тот уже не придет на призыв нового шамана. Голову вновь приготовляемого втыкают теперь на шест и выставляют, чтобы обмывали ее дождь и снег, что- бы громы и ветры дули — раскалывали-расщепывали ее для того, чтобы шаман стал крепче (а между тем на земле тело его мучится: бьет его лихорадка). Вот снимают голову, делают целым человеком, спускают в огненное море, где три дня и три ночи огонь выжигает все земное и некрепкое, остаются лишь кости да кожа (а между тем на земле тело его мучится, словно в огне горит, глаза наливаются кровью и дико блуждают, не останавливаясь ни на чем). Вот потом достают его из моря, бросают в пруд, наполненный гадами и разными свойствами дьявольской хитрости, и тут образуется его тело из змей, жаб, ящериц и земляных червей, все эти гады, все эти черви и есть дьявольское зло, дьявольское учение и хитрость (а на земле его тело покрывается ранами, словно черви ползают по его телу, гложут и грызут его остро-мелко и тупо-безостановочно). Вот потом вытаскивают его, привязывают вниз головою к железному дереву; приходят три-девять и семь женщин-девок, надрезывают ножницами, колют иглами, поют заклинания (а на земле тело его поет-напевает страшными рыданиями). И, вслушиваясь в его голос, как бы слышишь его страдания и стон под иглами и острыми ножницами дьяволов-девиц, имеющих железные острые когти и глаза, как огненные искры. Весь народ с ужасом слушает больного и говорит, что это его учат шаманству. Режут они его, колют, а кровь не течет, словно из сваренных легких скотины. Ходят они вокруг и напевают ему голосом, подобным скрипу напилка о каленое железо, передают шаманское учение и предсказывают, через сколько лет он будет снова призван к этому дереву. Потом сбрасывают его острыми когтями в мрачную бездну, жилище почтенных кузнецов, там раздувают его в горне, бьют молотами, студят потом в моче девяти девиц и с тяжелых клещей сбрасывают сильными руками на землю. Оттого шаман выходит не мерзнущий и не потеющий. Таким образом новый шаман приготовлен к своей обязанности, но он доложен еще подождать смерти старого шамана, и только после его смерти черти переходят в новобранца, и он считается унаследовавшим..."