Звездная Империя - Владислав Олегович Савин

– Ипполит, ты что? В титрах ведь было, что фильм по роману Джека Лондона, прогрессивного писателя! Просто действие перенесли в наши дни. Мы ж все вместе на тот просмотр ходили, ты забыл?

– Папа! Ну скучно же, когда вся жизнь как по нитке – школа, институт, работа, доска Почета, пенсия, кладбище! И внешне, когда все вокруг похоже одеты – девчонки «под Лючию», платья-тюльпанчики, а поверх развеванчики, а если еще и вуалетка, то как твой любимый Райкин, только по росту и различишь. Хочется быть не как все, чего-то яркого, красочного – после серых будней, что окружают.

– Это ж какие будни тебя окружают, дочка? Ты даже посуду не моешь и пыль не убираешь – все домработница Нюра делает. А до того тебя в школу за два квартала отвозили на казенной машине – когда я, чтобы грамоте выучиться, бегал в соседнее село через лес, за три версты! Босиком – поскольку из обувки у меня лишь старые валенки были на зиму, а летом вот так. Из одежи, донашивал что за старшим братом осталось – а у тебя уже шкафы не закрываются, тряпье некуда класть! Когда я был комсомольцем и селькором, меня кулаки чуть не убили – а ты из школы прибегала в слезах: «мама, папа, меня Петька сегодня толкнул и обозвал». И даже в эвакуации в Ташкенте ты ела досыта – ну а у нас бывало, ты помнишь, Маша, как в столовой хлеб бесплатный с подсолнечным маслом, вот и весь обед? А когда мы расписались, то поначалу у нас не то что квартиры, даже комнаты своей не было, в общажной угол отгородили занавеской – но и тогда у нас мечта была, не свое жилье полная чаша, как персонажу Маяковского, а чтоб коммунизм по всей планете. За четыре года до войны лишь стало получше – когда я должность получил и ты у нас родилась.

– Ипполит, ну ты что? Ну да, жили мы впроголодь, ходили разутые и раздетые – так пусть хоть Лика поживет как человек! А ты, доченька, тоже хороша – ну собирались бы, двери закрыв, музыку слушали, танцевали – зачем на улице показываться в таком виде, зная, что ловят? Одевалась бы на людях, как все – или поверх бы что накинула, и вуаль на лицо. А когда Николай вспылил, ты бы в сторонку отошла, «я ни при чем». Зачем же дурой быть, гусей дразнить напрасно?

– Машка! Ты чему ее учишь – вранью? Чтоб внешне ура-ура, а внутри гниль?!

– Ипполит, а ты забыл, как сам, в тот самый год мне говорил? «Свое мнение оставь для нас наедине, – а партия всегда права»?

– А ты с тем временем не ровняй, там было другое, за четыре года до войны! Ладно, с тобой о том после еще поговорим!

– Мама! А мне как раз врать и притворяться надоело! Чтобы на улице как все, а двери закрыв, и как хочу! Тем более что сейчас инакомыслие дозволено, за него не сажают! Папа, ну ты ведь сам рассказывал – про «мы голодали, мерзли, и воевали – за то, чтобы наши дети жили счастливо»! И что – сам запрещаешь жить, как мне хочется?

– А ты это называешь жизнью? Без профессии, без дела, полезного для страны, для народа – а лишь как попрыгунья-стрекоза, плясать и веселиться? Да, трудящийся человек на все это имеет право – но лишь после того, как нашей Советской стране свой трудовой или боевой долг отдал!

– Папа, ну ладно, обещаю, вот честное-честное слово, в следующем году я обязательно в институт поступлю! Ну что делать – если в этот год экзамены во все вузы уже прошли?

– Да нет, дочка, поздно уже пить боржоми… С Колечкой все ясно – армия и не таких исправляет! С Антоном я разговаривал, он все решил и уже оформил – осенний призыв еще не закончился, так что отслужит твой Николя и вернется нормальным человеком. А с тобой будет по-иному, раз у нас в СССР по закону равноправие, а на практике если парню после школы только вуз или работа или армия, и никаких других вариантов, чьим бы сыном ни был, то на девиц обычно сквозь пальцы смотрят, если дома сидишь, а после замуж. Как таких Райкин назвал – «мужеловки»? И замужем то же безделье, «муж работает, я красивая». Хватит, дочка, нагулялась, поплясала! Хотела американской или европейской мечты – так ты ее получишь. Вещи собирай!

– Ипполит, ты что?! Как можно так с ребенком?!

– Цыц! Да, дочка, я тебе не так много тряпья привозил, сколько у тебя в шкафах. А остальное откуда?

– Пап, ну ты знаешь, если есть спрос… Есть такой Павел Степанович, он сошьет все, что закажешь. Еще в театрах те, кто костюмы шьют, этим подрабатывают.

– Ну вот и отлично. Возьмешь с собой, что сможешь унести – а остальное на помойку! Фильмов насмотрелась – а знаешь, что в мире капитала не принято родителям содержать своих совершеннолетних детей? А как исполнилось тебе столько-то – то пинком под зад, и сама как можешь зарабатывай себе на житье. Все это я тебе рассказывал уже, а ты вполуха слушала – конечно, в цвете на экране куда красивее, чем отец за обедом нудит. Так повторю – там все жестоко: сумеешь «честным» трудом нажить себе особняк с прислугой, пару лимузинов, сад с бассейном, добро пожаловать в мир «американской» (или французской, или еще какой) мечты. Нет – иди в ночлежку, или вообще под мост, это твое свободное право. Хочешь в вуз поступить – плати, даже за экзамены, это у нас в СССР они бесплатные, и за обучение плата чисто символическая, за весь год меньше месячной зарплаты хорошего рабочего, и куча льгот, кто отслужил или отработал по профессии, и отличникам тоже освобождение от платы, да еще и стипендия. А у них обучение стоит бешеных денег – а если у тебя нет, можешь взять кредит и выплачивать после еще лет двадцать.

– Ты в своем уме? Ребенка из дома гнать на улицу!

– Папа! Я никуда не пойду!!

– Что, американская мечта сдулась, не успев родиться? Так тебя не под мост гонят, как в Париже – нельзя в СССР бродяжничать, не иметь работы и жилья, такая вот у нас несвобода. На завод пойдешь, я уже договорился. И отсюда съедешь в общежитие – бесплатное, в отличие от парижской ночлежки.

– Ипполит, ты что, сдурел? Или