Грехи негодяя - Анна Рэндол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы должны кое-что узнать раньше, чем правдинцы, – ответил он уклончиво.
Катя молча барабанила пальцами по подлокотнику кресла. Наконец спросила:
– Нужно найти что-то конкретное?
– Да.
Обе женщины выглядели одинаково грустными. Неожиданно он вспомнил, как однажды они играли в шахматы – Катя и Сергей против него. Тогда было много колкостей. И смеха. Несколько часов Клейтон чувствовал себя обычным человеком, а не шпионом.
Но все это – в далеком прошлом.
Сейчас Клейтон не собирался подвергать риску важную миссию из-за того, что женщины были недовольны.
– Еще мне понадобятся личные вещи твоего мужа.
– Что?! – Катя решительно помотала головой, и непослушные кудряшки запрыгали по ее лицу. – Нет, ни за что!
– Это не просьба.
– Тогда договаривайся с ним сам.
Оливия вмешалась раньше, чем ее спутник успел раскрыть рот.
– Но они хотят убить царя и всю его семью!
Это была роль Мэдлин на допросах – быть сострадательной и завоевывать доверие допрашиваемого. Клейтону не понравилось то, что Оливия так легко и естественно взяла на себя эту роль.
– А вам-то что? – спросила княгиня.
Клейтон внимательно посмотрел на Оливию. Ее искренность была чертовски убедительной. А влажные пряди, которые, высыхая, курчавились вокруг милого лица, отнюдь не помогали ему обрести объективность.
– Я должна попытаться остановить их, – заявила она. – У меня нет выбора.
– Но если он заставляет тебя…
Оливия покачала головой:
– Нет, не заставляет. Просто я не могу допустить, чтобы умерли невинные люди.
Зачем Оливия постоянно теребит вырез этого проклятого халата? Она тщательно завернулась в него, закрыв даже горло, но при каждом ее движении открывалась изящная шейка. Клейтону ужасно хотелось провести по ней языком, хотелось ощутить бархатистость кожи…
– Но при чем тут личные вещи Сергея? – спросила Катя.
Клейтон подошел к окну.
– Не твоя забота, – буркнул он.
– Не моя?… Ты собираешься забрать единственное, что у меня осталось от мужа, и смеешь заявлять… – Княгиня встала. Ее зеленые глаза полыхали яростью. – Ладно, хорошо. Ты и так уже отобрал все, что мне было дорого. Она сняла с пальца тяжелое кольцо с рубином и швырнула его на пол. Оно с глухим стуком упало на ковер, потом покатилось и, наконец, замерло рядом с носком его ботинка. – Вот, пожалуйста! Можешь начать с этого. Ты сам сказал, что снял его с пальца Сергея. – Она сделала шаг к Клейтону. – Ты хоть понимаешь, что, явившись сюда, поставил меня и всех моих домочадцев под угрозу со стороны революционеров?
Клейтон не поднял кольцо. И не повысил голос.
– Ты можешь выгнать нас, если хочешь.
– Ты отлично знаешь, что не могу… ублюдок.
Конечно, не могла. Ведь он, Клейтон, обладал информацией о судьбе ее мужа.
Когда он посвятил Сергея в план его спасения, тот сначала отказался: не хотел покидать жену. Тогда Клейтон посчитал его дураком. Женщина не стоит того, чтобы из-за нее лишиться жизни.
И только теперь, когда Катя едва не бросилась на него с кулаками, на него снизошло понимание. И он позавидовал мужчине, которого так сильно любила и ждала женщина. Никогда еще ни одна из них не испытывала к нему столь сильных чувств. Даже мать. Она снова и снова сбегала от него с очередными любовниками.
Когда-то он понадеялся, что Оливия будет бороться за него, но, увы…
– Возможно, нам следует поселиться в другом месте. – Оливия плотнее завернулась в халат, и тонкий шелк соблазнительно обтянул ее округлые бедра. Проклятие, неужели под халатом на ней ничего нет!
Клейтон в раздражении принялся мерить шагами комнату. Немного помолчав, обратился к своей спутнице:
– Не получив нужной информации от тебя, революционеры обязательно попытаются получить ее у Кати. Находясь здесь, я смогу ее защитить.
– Не надо изображать благородного рыцаря, – пробурчала княгиня. – У тебя плохо получается.
Нет, он вовсе не благородный. Таких заблуждений у него не было.
– Судя по всему, мне придется идти на чердак, – сказала Катя. Повернувшись к Оливии, спросила: – Хочешь, я прикажу лакею вышвырнуть его из твоей комнаты?
Оливия покачала головой. Когда она подняла руку, чтобы поправить волосы, рукав съехал, и открылись синяки и ссадины на запястье.
Катя ахнула:
– Что с тобой случилось?! Если это Клейтон…
Оливия тотчас же проговорила:
– Правдинцы похитили меня. А Клейтон спас. Поэтому я здесь.
Враждебность Кати мгновенно исчезла.
– Значит, это они?… Хочешь, я пришлю женщину тебе в помощь?
Клейтон замер, ухватившись за дверной косяк. Если она не революционерка, то похитители могли… А он ведь ничего у нее не спросил. Что, если…
Клейтон уставился на свечу и смотрел на нее до тех пор, пока снова не обрел способность мыслить. Он отрежет Аршуну яйца! И это не пустая угроза!
Словно прочитав его мысли, Оливия покачала головой:
– Нет, все в порядке. Один из революционеров защитил меня от остальных.
Клейтон вздохнул с облегчением. Что ж, возможно, Оливия сказала правду о человеке на рынке.
Катя взяла ее за руку, чтобы рассмотреть раны. Рукав соскользнул дальше, и обнажилась внушительных размеров опухоль на предплечье.
А это уже его вина. Какого черта она приняла удар на себя? Людям ведь обычно свойственно уклоняться от нападений… Клейтон нахмурился и, обращаясь к хозяйке, проворчал:
– Скажи, чтобы ей принесли лед.
– Мне ничего не нужно! – заявила Оливия.
– Лед! Немедленно! – прорычал Клейтон.
Но Катя даже бровью не повела.
– Вообще-то холодный компресс – именно то, что нужно, – сказала она и вышла из комнаты.
Клейтон шагнул к своей спутнице.
– Покажи руку.
– Со мной все в порядке.
– Позволь мне судить об этом.
Клейтон взял ее за руку, старательно не замечая запаха меда, исходившего от чистой кожи Оливии. Он прощупал кости вдоль всей руки и, наконец, отпустил ее.
– Хочешь верь, Клейтон, хочешь нет, но я контролирую состояние своего тела.
Он бы тоже хотел его «контролировать». Каждый дюйм ее тела. Держа ее сегодня в объятиях, он то воспарял в небеса, то проваливался в преисподнюю. Он давно был зол на нее из-за ее предательства, но сегодня, когда она прижалась к нему, все это уже не имело значения. Он мог думать только о женщине в его объятиях. Именно там было ее место.
