Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

Мария ощущала себя частью необыкновенной картины, буквально лучащейся радостью и весельем и словно источавшей благоухание. При этом она взирала на происходящее как бы со стороны, будто бы не была участницей и даже одним из главных действующих лиц. А еще ей хотелось, чтобы это шествие растянулось навеки и никогда не закончилось. Однако расстояние до дома Иоиля невелико: скоро показались ярко освещенные окна ее нового жилища, и процессия приблизилась к дверям, по обе стороны которых горели факелы.

Накрытый в самой большой комнате длинный стол ломился от угощений. Были поданы сыры, приправленные тмином, корицей и редисом, оливки из Иудеи, на бронзовых подносах горками громоздились сушеные и свежие финики и смоквы, глиняные миски, наполненные миндалем, соседствовали с тарелками со сладким виноградом, гранатами, жареной бараниной м козлятиной, с медовыми коврижками, сдобренными сладким вином. Рядом с блюдами самой лакомой рыбы стояли кувшинчики с изысканным соусом, рецепт которого являлся секретом семьи Натана. И уж конечно, гостям предлагали вволю испить изысканного красного вина, самого лучшего, которое мог позволить себе Иоиль.

Когда гости стали заходить внутрь, Иоиль занял место рядом со столом, чтобы приветствовать их. Налив себе первую чашу и символически приложившись к ней, хозяин дома призвал всех приступить к пиршеству.

— Сегодня, в день моей свадьбы, я прошу всех вас разделить со мной мою радость, — громко провозгласил он, указывая на накрытый стол.

Повторять приглашение дважды не потребовалось.

— Ты тоже должна выпить вина, — тихонько сказал Марии Иоиль.

Он наполнил чашу, и, когда вручал ей, их руки соприкоснулись на широком ободке. Этот жест показался девушке ритуальным, скрепляющим их союз даже в большей мере, чем слова обета, произнесенные Иоилем в присутствии свидетелей.

— Выпей, — попросил Иоиль, и она, наклонив чашу, припала к ней и осушила до дна, еще раз символически связав себя с тем, кто поднес это вино.

И только опустив сосуд, Мария поняла, что все взоры были обращены к ней, а когда она вернула чашу мужу, гости разразились веселыми возгласами. Но она, по правде сказать, предпочла бы не находиться в центре внимания и надеялась, что ей больше не придется исполнять какие-либо ритуалы у всех на глазах.

Несмотря на открытые окна, в комнате стало жарко, гости столпились вокруг стола, чтобы отведать щедрое угощение и подогреть веселье темно-красным вином. Жизнерадостная музыка, исполняемая на флейтах и лире, тонула в оживленных разговорах.

Оглядевшись по сторонам, Мария увидела, что здесь находилось множество людей, которых она не знала, и Иоиль, словно прочтя ее мысли, тут же пояснил:

— Я пригласил кое-кого из тех, с кем познакомился в деловых поездках. — Он кивнул в сторону группы людей, собравшихся у дальнего конца стола и налегавших на ягнятину. — Например, несколько рыбацких семей из Капернаума. Мы с ними работаем вместе в сезон лова, они поставляют нам сардину. Некоторых, кажется, и ты знаешь, скажем Зеведея и его сыновей. Помнишь их?

Мария действительно видела сынов Зеведеевых несколько месяцев тому назад во время прогулки с Иоилем, но запомнила не столько эту встречу, сколько рассказ об этой семье отца Кассии, да и то смутно. Что-то насчет честолюбия и тому подобного. Сейчас, во всяком случае, все Зеведеево семейство выглядело веселым я добродушным.

И тут она увидела женщину, которая на первый взгляд показалась ей знакомой. Потом Мария поняла, что, должно быть, ошиблась. И все же нечто узнаваемое в облике той женщины было.

— Та женщина с густыми волосами в голубом платье… — вполголоса обратилась Мария к мужу. — Наверное, она твоя знакомая; но я никак не могу вспомнить, как ее зовут.

— А, да, — сказал Иов. — Она жена одного из лучших молодых рыбаков Капернаума по имени Авенир.

— А как ее имя?

— Не могу вспомнить, — признался Иоиль. — Давай спросим ее!

Не успела Мария остановить его, как он повернулся к женщине и сказал:

— Прости, я хорошо знаком с твоим мужем, но, боюсь, забыл твое имя.

— Лия, — ответила она. — Из Назарета.

Она определенно выглядела знакомой. Но Назарет? Мария редко встречала кого-то оттуда. Кроме одного случая, давным-давно…

В этой взрослой женщине трудно было разглядеть ребенка, но Мария внимательно всматривалась в ее лицо. Если она и встречалась с ней, то очень давно, и с тех пор ее не видела. Впрочем, если она из Назарета, это неудивительно, ведь Мария никогда там не бывала.

— По дороге домой из Иерусалима, — вдруг сказала Лия, — Да-да, я помню! Ты и твоя подруга провели с нами Шаббат, когда мы расположились лагерем на открытом воздухе, в поле. Мы были маленькими тогда, нам было лет шесть или семь…

Теперь все встало на свои места. Обратный путь домой после Шавуота. Волнующее дорожное приключение, когда она улизнула от семьи и провела время в гостях. И тот случай с лечением зубной боли в день Шаббата…

— Ах да, конечно! Скажи мне, твои братья и сестры, твои родители — они тоже здесь?

Мария оглядела собравшихся; многих она видела впервые.

— Нет. Мой отец умер в прошлом году, а матушка по-прежнему живет в Назарете, но нынче она уже не так легка на подъем. Мой старший брат Иисус унаследовал плотницкое дело отца, а второй брат Иаков ему помогает. Правда, особой помощи от Иакова ждать не приходится, похоже, что он хочет стать писцом или чем-то в этом роде, все время проводит за изучением Священного Писания и в синагоге, где ведут бесконечные разговоры об обрядах, ритуалах и чистоте. Тот еще умник! — Лия рассмеялась.

— А они женаты? — спросила Мария. И неудивительно, в такой день, как сегодня, трудно было думать о чем-нибудь другом.

— Только не Иисус!

— А разве он не…

Она хотела спросить: «Не слишком стар, чтобы все еще оставаться неженатым?»

— Ему давно следовало бы жениться, — решительно заявила Лия, — но он слишком занят и заботится о матери. Конечно, стоило бы поторопиться, он и так слишком затянул с этим делом. Кстати, у тебя нет сестры на выданье?

— К сожалению, нет, — ответила Мария, и они рассмеялись.

— А если он прождет еще, то будет просто безнадежен. По нему уже сейчас видно, что с ним будет трудно ужиться — я имею в виду жене.

— В каком смысле?

Мария запомнила Иисуса как юношу, говорившего всякие неожиданные вещи, например о ящерках. Может быть, теперь он держит их у себя дома?

— Понимаешь, после работы он как бы замыкается в себе. Матушка говорит, что Иисус слишком часто ищет уединения.

— Слишком часто? — переспросила Мария.

Вокруг них музыканты, раскачиваясь, глухо ударяли в барабаны и изо всех сил дудели в трубы.

— Так часто, что люди это замечают, — пояснила Лия. — Они судачат об этом. Ты знаешь, как падки до сплетен люди в маленьких городишках, а Назарет именно таков.

Марии неожиданно стало жаль Иисуса — бедняга дни напролет трудится в плотницкой мастерской, заменив отца, и при этом становится объектом сплетен и пересудов. А почему? Потому что не любит шумных компаний и любит уединение? Марии и самой порой хотелось побыть в одиночестве, но она понимала, что в маленьких городках, где люди селятся тесно и все друг у друга на виду, уединение — нечастая роскошь. Настоящее одиночество вообще может дать только пустыня. Может быть, потому святые люди и удаляются туда, подальше от суеты и любопытных глаз?

— А ты будешь жить здесь, в Магдале? — переменила тему разговора Лия, — Я знаю, что Иоиль разъезжает по рыбачьим городкам на озере, договаривается о поставках улова, порой выезжает даже в Птолемаиду. Ты будешь ездить с ним, да? Как здорово! Мне всегда хотелось увидеть Птолемаиду.

— Может быть, мне удастся туда выбраться, — неуверенно пробормотала Мария, по правде говоря не очень хорошо представлявшая свою новую жизнь.

— Загадки! Загадки!

Иезекииль поднял руки и призвал к вниманию. То была давняя, освященная временем свадебная традиция: жених должен загадывать гостям загадки и вручать награды за правильные ответы. Обычай восходил к Самсону и его свадебному пиру, на котором он загадал гостям загадку о льве и меде и был обижен, когда его невеста раскрыла секрет своим родственникам.

— Ах да. — Иоиль прервал разговор с гостем и не спеша вышел в центр комнаты. — Загадка.

Он постарался сделать вид, будто задумался, но Мария знала, что загадка придумана заранее: Иоиль ломал над ней голову несколько недель.

— Итак: я состою из воды и саранчи. Ко мне опасно приближаться, ибо я способен погубить, однако, несмотря на это, многие приближаются. Ну, кто скажет мне, о чем речь, тот получит новый плащ и в придачу горшок меду.

Гости озадаченно переглянулись. Сделано из воды и саранчи. Лепешка? Из сушеных насекомых, растирая их в муку и замешивая на воде, делали особые лепешки. Кто-то высказал такую догадку.