Месть — штука тонкая - Сергей Александрович Ермаков

— Ты чего городишь? — изумился Бобров. — Кто меня может куда-то склонять? Я сам кого хочешь склоню! Никто меня ни к чему не принуждал!

— А если все-таки подумать? — осторожно спросил Власов. — Тогда бы нам легче было найти заказчика. Ведь даже если бы мы взяли снайпера, то вряд ли он раскололся бы и выдал того, кто дал ему заказ.

Иван Петрович нахмурил брови и стал вспоминать. Нет, ничего такого вроде не было. Да и когда? Он только вчера вечером прилетел из Парижа. Во Франции его никто ни к чему не склонял, кроме парочки проституток, которых он сам склонял к минету. Цель его поездки была сугубо развлекательной — он ездил перенимать опыт французской мэрии по уборке собачьего дерьма на тротуаре. Нет, Франция отпадает. Тогда надо припомнить, что же было до поездки. И тут его осенило! Как же он сразу не вспомнил? А Рябиновский? Эта сволочь хитрожопая! Это же он подсовывал ему документы на состав с локомотивом за тысячу рублей! Не может быть!!! Неужели это он? Ведь и раньше многие наглые начинания Ко-Ко застревали на столе у Боброва. Мог ли он так поступить? Это надо обдумать. Нельзя так сразу выдавать эту информацию прокурору. Власов заметил, что губернатор сначала побледнел, а потом сделался красным. Глаза его заблестели попеременно то гневом, то страхом.

— Нет, — наконец произнес губернатор, — этого я тебе пока сказать не могу. Мне надо хорошенько подумать, прежде чем выносить суждение. Я не хочу запятнать подозрением честных людей.

Прокурор едва не расплакался от этой патетики. Он и так выглядел взволнованным и грустным. Губернатор неожиданно вспомнил забавный случай, который ему рассказала Настя, связанный с сыном Власова. Он задорно и весело, чтобы прокурор увидел в нем человека мужественного и остроумного даже в таких ситуациях, спросил:

— Ну, как сынуля твой поживает? Что-то он к моей Насте последнее время зачастил! Смотри, держи его в строгости! Хоть он парень хороший, но моей Насте не же них!

Внезапно лицо Власова перекосилось, губы предательски задрожали, а из глаз хлынули крупные слезы. Прокурор устыдился и быстро закрыл свое лицо папкой с документами. Из-за нее послышался громкий вой.

— Ты чего Власов? — удивился Бобров такому проявлению чувств прокурора. — Будет тебе расстраиваться, найдет он себе другую невесту! Еще лучше. Хотя лучше Насти нет, конечно, но не такую, а чуть по хуже. Ну, посуди сам, зачем ему Настя? У меня, пойми, состояние поболее твоего будет и власти намного больше! Я такой влиятельный, и дочь вся в меня! Ну, они поженятся, и будет она им помыкать. Пусть лучше найдет себе какую-нибудь хорошую девушку из семьи со средним достатком и будет в доме хозяином, чем на побегушках бегать у капризной женушки.

Власов убрал папку от лица и сказал тихо:

— Я не из-за этого… Извините, нервы не выдержали… Сегодня утром моего Валеру нашли мёртвым. Его застрелили прямо в голову.

— Как? — Бобров едва не поперхнулся. — Кто?!

— Вы правда не знаете об этом происшествии? — жалобно спросил Власов.

— Откуда мне знать? — сердито ответил губернатор. — Меня самого чуть сегодня не кокнули!

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и рассказать о принципе ввоза наркотиков в область. Контролировал его лично прокурор Власов под командованием которого находился авторитет Фофан, занимавшийся непосредственно сделками. Снятые с этого дела «сливки» делились в неравных долях между влиятельными людьми региона, от которых зависело беспрепятственное прохождение и распространение того количества «дури», которой требовал «рынок». Получал с этого дела свои дивиденды и господин Бобров. Сначала, когда Рябиновский предложил ему участие в этом преступном бизнесе, Бобров встал в позу буквы X, а руки сложил буквой Ф и воскликнул:

— Не позволю травить народ, мне под властный, всякой дрянью!!!

Но Рябиновский мягко убедил его, что народ, который уже подсел на зелье, не разубедить и даже не вылечить. Поэтому если они запретят наркотики вовсе и объявят им снимать дивиденды с этого бизнеса будут чужие незнакомые люди. А если поставить все по уму, то можно будет контролировать точки сбыта «дури», быстро выявлять чужаков, пытающихся влезть на их территорию, и, естественно, «рубить» на этом «лаве», как говорится, среди прогрессивной молодежи. Далее Рябиновский обрисовал схему, которая выглядела так.

В город прибывают наркотики. Занимаются ими бандиты-марионетки, никоим образом не касаясь представителей власти. А на счету того же Боброва загадочным образом возникают кругленькие суммы. Для этого нужно иногда поставить подпись под документом, который вовремя принесет Рябиновский. Бобров выслушал его и не согласился, сказав, что если вовсе перекрыть поток наркотиков в город, то от этого будет лучше всем.

— Но мы не получим свои деньги, — мягко намекнул Рябиновский.

— Зато мы сохраним здоровье нации, — сказал очередную глупость Бобров.

На что Рябиновский мягко улыбнулся, достал из портфеля графики и таблицы, по которым убедил губернатора, что в человеческом обществе столько-то процентов потенциальных воров, столько-то алкоголиков и столько-то наркоманов. Этот процент заложен самой природой, и никуда от него не деться. И поэтому не надо тут заниматься донкихотством, а просто получать свои двадцать тысяч зелеными в месяц на закрытый счет и не пытаться переделать то, что было назначено природой.

— Сколько-сколько? — переспросил Бобров.

Рябиновский повторил, хотя вначале он хотел назначить упрямому «самодержцу» сумму, меньшую на пять тысяч. То, что Бобров стал валять дурака, подвигло Рябиновского «сделать ход конем» и купить жадину губернатора величиной суммы. Кроме того, доктор наук сразу пошел в атаку и обрисовал Боброву перспективы его докладов в центр по борьбе с наркотиками в области.

Например, какой-нибудь чушок из Таджикистана привезет в мамином платке килограмм героина на продажу, а его сразу и заметут. Все точки по продаже зелья учтены, все наркоманы на заметку взяты и постукивают, когда надо, в органы за бесплатную дозу. Схапают таджика — ив кутузку его! Не фиг со своим килограммом соваться туда, где все давно поделено! А губернатор перед центром отчитается, что, мол, ведем неусыпную борьбу с расползающимся наркотическим спрутом. Ему лавры и венок за это! Последним доводом Бобров был убеждён хитроумным Рябиновским и согласился принимать участие в этом преступном бизнесе.

Власов, естественно, тоже был в курсе дела. Он знал, что вчера цыгане должны были доставить на овощебазу крупную партию героина. Его усилиями всё было сделано для того, чтобы фура с капустой беспрепятственно проследовала по всей области. До глубокой ночи он сидел и ждал контрольного звонки от Фофана, который бы уведомил его о том, что сделка прошла нормально. Беспокойства прибавляло и отсутствие дома сына Валеры. Даже если он и задерживался где-нибудь с приятелями, то обычно звонил домой и предупреждал об этом. Старший Власов попеременно набирал номера телефонов то сына, то Фофана, и оба отвечали длинными гудками.

За полночь прокурор вообще разволновался. Не было ни контрольного звонка от Фофана, ни уведомления о том, где находится его сын. Власов-старший, сидя у телефона, опрашивал всех приятелей Валеры в надежде найти его у друзей, но сына нигде не было, и никто не знал, куда в этот вечер он мог пойти. Около двух часов ночи верные люди, которых он послал проверить место сделки по продаже наркотиков, принесли ему страшную весть. Сын его убит, Фофан и три бандита тоже убиты, грузовик во дворе, но героина в капусте нет, а сейф открыт, и деньги пропали. С прокурором едва не случился инсульт. Помогли всегда лежащие под рукой лекарства. И вот Власов сидит в кабинете у Боброва и спрашивает у губернатора:

— Вы правда не знаете об этом происшествии?

— Откуда мне знать? — сердито ответил Бобров. — Меня самого чуть сегодня не кокнули! Поэтому я больше никаких докладов не слушал. Так что там произошло?

— Я не знаю, каким образом мой сын попал на овощной склад в компанию Фофана, да еще во время сделки с цыганами, — скорбно произнес Власов, — но неприятный факт заключается в том, что Фофан и трое его подручных убиты, вместе с моим сыном…

— Как? — не поверил своим ушам Бобров. — Этот уголовник тоже убит? Он же наш человек, мы же его туда и пихнули! Кто же его убил-то?

— Пока не ясно, — ответил Власов, — дело в том, что убиты и цыгане, которые привозили сюда героин. Все трое. Одного нашли в грузовике с пулевыми ранениями, а ещё двое раздавлены водонапорной башней в трех километрах от овощебазы.

— Какой ещё башней? — недоуменно спросил Бобров. — Что это за фантастика, б… нах…?

— Это не фантастика, Иван Петрович, — ответил прокурор. — Башня была старой, опора проржавела, и она рухнула прямо на проезжающую машину, в которой находились цыгане. Очевидно, они кого-то преследовали, но этот «кто-то» ушел невредимым и никем не замеченным. Странен ещё тот факт, что в грузовике не обнаружено ни грамма наркотиков. Их просто изначально там не было. Поэтому у следствия появилась такая версия. Цыгане привезли нам обычную капусту без спрятанного, как обычно, между листьев героина. Они решили нас обмануть, убить Фофана и его подручных, чтобы завладеть деньгами, похитить сто тысяч, которые лежали в сейфе как плата за порошок. В завязавшейся перестрелке погибли наши бандиты и мой сын…