Восточный проект - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надо слушаться старших.
Подав кофе, официант, уходя, сказал, что если вдруг гостям понадобится еще что-то, достаточно позвонить и попросить его, Игоря, и он моментально выполнит любой заказ. Прозвучало это предложение несколько двусмысленно, если учитывать, кому оно было сделано, и потому вызвало у всех снисходительные улыбки. Однако настало время поговорить и о деле.
Настя начала первой. Она достала из сумочки миниатюрный цифровой фотоаппарат и полиэтиленовый кулечек с кусочком металла.
— Вот, вручаю. Избавьте меня, наконец, от этой штуки. — Она передала аппарат Грязнову. — Зафиксированы все этапы вскрытия. А эти сукины дети так и кружили стаей, но, кажется, не поняли, что я делаю и зачем. Они, по-моему, вообще не поняли, что это фотоаппарат, решили, наверное, какой-нибудь особый медицинский прибор… А вот вам и сама пуля. — Она положила на стол пластиковый пакетик. — Можете смело идентифицировать, если есть на примете подходящий ствол… Еще из наблюдений. Один из санитаров, высокий такой, заметно накачанный, наверняка обрусевший представитель одного из гордых кавказских народов, был среди остальных самым активным. Пока я их всех не выставила за дверь и не заперла ее. Его буквально все интересовало, только что под руку не лез, я его больше всех шугала. А он изредка щерился искусственными зубами, я ж сразу вижу. И один коренной справа с золотой коронкой. А еще старый шрам над верхней губой, наверняка кто-то ему когда-то крепко «помог», пересчитал передние зубы.
— А почему ты решила, что он с Кавказа? — спросил Грязнов и посмотрел на вмиг напрягшуюся Галю.
— Ну, носяра у него не наш, не российский, и уж точно — не рязанский. Я почему так и назвала его: орел-стервятник! Думаю, старший у них. И определенно по крови имеет отношение к Кавказу, хотя акцента никакого, чисто говорит. Только сипло, словно подсадил голос, накомандовался.
— Знакомо, Галя? — спросил Грязнов, и Романова кивнула. — И что, он больше других приставал к тебе?
— Он-то как раз и навязывался в попутчики. В смысле, в ресторан. А вы что, уже пересекались с ним? Или с ними?
— Пожалуй, похоже на то, — задумчиво ответил Грязнов и повернулся к Гале: — Уточни приметы у Броньки… А ты его случайно не запечатлела — на память? — снова спросил Грязнов.
— Если ты думаешь, что я ради этого провела больше полдня в морге, то сильно ошибаешься, мой дорогой…
— А что, компьютера с собой никто не захватил, не догадался? — словно проснулся Турецкий. — Ноутбук сейчас нам очень пригодился бы… Впрочем, есть идея. Слава, ты уже занимаешься оргделами, а у меня нет при себе телефона нашего молодого дарования.
— Ты Мордючкова имеешь в виду?
— Ну а кого же еще? Позвони Сереже, пусть прямо с утра пораньше, по пути в аэропорт, заскочит ко мне в прокуратуру и позвонит Косте. А тот передаст ему для нас ноутбук. Даже лучше пусть сегодня позвонит и договорится о времени, а то Костю занесет с утра на какое-нибудь совещание.
— А чего тут городить? У «дарования» свой имеется, я знаю. Вот пусть и захватит. Эх, черт возьми, нам бы сейчас посмотреть, что там Настя нащелкала. Вдруг и этот орел запечатлелся? Ты точно не помнишь? — строго спросил Грязнов у Насти.
— Вячеслав, не будь занудой, я о деле думала, а не об этих, прости господи, ухажерах. Кстати, слушайте, мальчики, а почему бы вам вдвоем не прошвырнуться в ресторан? Просто так, заглянуть, принять на грудь по рюмочке, оглядеться. Ведь если они меня так настойчиво приглашали, наверняка сами пошли. Может, еще и ждут. Только там встречаться с ними у меня нет желания. А ты, Вячеслав, бери свой аппарат и щелкай себе на здоровье, сколько душе угодно. Там же не пленка, что не нужно, выбросишь.
— Ага, подойду и скажу: «Позвольте, господа, вас запечатлеть. На память».
— Ну уж исхитрись как-нибудь, мне ли сыщика учить?
— Дело говорит, — сказал Турецкий. — Пошли, я знаю, что мы сделаем. А вы расходитесь и отдыхайте. Нужна вам сейчас лишняя информация? Думаю, нет, только лишний груз.
— Скорей всего так, — подтвердил Грязнов, жалея «девочек»: длительный перелет, с ходу работа, конечно, устали, вон Галка давно уже носом клюет, хотя храбрится. — Все, по койкам, а мы с Саней обменяемся и решим, что вам нужно знать, а что лишнее. В номерах по телефону не болтайте, не исключаю, что вам тоже какую-нибудь насекомую сволочь подсунули.
А женщины и не сопротивлялись, действительно устали, почти сутки без отдыха — в самолете не сильно отдохнешь, скорее, еще больше устанешь. Да и часовое смещение дает о себе знать. По Москве вроде еще и рано, а тут уже вечер, и завтра на рассвете вставать, чтобы побольше успеть… Словом, уговаривать не пришлось.
5
Турецкий придумал, как сделать, чтобы сфотографировать нужных людей и не попасться им на глаза.
Они сняли форму, надели гражданскую одежду, спустились в нижний ресторан и порознь прошли между рядами столов. День будний, народу было немного, и никого, похожих на орлов-«стервятников», они не обнаружили. Правда, те могли устроиться в одном из кабинетов, на которые намекал главный администратор. Но бродить еще и по кабинетам ни желания, ни необходимости не было. Решили подняться на десятый этаж. Там был ресторан как бы для своих, а не залетных с улицы. Там можно было встретить и москвичей — Митрофанова со Смуровым, если те не ужинали в одном из своих номеров. Родственникам, поди, было о чем поговорить.
Короче, нет так нет. Поднялись, вошли, и первыми, в кого уперлись взглядами, были именно они — Смуров и Митрофанов. А вместе с ними за столом — какая удача! — сидел наверняка один из «стервятников». Даже сидящий, он казался выше тех двоих на полголовы.
Коротким толчком Грязнов оттолкнул Турецкого за колонну — «коллеги», по всему видно, не успели их заметить. В зале было шумно, играл оркестр, несколько пар танцевали.
— Саня, гениальный план! — быстро зашептал Вячеслав. — Быстро ступай за Настей, она наверняка не успела лечь и мечтает потанцевать. Поднимайтесь вместе. Остальное я беру на себя. Значит, так: мы еще хотим кофе и по рюмочке. Галку не трогаем, пусть спит. Бегом, прошу тебя, а я пока им зубы заговорю…
Турецкий быстро вышел и вытащил мобильник — зачем бегать, когда есть связь?
— Настенька, сделай одолжение, бегом наверх, на десятый. Я жду тебя здесь, кажется, удача. Скорей, умоляю, я жду. Кстати, ты давно не танцевала? Вот, есть возможность.
— Саша, ты с ума сошел? Какие, к черту, танцы?
— Слушай, ты наш человек или нет? — почти зашипел на нее Турецкий.
— Ваш, куда мне от вас, ребята, деться? А что, честь предоставляется только мне одной?
— Две красавицы — это уже морока, мы тогда от них не отвяжемся.
— Я поняла, одеваюсь…
Она не успела еще снять макияж, но обычную, рабочую свою одежду быстро сменить на вечернее платье, красиво открывающее ее стройные ноги, и с шикарным вырезом на груди, это сумела и выглядела просто потрясающе. Турецкий сам хотел бы взять на себя такую приятную миссию — поводить даму под мягкий чарующий блюз, но у него уже оформлялась в голове Славкина идея…
Грязнов, оглядываясь в поисках свободного столика где-нибудь поближе к эстраде, вдруг, «совершенно неожиданно» уткнулся глазами в сидящих буквально перед ним троих мужчин, одного из которых он прекрасно знал — частенько в министерстве встречались. А они, тоже с удивлением, смотрели на него. Он изумленно раскинул руки, причем настолько правдоподобно, что даже Фома неверующий не усомнился бы в искренности поведения Грязнова.
— Привет! — Он протянул к Митрофанову руку, чтобы по-свойски шлепнуть ладонью по ладони, как это иной раз делают неожиданно встретившиеся добрые старые знакомые, и тому ничего не оставалось, как встать и подставить для шлепка свою ладонь. — Жаль, не знал!
— О чем? — удивился Митрофанов.
— Да что ты тут… Привет, — он кивнул Смурову и третьему, мужчине лет, примерно, сорока, который настороженно посматривал на него исподлобья. — Мне Саня говорил, что встретил вас там, в резиденции. Ну, мы оба и решили, что вас поселили у губернатора. Там приятное место, я знаю, бывал. А мы закончили на сегодня, поужинали у меня в номере. Ну и, ты сам знаешь, всегда не хватает последней рюмки под чашечку кофе. Вот я и отправился на разведку, а сейчас Саня с Настей подойдут. Я смотрю, тут у вас даже музыка играет, ну дают! Сто лет на танцах не был, представляешь? — Грязнов раскатисто расхохотался, невольно привлекая к себе внимание соседей. — Сейчас свободненький столик найду — и посидим чуток.
Он говорил и смеялся, чтобы просто говорить, чтоб слова текли, как речные струи по камушкам, не оставаясь в памяти слушающих, как абсолютно необязательная информация, а растворялись в воздухе вместе со смехом.
— Ну, нашел? — с легкой насмешкой спросил Митрофанов, глядя на Вячеслава, бегло осматривающего зал.