Том 1. Стихотворения - Сергей Есенин

В настоящем издании принят следующий порядок указания дат под текстами произведений:

— воспроизводятся даты, указанные в наб. экз., если они не опровергаются известными в настоящее время документальными источниками (автографами, письмами, временем появления в печати более ранним, чем даты, указанные в наб. экз., и т. п.);

— воспроизводятся также даты из автографов, авторских публикаций и других подобных документальных источников. Они приводятся в том объеме (то есть с указанием числа, месяца и года или только года и месяца), в котором они даны в данном источнике;

— в тех случаях, когда даты, указанные в наб. экз., опровергаются другими документальными источниками, под стихотворением проставляется или авторская дата из данного источника, или — в угловых скобках — редакционная дата;

— в тех случаях, когда стихотворение не датировано ни в наб. экз., ни в источниках, в угловых скобках ставится редакционная дата, которая ограничивается указанием года, без дальнейших уточнений (месяца, места написания и т. п.).

В комментариях к каждому произведению указывается источник его датировки. Одновременно с этим приводятся также все имеющиеся сведения об авторских датах в других источниках текста; о времени, к которому относятся автографы произведения; о редакционных пометах, позволяющих судить о времени поступления рукописи в редакцию, и другие данные, дающие документальные основания для суждений о времени создания и публикации произведения.

Места написания произведений указываются вместе с датами под текстом только в тех случаях, когда они обозначены в основном источнике и могут расцениваться как элемент авторского замысла.

Решающая роль Есенина в определении дат произведений, которое проводилось в процессе подготовки наб. экз., — несомненна. Ясно и то, что эти даты — не просто бегло и формально проставленные числа. В них выразился взгляд Есенина на свой творческий путь.

Конечно, в строгом смысле слова, даже ясно выраженная воля автора применительно к датам не является доказательством их правильности. История литературы знает десятки случаев, когда писатели сознательно искажали хронологию своего творчества и относили те или иные произведения не к тем годам, когда они были действительно написаны. Вымышленные даты ставились, например, с целью закамуфлировать связь произведений с какими-либо историческими событиями или жизненными обстоятельствами и тем самым затушевать их смысл. Причины подобных хронологических смещений многообразны. Поэтому недостаточно просто выявить авторскую волю в датах. Столь же необходимо — особенно в случаях сомнений и колебаний — найти подтверждение или объяснение авторских дат.

Именно в этом заключается одна из наиболее сложных проблем наследия Есенина.

Сомнения в точности авторских датировок в Собр. ст. появились очень быстро, почти сразу после его выпуска. Широко проблема начала обсуждаться с шестидесятых годов, с начала научных изданий наследия Есенина.

В первую очередь следует отметить, что в процессе обсуждений никогда не высказывались предположения, что, проставляя даты в Собр. ст., Есенин преследовал цели что-либо скрыть или затушевать в истории своей жизни или в творчестве. Не было никаких внешних обстоятельств или внутренних причин, которые могли бы побудить его намеренно поставить ложные даты, чтобы что-то утаить или замаскировать.

Тем не менее сомнения существовали. Наиболее остро дискутировалась датировка ранних стихотворений. Эту проблему затронул К.Л.Зелинский во вступительной статье к пятитомному собранию сочинений Есенина (М., 1961). Он отметил, что стихи поэта, «обозначенные 1910–1911 годами, но напечатанные значительно позже, возможно, и относятся к более поздним годам», но тем не менее, возглавляя научную подготовку издания, сохранил эти авторские даты.

Потом в обсуждение включилась большая группа исследователей.[10]

При этом значительно расширился круг «спорных» стихотворений, в него начали включаться произведения 1915, 1916 и даже более поздних лет. Вопросы вызывает прежде всего резкая качественная разница между стихами, датированными в наб. экз. 1910–1913 годами, и произведениями, бесспорно относящимися к этому периоду (стихи из тетрадей, переданных Есениным Е.М.Хитрову в 1912 году, цикл «Больные думы», стихи из писем к Г.Панфилову и М.Бальзамовой и т. п.). В качестве аргументов, подтверждающих сомнения, выдвигается то, что Есенин, оставляя стихи на память своему учителю или составляя целый цикл для публикации, извещая друзей о своих замыслах, не упоминает о таких стихах, как «Матушка в купальницу по лесу ходила…» или «Дымом половодье…», а отбирает стихи в основном подражательные, в которых ясно ощутимы перепевы Надсона, Дрожжина, Сурикова и др. Еще чаще обращают внимание на то, что стихи, отнесенные Есениным в наб. экз. к раннему периоду, за несколькими исключениями, не появлялись в московских изданиях, где он печатался в 1914–1915 годах, а оставались неопубликованными до начала его сотрудничества в петроградских журналах.

Все эти аргументы, несомненно, серьезны, в них — реальные противоречия, с которыми сталкивается любой читатель и исследователь. Но они все же не могут служить достаточным основанием для отмены авторских датировок.

Прежде всего следует отметить, что когда Есенин в наб. экз. датировал ряд стихов из «Радуницы» годами своей жизни в деревне, это не было чем-то совсем новым в его самооценках, чем-то связанным с ситуацией 1925 года и невозможностью «проверить даты по рукописям». Он много раз и раньше подчеркивал, что значительная часть стихов, печатавшихся в Петрограде в 1915–1916 годах, была написана им задолго до этого. В автобиографии 1922 года он писал, что его «сознательное творчество» началось в 1911–1912 годы и что «некоторые стихи этих лет помещены в „Радунице“». Это было написано в 1922 году и повторено в автобиографии 1925 года. «В это время <то есть в 1913 г.> у меня была написана книга стихов «Радуница», — свидетельствовал он в автобиографии 1924 года. В 1920 или 1921 году он говорил И.Н.Розанову: «Эти „Маковые побаски“ <цикл из первого издания «Радуницы», куда входит большинство «спорных» в отношении дат стихов> написаны были мною, когда мне было около четырнадцати лет» (Иван Розанов. «Есенин о себе и других», М., 1926, с. 14) — иными словами, около 1909 г. В «Предисловии» к проектировавшемуся в 1923–1924 гг. изданию произведений он писал: «В этом томе собрано почти все, за малым исключением, что написано мной с 1912 года». Это издание должно было строиться на основе гржебинского сборника и, следовательно, открываться стихотворением «Край любимый! Сердцу снятся…». Нет никаких данных, что поэт намеревался расширить издание и включить в него, например, «Выткался на озере алый свет зари…» или «Дымом половодье…», как это было сделано в Собр. ст. Это устраняет внешнее противоречие между «Предисловием», где начало отнесено к 1912 году, и датировками наб. экз., где ряд стихов помечен 1910 годом. Иными словами, поэт неоднократно подчеркивал, что многие его стихи, вошедшие в «Радуницу», а потом открывшие первый том Собр. ст., написаны им еще в годы жизни в деревне.

То, что стихи, публиковавшиеся Есениным в петроградских журналах и газетах в 1915 году, были написаны им раньше, подтверждается и обстоятельствами его появления в Петрограде, литературных выступлений там. 9 марта 1915 года, после первой встречи с Есениным, Блок делает пометку на его письме: «Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные» и пишет М.П.Мурашеву: «Я отобрал 6 стихотворений и направил с ними к Сергею Митрофановичу <Городецкому>» (Блок, 8, 441). Неизвестно, какие именно стихи отобрал Блок и что читал ему Есенин. Но оценка Блоком стихов Есенина как «свежих» и «голосистых» говорит о том, что Есенин пришел к нему со стихами более значительными, чем те в большинстве своем вполне ординарные произведения, которые до этого печатались в московских журналах. Подтверждением того, что в марте 1915 года Есенин приехал в Петроград с немалым запасом написанных, но еще не опубликованных вещей, могут служить его слова из письма Н.А.Клюеву от 24 апреля 1915 года: «Стихи у меня в Питере прошли успешно. Из 60 принято 51».

Разрыв между указанными в наб. экз. датами написания и временем появления в печати многих ранних произведений действительно значительный. Объяснение тому, что в мелких московских журналах в 1914–1915 гг. появлялись стихи вроде «Сиротки» или «Побирушки», а несравненно более совершенные оставались ненапечатанными, надо искать, как представляется, в условиях жизни поэта в Москве, в характере его тогдашнего литературного окружения.

В критике справедливо отмечалось, что Есенин в годы московской жизни должен был учитывать как профиль ряда этих изданий (многие журналы были детскими), так и уровень требований редакций, стиль изданий, где он печатался («Друг народа», «Парус», «Мирок», «Проталинка» и др.). Тип этих изданий, сама их природа не могли не сказаться на его творчестве, на том отборе, который он должен был производить среди своих произведений. Господствующая в этих изданиях манера письма, несомненно, наложила отпечаток на часть того, что было им создано и предлагалось для публикации. Характерно в этом отношении, например, что в журнал «Млечный Путь», отношения с редакцией которого были очень недолгими — несколько зимних месяцев 1914/15 г., — Есенин сдал не только два стихотворения, которым суждено было стать одними из лучших в его наследии («Выткался на озере алый свет зари…» и «Зашумели над затоном тростники…»), но и два других стихотворения, которые к его шедеврам не отнести — «Ты ушла и ко мне не вернешься…» и «Буря» (эти два стихотворения остались ненапечатанными, как свидетельствует И.И.Морозов, потому что прекратилось издание журнала). В данном случае важно отметить, что поэт одновременно предлагал для издания вариации на привычные темы и действительно лирические шедевры.