Первый к бою готов! - Сергей Самаров

– Помощь там нужна?

– Разве что деньгами... Я тысячу баксов дал... А так – помощников много... Спецназ зашевелился... Они всем обеспечат. Тетрадь какую-то ищут. Дневник капитана...

– У меня тетрадь... – сказал Волк, вдруг насупившись.

– Отдай Угарову. Он теперь в подполковниках ходит...

– Не отдам... Там о нас... И для нас написано... Не для них...

– Откуда она у тебя?

– Мент привез... Он сам почитал, показалось неинтересным... Мне отдал...

– Ладно... Как хочешь... Если узнают, доставать начнут...

– Я «потеряю»... Скажу, Серега показывал, но забрал, потому что сам не дочитал... Пусть докажет, мент позорный...

– Поднимись... Потом про мента и поговорим...

– Назрела тема?

– Очень даже...

– Понял. Я быстро...

Спустившись из квартиры Петрова, Толян уже не выглядел тем беспечным парнем, который пять минут назад к дому подъехал. Должно быть, атмосфера квартиры на него сильно подействовала. На меня, кстати, подействовала тоже. Он сел ко мне в «Хаммер».

– Угарова видел?

– Не узнал, чесс-слово... Он меня узнал сам... Правда, обнимать при всех постеснялся...

– Про тетрадь спрашивал?

– Его, по-моему, больше ничего и не волнует...

– Ладно...

Волка же, как я и предполагал, не слишком волновали отношения с ментовским подполковником. Он не воспринимал того как серьезного противника, способного доставить неприятности. И мой довод относительно настоящего местопребывания Сергея Михайловича убедительным не показался.

– Я думаю, он слишком трусоват, чтобы предпринять что-то реальное.

Мне не понравилась его беспечность.

– Трусы тем и страшны, что бьют исподтишка. Поэтому нам необходимо подготовиться... Я чувствую, как натуральный волк, что нечто произойдет... Носом, глазами, кожей – чувствую... А ты знаешь, что я не трус, я просто чувствовать умею...

– Волчьему чувству грех не поверить... – сказал Волк со вздохом. Значит, готов со мной согласиться и делать так, как мы договоримся. – И что предлагаешь?

– Первое – контролировать все окружающее. Он наверняка постарается пустить за нами «хвосты»...

– Уговорил. Дальше?

– Дальше – простые меры личной безопасности. Я давно уже собирался сам, да все собраться не мог... Ты съездишь?

– Куда?

– Рядом с метро «Семеновская», на Измайловском шоссе... Дом не помню. Кажется, одиннадцатый... Там есть магазин... Директором там Слава Вохминцев, из третьей роты... Помнишь его?

– Помню. Недавно на улице встретил, пивка попили... Про магазин он говорил...

– Купишь два бронежилета скрытого ношения... Как раз от удара исподтишка...

– Эти бронежилеты только пулю держат. Ножом пробиваются... – возразил Волк.

– Значит, не позволяй себя ножом ударить, и весь вопрос... Короче, купи бронежилеты...

– Мне не сложно. Только я не стал бы в этот раз делить деньги при нем... – Волк уже включился в разработку и начал высказывать свои предложения. Он всегда хорошо мыслит, и к его мнению стоит прислушиваться. – Это самый опасный момент, когда мы уязвимы... Надо просто отвезти ему только его часть... И все... И тогда за нами пойдут, если кто-то пойти захочет... Так все и разрешится...

Раньше мы делили деньги дома у Волка, вывалив их на стол. Волку сама процедура нравилась, и он хотел сделать ее традицией. Теперь традиция могла помешать.

– Могут сработать на опережение... – возразил я. – Я получаю баксы и не довожу их до дома... Нападение в дороге... И никто претензий подполковнику не предъявит...

– Я буду страховать...

На том и порешили...

2. ВОЛК

...Не знаю, может быть, Онуфрий и перебарщивает, как со многими случается, но нюх на опасность у него в самом деле волчий, настоящий. Там, в Чечне, еще до заварухи было, за день до сдачи, когда мы только разведку вели, но нас, как оказалось, уже незаметно и стремительно окружали, чтобы не выпустить из плотного кольца... Я в кусты сходить хотел, поскольку тушенку нам на складе подсунули не первой свежести. Прапорщик-кладовщик надеялся, наверное, что мы не вернемся и претензии наши останутся висеть в воздухе... Только шагнул в сторону...

– Стой!

– Чего тебе? – спросил я, обернувшись.

– Там заминировано... Кажется...

– Чего? – не понял я.

Мое удивление понятно. Откуда здесь, вдали от мест боевых действий, может быть заминированный участок? За все время работы отряда ни одной мины не встретилось, хотя в первый день старались смотреть внимательно. Потом как-то пообвыкли, расслабились...

– Посмотри...

Он двинулся впереди меня, остановился и присел на корточки, пальцем показывая. Листва присыпана неестественно, присыпана совсем недавно, и дождем со снегом еще не успело размыть крупицы земли. Осторожно, медленно пошевеливая пальцами, мы разгребли верхнюю точку. Буквально по одному листочку снимали. Там – взрыватель, разгребли по сторонам и нашли корпус «МОН-50»[8]. Как увидел это Онуфрий издали, совершенно непонятно. Невозможно было увидеть... Бугорок на тропе, может, камень листвой присыпало...

Позвали капитана Петрова.

– Какие мины? – Капитан верить не захотел, однако поспешил посмотреть. – Откуда? Здесь только чечены ходят... Себе они тропы минировать не станут...

Показали капитану, он присел рядом с нами и долго подбородок с хрустом чесал. В рейде не брился никто, щетинка у всех чесалась и хрустела.

– Угарова и Дмитриенко позовите-ка... Быстро...

Я побежал выполнять приказ. Привел офицеров. Капитан Петров кивком головы показал мину им. Думали недолго. Угаров сделал знак рукой, требуя, чтобы все отошли, и осторожно вывинтил взрыватель.

– Нас что, обкладывают? – задал капитан Петров риторический вопрос. Если мина появилась только что, значит, она поставлена персонально для нас, для нашего отряда. Вывод понятен – отряд обнаружен, и нам перекрывают возможные пути отхода.

На риторический вопрос, естественно, никто не ответил.

А я все не переставал удивляться, каким таким нюхом на опасность надо обладать, чтобы не увидеть, а почувствовать мину... Онуфрий, по сути дела, спас меня, потому что я шел как раз по этой узкой тропке и обязательно наступил бы прямо на взрыватель...

Волчий нюх на опасность...

Отправив Онуфрия к Анжелине, я поехал по его заданию на Измайловское шоссе. Добираться пришлось долго, протяжно материться на светофоры и на тех, кто светофоры придумал. На метро управился бы быстрее в три раза. Дважды в пробках застревал, хорошо еще, что не в многокилометровых, что в нынешние времена совсем не редкость. Но все же добрался, Славу Вохминцева благополучно не застал, не то застрял бы там еще на пару часов, и вернулся восвояси, сразу отметив во дворе две чужие старенькие, основательно побитые «Ауди 100». Такие и выбросить не жалко, но кто-то на них ведь еще и ездить умудряется. Значит, не все в нашем несуразно большом городе увлечены сдачей металлолома...

В другое время я не обратил бы внимания на машины, но после разговора с Онуфрием они показались мне подозрительными. В каждой по пять человек. Если бы кого-то ждали, то хотя бы один человек вышел или бы одно место было свободным. И я почему-то подумал, что ждут они меня... Тоже, слава богу, волк не только по фамилии, но еще чуть-чуть и по сущности...

Я даже некоторое оживление в салонах машин отметил, когда во дворе появился мой крупнокалиберный «Патрол»... Почетный конвой из десяти человек, чесс-слово, меня не напугал, тем не менее радости тоже доставил не слишком много. Хотя, если понадобится, я своим «Ниссаном» эти старенькие машины просто перееду и могу умудриться сам этого не заметить, чесс-слово... У меня иногда бывают приступы невнимательности. Но это удовольствие я на потом оставил. Пока же решил присмотреться и, поднявшись в квартиру, вытащил из ящика письменного стола бинокль. Трофейный, который я с чечена снял, а с кого он снял, мне неведомо было. Но бинокль иностранный, скорее всего военного образца, и очень сильный...

Местом для наблюдательной точки я выбрал кухню, поскольку там темнее и меня видно хуже. Но даже при этом я не выставился грудью вперед перед всеми, а осторожно стал присматриваться к стоящим вдалеке машинам из-за угла оконного проема. Но, наведя соответствующую случаю резкость, я на мгновение отпрянул – в одной из машин человек на правом переднем сиденье тоже держал бинокль в руках и рассматривал мои окна. Однако мне показалось, что рассматривает он окно комнаты, а не кухонное окно, и потому я снова поднял бинокль.

Да, теперь сомнений не осталось. Это кто-то пожаловал по мои душу и тело, а вернее, по наши с Онуфрием... Чесс-слово, нервы защекотало, когда я сумел рассмотреть людей в машине более подробно. Физиономии откровенных уродов и отморозков, которых мне лично жалко никогда не будет. Таких только за одни рожи сажать следует сразу и навсегда... Возрастом только один с нами ровня, тот что с биноклем. Остальные помоложе...

Интересно, а сколько человек прилепил ментовский подполковник к Онуфрию? Я набрал номер. Он ответил сразу и генералом меня теперь не обозвал, из чего я сделал справедливый вывод, что свою девицу он уже отправил на поиски денег.