Хозяйка Его крепости (СИ) - Васёва Ксения

— Занятно, — он наклонил голову, в миг теряя личину весельчака и повесы, — и откуда такие сведения?

Сейчас он казался сильно похожим на Яна, особенно в тот день, когда Темновской пытался допрашивать меня.

Спазм сдавил горло. Я не желала, не готова была принимать эту горькую правду.

— Скажите, — прошептала, хватаясь за колонну, — вы поэтому подошли ко мне у графини Вронской? Потому что я похожа на мать?

— Вы правы, — хрипло отозвался мужчина, — вас действительно легко спутать с Алессой, но…

— Что вы с ней сделали?! — я сорвалась на крик: — Заставили быть рядом? Изнасиловали? Надо же, какая пошлость — запомнить имя случайной девушки в вашей жизни, которой вы принесли столько боли!!!

Он обескураженно глядел на меня.

— Откуда такой наговор, Косса?.. Подожди, — он резко сцапал мою руку, упираясь взглядом в языческую вязь, и стремительно побледнел: — Она не могла… она должна была мне сказать…

— Отпустите! — я не могла прийти в себя, меня колотило. Видимо, мы слишком громко кричали — в зал сбежались и слуги, и всё ушедшее семейство.

— Косса! — Мистислав рванул ко мне: — Что произошло?! Яромир, как это понимать?

— Мне бы самому понять, — прохрипел князь Темновской, — Косса, я бы никогда не причинил боль Алессе…

— Ну конечно! — яда во мне накопилось много, за столько лет: — Вы всего лишь сделали ей ребенка накануне свадьбы. И вы совсем не виноваты, что из-за чужого ребёнка Ольховский презирал и унижал её. И тем более не виноваты в её самоубийстве, когда она не выдержала всех обвинений! И к моему очень счастливому детству вы тоже не приложили руку!!!

Слёзы всё же брызнули, хотя я не собиралась плакать из-за давно минувшей обиды. Но она росла в моём сердце, и я даже не подозревала, насколько сильно.

В зале повисла гнетущая тишина.

— Прошу прощения за безобразную истерику, — спохватилась я, понимая, что непростительно опозорилась перед семьёй Мистислава, — наверно, мне лучше уйти.

Я повернула к лестнице, слабо давая себе отчет в том, что делаю. Впрочем, отпускать меня не думали. Лекарь удивительно проворно поднял меня на руки и вынес из зала. Молча.

Я тоже молчала, не зная, что сказать.

Он принёс меня в покои, пахнущие чистотой и свежестью. Как будто их недавно подготовили. Я успела заметить лишь стол с большой рамкой — портретом двух мальчиков, как лекарь впился мне в губы.

От неожиданности я упустила момент, чтобы его остановить. Мои руки само собой опустились на плечи мужчины.

— Мистислав, что за чёрт? — не выдержала между поцелуями: — Ты в своём уме?! Мы в доме твоих родителей!

— Ничего, здесь хорошая звукоизоляция, — был ответ, от которого я захлопала глазами. А пока хлопала — мне ловко растёгивали крючки на платье.

— Ненавидь меня, — вдруг прошептал он, лаская губами мою шею, — не прячь эмоций. Тебе нужно сбросить злость. Представь, что если не накажешь меня, я совершу много чего нехорошего, — в полутьме его улыбка казалась пугающей, — ну Косса, я же твой лекарь. Когда ты уходила больной после меня?

На эту провокацию мне нечего было возразить. Но эмоции… Я же не умею. Но одна мысль о запретах породила такой гнев, что я набросилась на лекаря.

Определённо, это была самая странная предновогодняя ночь в моей жизни.

Обратно в гостиную мы собрались через полчаса. Макияж пришлось смывать, причёску — переплетать. Благо, что после монастыря и пансиона я могла быстро привести себя в порядок. Мистислав с довольным лицом наблюдал с кресла, не реагируя на моё бурчание. А бурчала я знатно, раз уж кричать и истерить не было сил.

Его "терапия" действительно имела успех — я успокоилась. По крайней мере, мир вокруг уже не казался таким враждебным. Зато на смену гневу пришёл стыд — не разбираясь, я набросилась на Яромира, испортила праздник и ему, и семье Мистислава, устроила некрасивую сцену. Помнится, однажды Ян вталкивал мне про гармонию внутри. Мы лежали в палате у лекарей, и он удивлялся моей нервозности и напряжённости. Тогда я не придала значения его словам, но сейчас… будто почувствовала натянутую нить в душе. В чопорной атмосфере пансиона я легко держала эмоции в узде, а вот встретиться с миром лицом к лицу оказалась не готова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И как теперь быть?

— О чём задумалась? — Мистислав неслышно подошёл сзади, обнял меня. Вот он никогда бы не скатился в безобразную истерику. С другой стороны, взрослый мужчина, лекарь, глава тайной канцелярии… до его опыта и выдержки мне далеко.

— Хочешь совет, краса моя?

Я подняла взгляд.

— Хочу, — произнесла, положив голову ему на плечо, — я уже ничего не понимаю. Чёрное сменилось белым, белое стало чёрным, а у каждого, как выяснилось, своя правда. Моя вера, мои убеждения превратились в пустой звук. Теперь я сама не знаю, как будет правильно. Ведь мне не только за себя, мне нужно отвечать за сестру. А чем я могу помочь?..

— Порой мы сама не ведаем, как сила в нас таится, Косса, — усмехнулся он, — просто не спеши. Разберись. Подумай. Взвесь "за" и "против". Иногда правильное решение, правильный вывод приходят не сразу. Не лети на волнах эмоций вперёд здравого смысла.

— Упрекаешь меня?

— Упрекаю. За те попытки побега, которые стоили мне седых волос. За твои обвинения в сторону Яромира. Не хотел говорить, дабы лишний раз не выяснять отношения, но…

По его слегка виноватому тону меня словно молнией ударило:

— Ты знал! — я повернулась к нему, вытаращив глаза: — Ты не мог не знать, кто такой Яромир и именно ты проверял нашу кровь с Яном!.. Великий Род, ты с самого начала всё знал…

Это не укладывалось в голове.

— Но почему?!

— Почему не рассказал? — его голос прозвучал незнакомо, жёстко: — По банальной причине — язык не поворачивался. Ты нашла в Яромире поддержку, он тоже взял тебя под опеку. Раскрой я карты — все вокруг бы стали врагами. Ты без того меня не слышала, Косса. Но была ещё одна причина. Жалея себя, ты не думала о чувствах Яромира? Я оправдываю твой гнев, но… Яромир был моим наставником и другом семьи. Мы знали про Алессу. Он умело скрывал семью, детей, но страсть к Алессе… Он был не в силах её спрятать. Ради неё Яромир подал на развод со женой, только Алесса не приняла этой жертвы. Она ушла, обронив, что счастье на таком не построить. Представь, что творится у него в душе сейчас, когда ты заявила о себе. Дочь от любимой женщины, и твои слова… Он хотел сделать вас счастливыми. Просто не сложилось.

Я вдруг ощутила, как по щекам катятся слёзы… Злость на Мистислава вспыхнула и сгорела до тла. Я бы тоже не решилась сказать. Слишком тяжело.

— Поговори с ним, выслушай. Ты у меня умная девочка. А про мою семью не думай, ты далеко не самая главная скандалистка на мамином веку.

Я только кивнула, всхлипывая. Мист осторожно убрал слезинки с моего лица и взяв за руку, вывел обратно в гостиную.

— Ну наконец-то! — княгиня всплеснула руками, поднявшись с дивана. Они с Мари были вдвоём, и потому я завертела головой: — Яромир внизу с Германом. Собрался уезжать. Если хочешь поговорить, поспеши.

— Бегу! — подхватив платье, я ринулась к парадной лестнице. Яромир и вправду держал в руках дублёнку, тихо споря с Германом. Увидев меня, мужчины как по команде замолчали.

— Прошу вас, не обижайтесь, — выпалила я, едва не упав с последней ступеньки. Но слава богам, зацепилась за перила: — Яромир, я поступила не совсем умно. Мы можем поговорить, если вы не против.

Спешить всё же не стоило — особенно в платье. Я чуть не растянулась перед мужчинами, но к счастью, один из них меня подхватил.

А глаза точь-в-точь как у Яна… почему я не замечала эту схожесть раньше?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Косса… — он неожиданно сгрёб меня в охапку и прижал к себе. Кажется, я снова реву. Но по-другому уже не получается.

Герман любезно уступил нам кабинет, а слуги принесли вино и фрукты. Я была приятно удивлена такому отношению — обычно проблемным гостям, вроде нас, указывали на дверь. Никому не хотелось иметь дело с чужим скандалом. Но семья Мистислава проявила небывалую для высшего света чуткость и понимание.