Таящийся ужас 3 - Владимир Гриньков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она погибла, ее задавил автобус.
Баклагов растопырил пальцы и посмотрел на санитара.
— Ты убил ее, — сказал Матвеев. — И Пашку тоже ты убил. И милиционера того.
— Не я, — покачал головой Баклагов. — Они сами себя убили. Нас убивает творимое нами зло.
— А-а, философ! — зарычал Матвеев, наваливаясь на Баклагова.
Дверь палаты открылась, и в комнату заглянул Родионов.
— Матвеев! — крикнул он. — Что ты делаешь?
Санитар как-то обмяк и, пряча глаза, распрямился.
— Выйди в коридор, — сказал Родионов.
Он пропустил мимо себя Матвеева и закрыл дверь.
— Вита погибла, — сказал Матвеев, не поднимая глаз.
Родионов вскинул недоверчиво брови, хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.
— Он же говорил, что с ней что-то должно случиться, — продолжал Матвеев.
— Ты говоришь о Баклагове?
— Да.
— Но ведь это бред.
— Он убил ее за вчерашние уколы.
— Это бред, — упрямо повторил Родионов, пытаясь встретиться взглядом с санитаром.
— Он еще вчера сказал, что Вита будет наказана, — продолжал Матвеев, словно не слыша доктора.
Родионов потрепал его по плечу и вздохнул.
— Вы не верите в это? — спросил Матвеев.
— Во что? Ты можешь мне объяснить, во что я должен верить?
— Он убьет еще кого-нибудь. — Матвеев наконец поднял глаза на доктора. — Я не знаю, почему это происходит…
— Что именно происходит?
— Не знаю, — пожал плечами Матвеев. — Не могу объяснить.
— В таком случае помалкивай об этом, — посоветовал Родионов. — Так-то будет лучше.
— Кому будет лучше?
— Тебе в первую очередь.
— Вот как?
— Конечно, — кивнул Родионов. — Помни, что в палатах есть свободные места.
— Вы мне угрожаете?
— Нет, — покачал головой доктор. — Просто советую. Ты сам подумай, как твой рассказ воспримут посторонние люди.
— Но вы ведь тоже все это видели. Вы подтвердите то, что я скажу.
— Нет, не буду подтверждать.
— Почему?
— Потому что не хочу занять соседнюю с тобой койку.
— Какую койку? — упавшим голосом спросил Матвеев.
— В одной из палат нашей больницы.
В палату весть о гибели медсестры принес Коля. Когда он сказал об этом, все одновременно повернулись к Баклагову.
— Жалко ее, — сказал Баклагов и закрыл глаза.
Коля сел на свою кровать, хотел лечь, но потом передумал и, наклонившись к Баклагову, поинтересовался:
— А больше ты ничего не хочешь сказать?
— О чем? — спросил Баклагов, не открывая глаз.
— Не дури, — сказал Коля. — Мы же все слышали, как ты предупреждал доктора сегодня утром.
Он обернулся, ища поддержки у присутствующих. Все согласно закивали.
— Да, припадок у меня был что надо, — произнес Баклагов. — Опять я, наверное, бредил, да?
Дверь приоткрылась, и кто-то крикнул:
— Гончаров есть? Жена пришла.
— Ну ладно, после поговорим, — сказал Коля, поднимаясь.
На обед Баклагов не пошел. Лежал в пустой палате, закинув руки за голову, и даже не пошевелился, когда вошел Матвеев. Только спросил:
— Ко мне?
— К тебе, — сказал Матвеев, присаживаясь рядом. — Я поговорить с тобой хочу.
— О чем? — спросил Баклагов безо всякого интереса.
— О Паше, санитаре нашем. Что вы с ним не поделили?
— Когда?
— В тот вечер, когда он погиб.
— Ничего мы с ним не делили.
— Но он злой тогда пришел в дежурку.
— Да, он зол был в тот вечер, — согласился Баклагов. — Он, наверное, всегда такой.
— У вас был какой-то разговор с ним?
— Он рассказал мне нечто неприятное, — сказал Баклагов после некоторой паузы. — Он был жесток, очень жесток.
— Вот как?
— Да. Он дал мне понять, что я — никто.
— Это и есть его жестокость?
— Это очень жестоко, — спокойно сказал Баклагов. — Даже то, что он меня потом бил, потрясло меня меньше, чем его слова.
— Он бил тебя? — вскинул брови Матвеев.
— Да, в живот.
— За что?
— Ни за что, а для чего, — поправил Баклагов. — Он хотел показать мне, кто здесь хозяин. Он хотел унизить меня.
— А тот милиционер, который тебя привез сюда? — спросил Матвеев. — Он ведь тоже тебя бил, не так ли?
Баклагов повернулся к санитару и внимательно посмотрел на него.
— И он бил. Они оба творили зло.
— Это ты так решил?
— Я ничего не решил, — сказал Баклагов.
— Как же ты ничего не решил? — удивился Матвеев. — Они ведь оба погибли.
— А при чем тут я?
— И в случае с Витой ты ни при чем?
— Конечно.
— А твои слова сегодня утром? Ты ведь умолял не выпускать ее.
— Вот видишь, — спокойно сказал Баклагов. — А ты пытаешься доказать, что я виновен в ее гибели.
— Я ничего не пытаюсь доказать, — поморщился Матвеев.
— А чего же ты хочешь?
— Я хочу…
Матвеев осекся, увидев, как пошло багровыми пятнами лицо Баклагова.
— Они опять идут, — пробормотал в ужасе Баклагов и показал рукой на дверь. — Они идут!
Он приподнялся на кровати, ловя воздух ртом.
— Кто идет? — спросил Матвеев.
— Не знаю! — выдохнул Баклагов. — На меня оттуда повеяло злом!
— Не дури, — сказал Матвеев. — Успокойся.
Баклагов с лихорадочной поспешностью залез под одеяло. Его трясло. Матвеев подошел к двери и распахнул ее. Коридор был пуст, и только доктор Родионов стоял у стола дежурной медсестры, разглядывая разложенные там бумаги.
— Перестань, — сказал Матвеев. — Там никого нет.
— Закрой дверь, — попросил Баклагов. — Оттуда холодом тянет.
Коля появился в палате через два часа. Он был хмур и неразговорчив.
— Как свидание? — поинтересовался Баклагов.
— Нормально, — буркнул Коля. — Просто великолепно.
— He переживай, — посоветовал Баклагов. — Перейдешь на другую работу — и все.
Коля замер, осмысливая услышанное.
— Что ты сказал? — спросил он.
— Я говорю, что ты можешь поменять место работы.
Коля резко повернулся:
— Откуда ты знаешь обо всем?
Баклагов пожал плечами:
— Знаю — и все.
— Они растрезвонили, что я лежу на Камышовой даче. — Коля замотал головой. — Они объявили, что меня лечат в психушке! Жена говорит, что…
— Брось, не надо, — спокойно сказал Баклагов, — тебе ведь достаточно сменить место работы.
— Но почему они это сделали?
— О ком ты говоришь?
— О тех, кто распустил все эти слухи.
— Забудь о них, — сказал Баклагов. — Забывая о своих врагах, мы не даем разгореться чувству мести.
С вечера этого дня Родионов втрое увеличил дозу вводимых Баклагову лекарств. Медсестра посмотрела на доктора недоверчиво, когда он сказал ей об этом, но Родионов повторил упрямо:
— Все делать так, как я сказал, — и вышел из манипуляционной.
В своем кабинете Родионов взял карточку больного. Фамилия: Баклагов. Имя: прочерк. Отчество: прочерк. Год рождения: прочерк. Место рождения: прочерк. «Он никто, этот Баклагов, — подумал доктор. — Фантом, привидение. Он пришел ниоткуда и уйдет в никуда».
Коля повесился ночью. Задремавшая за своим столом дежурная медсестра не слышала, как он крадучись прошел мимо нее. В пустой дежурке Коля привязал к трубе веревку с петлей и спрыгнул со стола. Утром его нашли. Медсестра зашла в комнату, Коля висел под потолком, показывая ей синий язык. Медсестра, прежде чем потерять сознание, вскрикнула. Сбежались люди.
Баклагов не пошел смотреть на покойника. Сидел в палате, мрачно глядя в пол, иногда шептал что-то, но слов было не разобрать.
Доктор Родионов метался по коридору, отдавая бессмысленные распоряжения, пока Матвеев не увел его в кабинет — чтобы не мешал. Все подавленно молчали. Больные разошлись по палатам, каждый угрюмо думал о своем.
— Ужас, что творится, — сказал Родионов. — Уму непостижимо.
Матвеев ничего не ответил, пошел в палату к Баклагову. Одеяло на Колиной кровати было скомкано. Матвеев сдвинул одеяло в сторону, чтобы присесть, но, перехватив обращенные к нему взгляды, остался стоять.
— Почему он повесился? — спросил Матвеев. — Ты знаешь?
— Знаю, — кивнул Баклагов. — Кто-то рассказал на его работе, что он лежит здесь. Ему об этом сказала вчера жена.
— И из-за этого он полез в петлю?
— А разве этого мало?
— Но ведь он мог просто уйти с той работы.
— Я ему вчера об этом говорил, хотя и сам не верил в сказанное.
— Почему?
— Потому что уйти с работы — значит признать, что слухи правдивы.
— Да наплевать на то, что о тебе говорят! — воскликнул Матвеев.
— На себя-то не наплюешь, — пожал плечами Баклагов. — Коля ведь не людей испугался, а себя. Он переступил порог, за которым осознание того, что ты не такой, как все.