Дикие земли - Евгений Щепетнов

Если перевооружить армию амароков – ей не будет равных. Если мы выживем после этого столкновения…хммм…почему – если?! Когда мы выживем, устроим полную модернизацию армии – решил я для себя.

Мы ехали весь день, остановившись ненадолго, чтобы покормить лошадей, напоить их, да самим слегка перекусить. Уже под вечер амароки остановились на равнине у небольшого ручья, вытекающего из леса – здесь было ровное поле, заросшее жирной зелёной травой, пахнущей мёдом и цветами, а также довольно высокий бугор, почему-то напомнивший мне бугры, на которых ставили радиолокаторы в военных частях и на аэродромах. Может это и был когда-то такой пункт радиолокации? Теперь этого нельзя было понять, теперь это был высокий бугор с заросшими разнотравьем боками. На нём и поставил Красст наблюдателя. До ночи ещё было далеко, когда наблюдатель крикнул:

– Идут! Вижу войско!

– Коней стреножить! Всем построиться в боевое построение! – скомандовал Красст.

Воины забегали – те, кто не успел стреножить коней, делали это сейчас, а потом выстраивались в нечто подобное греческой фаланге – прямоугольник, ощетинившийся копьями, прикрытый длинными щитами. Щиты у амароков были деревянные, тоже выкрашенные белой краской. Они везли их за спиной, и теперь щиты стояли перед ними, узким, острым краем в землю. Впереди находились самые опытные и сильные воины, к задним рядам степень опытности и силы снижались – там были более молодые и не столь зарекомендовавшие себя в битвах бойцы – по крайней мере я так всё это понял.

Мои друзья сосредоточились вокруг меня, Бабакан надел на себя кольчугу, шлем, которые не бросил даже во время нашего бесславного похода по пустыне. Они тоже взяли себе щиты, которые получили у вождя с племенного склада оружия, то есть из арсенала. Каждый из воинов имел собственное снаряжение, но часть оружия было общественным и хранилось в специальном складе.

Я подошёл к вождю, и спросил:

– Ну, что видать? Сколько их?

– Боюсь, что слишком много – угрюмо сказал вождь. Как бы к ним не присоединилось какое-то ещё племя…видно прослышали о жирном месте, вот и полезли все. Тем более, что после твоего дождя в пустыне, степи тоже достался благодатный полив, – в этой местности, а вот степи дальше, на севере, выгорели от засухи. Ну что же, мы готовы. И ты не подведи…

– Вождь…у вас принято вести переговоры перед битвой? Это считается в порядке вещей, или такого обычая нет?

– Так-то бывает, но смысл какой с ними разговаривать? Они воспримут переговоры как признак слабости!

– Не воспримут. И не забывайте – это ваши будущие подданные – чем меньше их погибнет, тем больше у вас будет подданных, понимаете? Давайте попробуем их уговорить…хммм…нет, не так – не уговорить, а внедрить им мысль о том, что в случае проигрыша, мы не будем их убивать, или приносить в жертву, а примем как соплеменников, и тогда, как только им станет туго, они вспомнят эти слова и не будут сопротивляться как загнанные звери, понимаете?

– Я понял. В этом есть смысл. Ты очень разумный человек, Витор. Хорошо, сейчас мы возьмём щит миролюбия и пойдём к ним разговаривать. Подумай, о чём им скажешь.

Вождь махнул рукой, и ему принесли щит, выкрашенный ярко красной краской. Он поднял его на копьё, прикрепив к наконечнику, и медленно двинулся вперёд, топча ногами сочными луговые травы. Я пошёл за ним, сопровождаемый Бабаканом и Караном, эльфов я оставил наготове сзади, они шли чуть поодаль – если что-то случится, они успеют прикрыть нас выстрелами из лука.

Я вначале удивился – почему щит миролюбия выкрашен красной краской, потом, после размышления понял: белый цвет, как у индийцев, например, здесь, на поле боя, является цветом войны, смерти, а красный – цвет жизни. Вот поэтому, в отличие от Земли, щит и был выкрашен в красный цвет.

Вражеское войско выстроилось в такую же фалангу, вооружение их – я сразу прикинул – не отличалось от вооружения амароков, вот только было победнее – меньше металлических наконечников, больше простых копий из железного дерева. Они встали строем в пятистах метрах от нас, и идти пришлось довольно далеко. Наконец, мы приблизились к ним на бросок копья и вождь закричал, так, что было слышно всем вражеским воинам:

– Я вождь амароков Красст! Мы хотим поговорить с вождями!

От стены щитов отделились четыре человека и пошли к нам. Я удивился – почему четыре? Ведь племён вроде как три? Потом сообразил – не три. Сведения разведки то ли устарели, то ли были неверными – тут было четыре племени. Значит, здесь не тысяча, а как минимум тысяча триста бойцов. По четыре на нашего одного. Красст, похоже, тоже это понял и сделался совсем хмурым. Однако, он был спокоен и сосредоточен – а что ещё оставалось? Паника и истерика были бы совсем ни к чему. Я даже восхитился его выдержанностью – ну ладно я, знающий свои способности, уверенный, что отобьюсь и помогу амарокам, но он-то не знал до конца мои силы и полагался лишь на слова.

Эти четверо подошли к нам – их лица были разрисованы узорами, жёлтой, красной, синей краской и их сочетаниями. Как мне рассказали раньше, знающий орк мог сразу определить принадлежность к тому или иному племени, глядя на рисунки по телу.

Неожиданно от рядов воинов отделился ещё один человек – пятый. Неужели пятый вождь? – ошеломлённо подумал я – это целая антанта какая-то! Хоронить вас замучаешься… Однако – нет. Это был отступник, сын покойного шамана Амрт. Я узнал его сразу – он был без 'боди-арта' – видимо, рисовать узоры амароков он не желал, а никакое другое племя его не приняло, чтобы он со спокойной совестью мог разрисоваться их цветами.

Я на некоторое время забыл об этом предателе, и сосредоточился на вождях. Это были крепкие и сильные люди – как будто сделанные по лекалу и похожие на нашего вождя Красста. Я не знаю – добрые они были или злые, жадные или щедрые, но то, что они были профессиональными воинами и знали своё дело – было видно невооружённым глазом. Их движения спокойны, они шли с грацией львов, крадущихся к добыче. Главным, видимо, был один из них, шедший чуть впереди – мужчина с очень широкой грудью и могучими мышцами – Красст шепнул:

– Это вождь татантуров Гаркст. Исконные наши враги…

Подойдя, вожди замерли, рассматривая нас, потом Гракст надменно спросил:

– Что ты хочешь, жалкий вождь жалкого племени?

– А что, так необходимо оскорблять своего противника перед боем? Не унижает ли это воина – уподобляясь бабам, которые поливают друг друга грязью из-за молодого любовника?

Гракст заметно смутился, даже слегка покраснел – это было видно на открытых участках щёк, не закрытых краской. Однако, он продолжил:

– Вы зря пришли, мы всё равно вас убьём, заберём ваше имущество, стада, ваших женщин, а оставшихся в живых пустим на жертву богам!