Население: одна - Элизабет Мун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оборудование работало исправно, но несколько лампочек перегорело. Это был один из тех ресурсов, которые Офелия не смогла восполнить, когда запасы подошли к концу. Она пробовала напечатать лампочки на фабрикаторе – в меню такой пункт был, – но ничего не получилось, а она недостаточно хорошо разбиралась в его устройстве, чтобы понять почему. Теперь, вместо того чтобы менять лампочки, она просто выкручивала те, что могли выйти из строя во время шторма. Из-за этого рядом с центром и рециклером больше не было внешнего освещения, но она все равно почти им не пользовалась.
Наскоро пообедав, Офелия достала инструменты и приступила к ремонту текущих крыш и провисших козырьков, ставен и дверей, которые могло выбить порывом ветра. Проблем обнаружилось больше, чем она ожидала. Она попыталась вспомнить, когда занималась ремонтом в последний раз, отгоняя виноватое ощущение, что ей следовало ежедневно проверять каждый дом, каждую дверь и каждую ставню. Конечно, она знала, что это невозможно. У нее не осталось бы времени на работу в огородах, шитье и все остальное. Но в голове, словно налитой свинцом от духоты, которая всегда предшествовала большому шторму, недовольно бубнил старый внутренний голос, напоминая, что есть дела поважнее, что ей вовсе не обязательно мастерить очередные нарядные побрякушки.
Но он ошибался. Это было именно то, в чем Офелия, сама того не подозревая, нуждалась всю жизнь. Радость творчества, удовольствие от игры заполнили всегда пустовавший кусочек сердца, который не могли заполнить ни семья, ни долг перед другими поселенцами. Теперь она понимала, что любила бы своих детей сильнее, если бы осознала раньше, насколько сама нуждается в игре; если бы доверяла своему детскому желанию иметь красивые вещи и не боялась создавать красоту сама.
За этими препирательствами прошел весь день. Офелия починила несколько расшатавшихся ставен, заново прикрутила оторванную щеколду. Только после этого ей вдруг пришло в голову, что многое из отремонтированного выглядело скорее сломанным, чем изношенным. Взять хоть эту щеколду. После основания колонии поселенцы нашли на новой планете твердую и плотную древесину с прямыми волокнами. Она прекрасно держала гвозди и шурупы; для ее обработки требовались крепкие инструменты. За сорок лет фурнитура на других дверях почти не разболталась. У нее дома петли и задвижки тоже надежно прилегали к дереву. Если что и ломалось, так это металлическая фурнитура, уставшая от времени, или деревянные жалюзи, треснувшие от удара чего-нибудь тяжелого.
Но здесь… Что-то просто оторвало задвижку. Приглядевшись, Офелия увидела на твердом дереве тонкие борозды, обнажающие свежую поверхность под слоем потемневшей от времени древесины. По спине побежали мурашки. Она попыталась убедить себя, что бояться нечего. Это сделало животное. Какое-то животное из леса, например древолаз. Они сообразительные, и у них цепкие пальцы; они могут хватать и тянуть не хуже людей. Древолазы долго не решались войти в опустевший поселок, но со временем осмелели. Это объяснило бы и прочие странности последних дней.
Будь это существа, убившие тех поселенцев, они бы давно ее прикончили. А значит, их тут нет, значит, это всего лишь древолазы. Она не видела их просто потому, что они слишком пугливы. В лесу они куда смелее, но ведь там они у себя дома. Неудивительно, что они робеют в поселке, да и слух у них куда лучше, чем у нее, и зрение, возможно, тоже. Им легко не попадаться ей на глаза.
Она закрутила шурупы, на которых держалась щеколда, проверила, ровно ли получилось. Дверь закрылась плавно. Офелия заставила себя войти в дом. Пусто, как и ожидалось. Стертая пыль на полу подтвердила ее догадку о лесных животных; а может даже, это ее собственные следы, оставшиеся с тех пор, когда она заходила сюда в последний раз. Она вышла на улицу, заперла дверь на задвижку и на засов и пообещала себе не поддаваться искушению проверить дом еще раз вечером. Можно сделать это завтра, когда она займется окнами на соседнем доме. Одна ставня полностью отвалилась, и ветка плодового дерева упиралась в стекло, несмотря на безветренную погоду.
И зачем она вообще занимается другими домами, думала Офелия, шагая назад к центру. Ей ведь они не нужны; затаенное удовольствие от ночевки в чужих домах, от мытья в чужих душевых давно себя изжило. В зависимости от погоды она использовала четыре или пять домов, но остальные просто отнимали время, не принося никакой пользы. И все же какое-то застарелое чувство вины требовало следить за всем поселком и поддерживать порядок во всех домах на случай, если они когда-нибудь понадобятся.
Она не станет тратить завтрашний день на дома, которые ей не нужны. Достаточно будет позаботиться о своем доме и о тех, что сохраняют прохладу в жару, тех, в которых особенно уютно проводить время в редкие холодные дни и удобно принимать душ, когда она работает поблизости. А остальные она предоставит судьбе.
На секунду ей стало страшно. Если позволить дождю и ветру разрушать здания, когда-нибудь и она сама может оказаться беспомощной, слабой старухой, беззащитной перед лицом стихии.
Если она упадет с крыши или стремянки, пытаясь починить очередной дом, то окажется искалеченной и беззащитной в окружении свежеотремонтированных домов. Новый голос – спустя несколько лет Офелия все еще воспринимала его как новый – тот самый, что убеждал ее носить приятные телу вещи, теперь убеждал беречь силы и здоровье с той же заботой, которой она окружала здания. Это они существуют для нее. Она не обязана за ними следить, если только это не сделает ее жизнь удобнее.
Аргумент ей не понравился. А в отношении живых существ и вовсе показался отвратительным. Но ведь речь об инструментах и зданиях… По ногам прошелестел легкий ветерок. Она подняла голову – рваные облака предупреждали о приближении шторма. Ветер усиливался. Офелия представила, как карабкается завтра на крышу или даже на стремянку… Нет. Пусть их. Крыша ее дома, на рассвете. И, возможно, крыша центра.
Наутро было так же душно, но по медленному движению воздуха, не приносящему свежести, Офелия поняла, что шторм уже совсем близко, к юго-востоку от поселка. Она аккуратно приставила к дому стремянку и забралась на крышу. Фабрикатор производил покрытие из какого-то композитного материала – черепица получалась легче, чем из глины, но прочнее и долговечнее. Поселенцы перестелили крыши всего за пять лет до отбытия, не только по необходимости, но и просто из предусмотрительности. Как Офелия и подозревала, черепица была
