Журнал «Вокруг Света» №05 за 1978 год - Вокруг Света

Как же проходит процесс подготовки орангутанов к возвращению в джунгли? После того как здоровье обезьян придет в норму, мы днем выпускаем их из клеток — вечером они вернутся обратно. До этого дважды в день в клетки приносят свежие ветки, чтобы пробудить инстинкт к устройству гнезд и дать возможность попрактиковаться в строительстве. На следующем этапе наши подшефные принимаются сами мастерить платформы-постели на деревьях. Этому их обучать не нужно: даже те орангутаны, что выросли без матери или общения с сородичами, прекрасно справляются с сооружением «квартир». Важно только приучить делать их на деревьях повыше, чтобы ночью обезьяны не стали добычей хищников. Потом мы стараемся отучить наших «лесных людей» возвращаться спать в клетки: когда днем они отправляются в лес, эти «жилища» запирают, и волей-неволей им приходится спать на деревьях.

Выпущенных на волю орангутанов мы регулярно подкармливаем утром и в полдень, причем они довольно пунктуально появляются у клеток. Постепенно рацион сокращается, а затем обезьяны полностью снимаются с довольствия.

Покончив с обедом, Лила и Бако направились вверх по холму к своим гнездам. Маня последовала было за ними, но передумала и повернула направо. Доли и Гамат остались рядом со мной на крыше клетки. Доли очистила пять бананов и медленно откусывает по кусочку. Вот она вынула бананы изо рта, сложила в банку из-под сгущенного молока, добавила листьев и палкой размяла все в густую кашицу.

Заметив, что я наблюдаю за ней, обезьяна прервала кулинарные упражнения и подвинулась поближе ко мне. С подчеркнутым безразличием я отвернулась от Доли, и тут же на колени ко мне взобралась Гамат: я позволяю ей это, потому что она еще очень мала и в естественных условиях жила бы с матерью. Здесь же, в Бохороке, недостаток материнской ласки приходится восполнять мне. Вспоминается случай с двухлетним Гейбом: когда детеныша привезли на станцию, я часами сидела в его клетке. Первые дни он не слезал с моих коленей, и, когда наставало время уходить, оторвать от себя этот визжащий комочек стоило больших трудов. Наконец Гейб стал отваживаться на небольшие «экскурсии» по клетке, а потом и за ее пределами. Одновременно я отучала Гейба от себя. Теперь Гейб надолго уходит в лес, чаще всего в одиночку. Сегодня он не пришел на обед — невероятный прогресс по сравнению с тем, что было.

Взрослые обезьяны и подростки обычно покидают Бохорок сразу, как их выпустили. Молодняк уходит в джунгли группами следом за кем-нибудь из старших сородичей, таких, как Дара, красивая взрослая самка, попавшая к нам с кокосовой плантации, где она вела полудикую жизнь, нанося немалый вред пальмам.

...Смеркается, громче застрекотали цикады. Гамат с моих коленей по длинной жерди перебралась на соседнее дерево. Внимательно оглядевшись, она вскарабкалась по стволу. Доли с крыши клетки наблюдает, как я спускаюсь вниз. Потом исчезает в кронах деревьев. Я иду к зданию станции, над моей головой носятся летучие мыши. Приближается ночь.

Издали слышу сердитые крики Илу, младенца-орангутана, который живет в клетке перед нашим домом. Его привезли всего несколько месяцев назад. Это был жалкий скелетик весом меньше двух килограммов. Мы и не надеялись выходить малыша. Илу — печальное свидетельство того, что варварский отстрел самок не ушел в прошлое. Но сейчас кругленькая мордашка Илу служит лучшей наградой за бессонные ночи, проведенные у его клетки...

Несколько месяцев назад Доли, Маню, Лилу и Бако отвезли на вертолете в джунгли вверх по реке Бохорок и там отпустили на волю. До этого в течение двух месяцев мы не подкармливали обезьян и убедились, что они успешно находит в лесу пропитание сами. Пока эти четверо не показывались на станции, а вот Дара вернулась обратно после пятимесячного отсутствия. Она и теперь частенько приходит к клеткам, особенно в обед, но ей не позволяется брать приготовленные для других обезьян бананы. Отрадно, что Дара утратила былую «одомашненность», она даже нашла себе «дикого» супруга!

С момента создания станции нам было доставлено 37 орангутанов. Десять из них успешно прошли курс перевоспитания, пятеро умерло от болезней. Мы, конечно, не считаем, что столь небольшое число обезьян, возвращенных в естественные условия жизни, может спасти этот вид человекообразных приматов от исчезновения. Вскоре после открытия «приюта для «лесных людей» в Бохороке мы поняли, что главная задача — помочь людям осознать существующую опасность. Ведь многие проблемы, связанные с охраной животного мира, проистекают из недостаточной информированности, а подчас просто из-за невежества. Поэтому мы подготавливаем выставку слайдов и кинофильм об орангутанах, которые будут демонстрироваться в городах и деревнях и, конечно же, в школах. Центр в Бохороке — один из вариантов подхода к проблеме охраны животного мира. Хотя, если будет продолжаться уничтожение естественной среды обитания орангутанов, большого эффекта ожидать не приходится. За время пребывания в Индонезии я убедилась, что многие люди, считающие себя цивилизованными и образованными, игнорируют или не понимают катастрофических последствий собственных непродуманных, своекорыстных действий там, где дело касается животного мира. Какова будет судьба орангутанов и других животных, нуждающихся в защите? Останутся ли влажные тропические леса, пригодные для их обитания? Удастся ли сохранить их хотя бы в заповедниках Индонезии?

Пока мы не знаем ответов на эти вопросы.

Перевел с английского С. Барсов

Регина Фрей

Семимаран в Тихом океане

В № 5 журнала «Вокруг света» за 1977 год была опубликована информация «Семимаран непотопляемый...» об испытании парусно-весельного судна уникальной конструкции, созданного группой энтузиастов под руководством кандидата технических наук Р. Ряйккенена. Летом 1977 года семимаран «Спрут» вновь вышел в море, пройдя от Владивостока до Советской Гавани.

Наконец-то мы попали в долгожданный шторм. Ветер гудел в снастях, тужился сорвать белые паруса. И только после многочасовой пляски на волнах мы увидели землю. Темные мокрые скалы острова Аскольд громоздились, как кристаллы в друзе черного кварца. Среди серой холмистой бесконечности это «сокровище» в ореоле жемчужной пены и грохоте могучего прибоя выглядело впечатляюще: прибрежные скалы круто уходят в море, но, как бы не желая сгинуть во мраке, жадно тянутся острыми зубцами на поверхность воды. Здесь рушится и вскипает прибой.

Мы должны были обойти это место стороной, однако при очередном порыве ветра стаксель лопается и его клочья полощатся на ветру как флаги.

Пока мы устанавливали штормовой кливер величиной с носовой платок, неуправляемый семимаран понесло к прибрежным скалам. Поднятый кливер впрягся было в работу, но... вышел из повиновения грот-парус: подвел талреп на штаге. Он попросту развинтился. Коллективными усилиями устраняем неисправность. Оглядываемся и с ужасом обнаруживаем — мы почти у самых рифов. Тем не менее злополучный мыс обогнули. И тут же попадаем и «ветровую тень». Паруса беспомощно повисли, и течением нас понесло обратно. В этой ситуации могли выручить только весла. Около получаса длилось единоборство гребцов со встречным течением. Одолели. И наконец своим обычным маневром — на прибойной волне — «Спрут» штурмует берег.

Встречающие (геологическая партия, которая наблюдала за всеми нашими маневрами) помогают оттащить судно подальше от линии прибоя...

Это всего лишь один из эпизодов нашей новой научно-спортивной экспедиции по маршруту Владивосток — Советская Гавань, в которой, кроме автора, участвовали Александр Степанов, Борис Осипович Коновалов, Герман Чихладзе и Николай Гемба.

Новое плавание явилось логическим продолжением предыдущих экспериментальных походов семимарана по Азовскому и Аральскому морям в 1974— 1976 годах.

Главная наша задача — имитировать спасение потерпевших кораблекрушение в условиях, максимально приближенных к самой сложной обстановке. Именно поэтому мы искали встречные морские течения и ждали штормовых ветров и волн, высаживались в ночное время при штормовой прибойной волне на скалистый берег, подступы к которому были закрыты грядой рифов и каменистыми банками; специально создавали аварийные условия: заполняли большинство отсеков судна забортной водой, в критические ситуации выводили из строя рулевое устройство и т. д.

Кроме того, экспедиция ставила ряд задач, связанных с охраной окружающей природной среды: ведь исключительно малая осадка «Спрута», его большая проходимость в мелководной прибрежной зоне, «чистые» двигатели — лишь весла да парус, делают его, на наш взгляд, универсальной лабораторией для сбора данных о прибрежном мелководье.