Дело сибирского душегуба - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Детские воспоминания были яркими, эмоциональными и захватили меня полностью. Туманов приводил меня в чувство, но я не желала возвращаться в настоящее. Он упорствовал.
— Ладно, все, — я глубоко вздохнула, передернула плечами. — И что за привычка, Михаил Сергеевич, светить прямо в глаза? Вас чему там учили на юридическом — пыткам во время допроса?
— Ну, знаешь ли, — он выдохнул. — Ты меня напугала. Что это было, Маргарита Павловна? Привидением заделались?
— А вы догадайтесь, Михаил. Маньяка мы с вами не выявили, но это то самое место, где меня держали.
— Ты уверена?
— Перестань, — ко мне вернулось раздражение. Потянуло на свежий воздух. — Тот самый подвал, в нем ничего не изменилось, кроме того, что он сейчас находится в аварийном состоянии. Я по-прежнему убеждена, что останки находятся здесь. Ищите, Михаил Сергеевич…
Я совершенно не думала в тот момент, что предлагаю майору поискать труп его собственной сестры. Только потом, сидя во дворе на бетонной плите, сообразила, что могла бы и помягче. Улеглось возбуждение, стало прохладно. В подвале возились люди, перекликались. Подъехала машина, мужчины в комбинезонах извлекали из кузова какие-то инструменты, приборы. Начиналось «таинство». Кто-то кричал, чтобы работали осторожнее — одно неверное движение, и все провалится к едрене фене! Я сидела на улице, тосковала, мне было холодно. Тенью отца Гамлета слонялся по двору милиционер — видимо, получил приказ охранять тело. Туманов ни разу не подошел, но я прекрасно его понимала. Милиционер принес из патрульной машины форменную фуфайку, набросил мне на плечи. Я слабым голосом выразила благодарность. Потом он снова подошел, сказал, что не может на это смотреть. Почему бы мне не пройти в машину, где включена печка? Почему-то подумалось, что он ухаживает за мной. Но нет, просто оказался хорошим человеком. Я залезла в машину, согрелась в тепле и задремала, а он ходил по кругу, выполняя свои обязанности.
Из дремоты вывел шум. Я приоткрыла треугольное окошко, смыкающееся с основным. В подвале что-то происходило. Доносились крики: «Нашли! Здесь что-то есть!» Снова начинался нездоровый зуд. Я откинула голову, заставляла себя успокоиться. Новость, если вдуматься, была отвратительной. Сомнения ушли, но так хотелось, чтобы это оказалось неправдой! Успокоившись, я покинула теплую машину, спустилась в подвал. Горели фонари, блуждали люди. Основные события разворачивались в помещении, смежном с тем, где меня держали. Бетонная заливка одного из участков отличалась от основного покрытия. Ее долбили кирками, работал перфоратор. Бетон был замешан вручную и снимался без проблем. Люди отбрасывали куски бетонной массы, разрывали землю. Откуда взялся Головаш, я даже не поняла. Он отчитывал рабочих: к черту лопаты, можно переломать все кости. Опустился на колени бледный, как призрак, Туманов, стал разрывать руками землю. Досталось и ему — Головаш никого не щадил. Я держалась в отдалении, все и так было ясно. Срабатывала фотовспышка — эксперт делал снимки. Извлекли кости, аккуратно вынули череп, следом еще один. Кого-то вырвало — слабоват оказался организм.
— Это дети, — глухо сообщил Головаш. — Двое детей. Трупы скелетированы, ни плоти, ни одежды… если была на них какая-то одежда. Многие кости отделены от скелетов, тела долгое время пролежали под землей. Обычно на черепах сохраняются лоскуты кожи и обрывки волос, но здесь мы такого не видим. Это косвенное подтверждение, что трупы были скальпированы. Также есть царапины на черепах, подтверждающие это. Маргарита Павловна, вы здесь? Снимаем шляпы — вы во всем оказались правы.
Я на цыпочках покинула подземелье, заспешила на свежий воздух. Экспертам и прочим работникам предстояла непростая ночь.
Соглядатаев в погонах, кажется, не было — впрочем, я не всматривалась. Выбежала на дорогу, вскинула руку, приготовив на всякий пожарный служебное удостоверение. Обошлось, попался пенсионер, за рубль довез до подъезда, где мы и расстались, довольные друг другом. Дорога до квартиры была тернистой. Вызвала лифт, доехала, вышла из него с закрытыми глазами (так проще), потом открыла сумочку, осмотрелась, стала искать ключи. Хатынский выразил готовность предоставить мне табельное оружие, но это породило с моей стороны только ехидство. Где я и где табельное оружие? Разве только с единственным патроном — для себя. К угрозам я относилась серьезно, но в плане личной безопасности была полным профаном.
В десятом часу вечера я переступила порог родного дома, стащила с ног ботинки, не развязывая шнурков, и со стоном смертельно раненого бойца рухнула на диван. Отлежавшись, сняла с себя часть одежды, потом убедилась, что в квартире не спрятался бывший муж, сняла остальное и отправилась в душ. День был трудный, и что-то подсказывало, что он еще не кончился. Купить продукты я, конечно же, забыла. Пришлось довольствоваться святым духом. Я с чашкой чая стояла у окна, сплющив нос о стекло, глазами искала во дворе свою машину. Зазвонил телефон.
— Ты как, Вахромеева? — ворчливо осведомился подполковник Хатынский. — Жива еще?
Я чуть не подавилась. Чай был горячим, пришлось пристроить чашку на холодильник.
— Что хотите услышать, Виктор Анатольевич? Кстати, спасибо, что оценили мой ум, интуицию и превосходную девичью память. Или… не оценили? А еще спасибо за звонок, очень приятно, что вам небезразлична моя судьба.
— Издеваешься, Вахромеева? — вспыхнул подполковник. — Ладно, признаю, что был не прав. Ты всех уделала. Находки прискорбные, но имеем ясность. К сожалению, от тел ничего не осталось, невозможно определить, кто это. Но, с другой стороны, это могут быть только Оля Конюхова и Катя Загорская.
«Действительно», — подумала я.
— Эксперты сделают все возможное, может быть, найдутся зубные карты девочек или что-то в этом духе. Живых родственников, к сожалению, в городе нет, надо искать, оповещать…
— Чем вас не устраивает майор Туманов? — осторожно спросила я. — Прямой родственник одной из потерпевших.
— Ты права, — Хатынский смутился. — Но ума не приложу, как он может опознать свою сестру. Кстати, насчет Туманова — он не у тебя?
Я все же подавилась. Эти мужчины — самые беспардонные на свете существа!
— В каком это смысле, Виктор Анатольевич? — спросила я ледяным тоном оскорбленной добродетели. — Я замужем, если забыли.
— Ты разводишься, — напомнил Хатынский. — Если не врешь, конечно. Очень удобно, Вахромеева. То есть майора Туманова ты после подвала не видела?
— Нет! — рявкнула я. — Это возмутительно, Виктор Анатольевич!.. А что случилось?
— Ладно, — вздохнул начальник. — Почти верю. Мне показалось, что вы сработались… м-да. Хотел поговорить —
