Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

— Пожалуйста, Эржебет, — взмолилась я. — Пожалуйста, измените свое решение. Если вы мне не поможете, я увязну здесь навсегда.

— Я не хочу быть вашей тюремщицей, но не стану и вашей спасительницей, — проговорила она почти виновато. Затем с принужденной улыбкой встала навстречу родителям.

Ее мать наградила меня взглядом, от которого рассыпалась бы бетонная стена, и прямо при мне принялась допрашивать Эржебет на венгерском. Венгерский у меня почти нулевой, но фразы были элементарные: «Кто ее перенес? Откуда она? Что она знает про угасание магии? Что мы можем сделать?»

Быть может, мне следовало обратиться не к Эржебет?

— Расскажите матери! — в отчаянии проговорила я, когда ее родители уже повернулись, чтобы идти прочь. — Расскажите ей все! — затем на сбивчивом мадьярском обратилась к матери: — Эржебет может спасти магию. Я объяснила как. Но я сама ничего не могу. Все должна сделать она.

Родители Эржебет замерли в изумлении, затем разом поглядели на Эржебет, и она словно съежилась под их взглядом. Видеть Эржебет Карпати напуганной было еще более странно, чем видеть ее веселой.

Отец взял ее за руку и решительно потащил прочь. Я не сомневалась — не сомневаюсь! — что видела ее в последний раз.

Как в тумане, я дошла до Средневекового двора, про который одна из десятков тысяч на собственном опыте знала, какая это херня сколько тут исторических ошибок. Добрый врач с женой разыскали меня здесь, выразили озабоченность, что прогулка так меня утомила, и на следующие две недели прописали мне постельный режим или что-то вроде того. Они не считают себя моими тюремщиками, напротив, убеждены, что оказывают мне благодеяние. Они охотно дают мне чернила и бумагу, хотя и дивятся, зачем мне так много того и другого.

Ибо, вернувшись после встречи с Эржебет, я поняла, что должна записать все, или никаких свидетельств вообще не останется. Тристан, как я догадываюсь, теперь тоже навсегда затерян в прошлом, а он не из тех, кто станет затруднять себя подробным изложением событий. Так что мои записки — все, что от нас останется.

Сейчас я отнесу эту стопку листов в банк Фуггера на Треднидл-стрит и помещу в депозитный ящик. У меня не осталось надежды вернуться в свое время.

И на этих словах, дорогой читатель, как только чернила высохнут, я исчезну.

Из дневника Ребекки Ист-Ода

6 декабря

Никаких хороших новостей. Вчера — или позавчера? — за китайской едой навынос сообразила, что с событий в «Уолмарте» прошла неделя. Фрэнк, Тристан, Мортимер и остальные за это время почти не выходили из дома, только в хозяйственный магазин за деталями или в вылазки подальше — на промышленные и научные оптовые склады за более сложными компонентами для ОДЕКа. Он сейчас занимает полпогреба. Поначалу казалось, что дело движется быстро. Настроение у всех поднялось. Детали в два счета приколачивали молотком или приваривали. Тем временем Джулия (на мотоцикле) и Феликс (на своем джипе) ездили в МТИ забирать из амазоновского почтомата посылки с электроникой для «сервера», который Мортимер собирает у меня в буфетной. Пук проводов толщиной с мою талию тянется теперь по шахте кухонного лифта в подвал и дальше к ОДЕКу.

Внешние перемены были разительные, и я уже поверила, будто мы впрямь сумеем вернуть Мел в наше время. Однако вчера, перед тем как лечь, Фрэнк сказал мне, что весь проект встанет, если не удастся раздобыть большого количества высокотемпературных сверхпроводников. У него есть образцы, оставшиеся от прошлого проекта, но для ОДЕКа, в который поместится человек, нужно в десять раз больше.

Все работы начиная с Черной пятницы велись в расчете, что эти материалы удастся раздобыть. Их производят лишь две компании в мире. Одна в Китае, и дела с ней вести трудно. Джулия, которая свободно говорит по-китайски, провисела на телефоне много часов, убеждая тамошних менеджеров продать нам партию товара, но мы для них слишком мелкий покупатель, и они не хотят ради нас шевелиться. Второй возможный источник прямо здесь, в окрестностях Бостона — в Уолтхеме на 128-м шоссе, за несколько миль от нас, и Фрэнк был почти уверен, что получит оттуда все нужное. Однако вчера компания отменила его заказ. Подозреваю, это вмешался Блевинс.

Сообщение Мортимера Шора в чате ГРИМНИРА «Новый ОДЕК»

ДЕНЬ 1957 (7 ДЕКАБРЯ, ГОД 5)

Я мог бы просто подняться по лестнице и рассказать новости, но от усталости не могу оторвать себя от стула и знаю, что многие еще спят.

Итак, новости. Если вы пройдете по этим ссылкам на «Уолл-стрит джорнал» и другие бизнес-сайты, то увидите, что наши планы построить ОДЕК торпедированы без объявления войны. «ТС матириал сайнс групп» — наших бывших друзей из Уолтхема — только что скупил на корню хеджевый фонд из нижнего Манхэттена. Теперь понятно, почему они два дня назад приостановили выполнение нашего заказа.

Как вы догадываетесь, я постарался выяснить про этот хеджевый фонд, что смогу.

Мы думали, что наши проблемы с добыванием сверхпроводников подстроены Блевинсом. В случае шэньчжэньской компании, крупного поставщика ДОДО, это, возможно, и так, но то, что произошло сегодня, — явно совершенно иная история. Появился некий новый игрок.

Этот же хеджевый фонд недавно прикупил большие пакеты акций во многих горнодобывающих компаниях, работающих в Монголии, Конго и Боливии — то есть везде, где есть редкие земли и прочее особое минеральное сырье для изготовления нужных нам высокотемпературных сверхпроводников.

Похоже, кто-то очень богатый постарался захватить весь сектор рынка, который выпускает ровно то, что нужно нам для диахронических операций и, кстати, вообще для любой магии.

Я закинул удочки моим друзьям из числа серых хакеров, с которыми не мог общаться, пока работал на правительство США. Может, они чего нароют.

Мортимер Шор, четыре часа спустя:

Апдейт. Получил ответ от приятеля, который несколько лет назад чуть не схлопотал срок, так что завязал с хакерством и сейчас работает программером в фонде на Уолл-стрит. В финансовых системах он сечет.

Это всякая фигня с биг дейта, но суть в том, что наш противник в данном случае не Блевинс и не ДОДО.

Это банк Фуггеров.

Тристан Лионс:

Я задумался про исчезновение АТТО из «Уолмарта». Мы считали, это работа Магнуса… но кто знает?

Из дневника Карпати Эржебет

написано на мадьярском в альбоме из рельефной бумаги, переплетенном в кожу

ЛОНДОН, 13 ИЮЛЯ 1851 ГОДА

Сегодня я была с родителями на Великой выставке, и ко мне обратилась женщина, которая сама не ведьма, но