Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где весть о союзе? Чтобы я мог восстать...
Из праха я восстану, чтобы приветствовать тебя!
Душа моя, как птица, стремящаяся в рай,
Поднимется и воспарит, от ловушек мира освободившись.
Когда голос любви Твоей призовет меня быть рабом Твоим,
я поднимусь на более высокий уровень, чем владычество над
жизнью и живыми, временем и смертным миром.
Излей, Господи! из облаков Твоей путеводной благодати
Дождь милосердия, ускоряющего мою могилу,
Прежде чем, подобно пыли, которую ветер переносит с места на место,
Я восстану и улечу за пределы человеческого знания.
Когда к моей могиле ты приклонишь благословенные стопы,
Вино и лютню ты принесешь мне в руке;
Твой голос зазвенит в складках моего покрывала,
И я встану и буду танцевать под твои песнопения.
Хоть я и стар, прижми меня ночью к груди своей,
И я, когда рассвет меня разбудит,
С румянцем юности на щеке из лона твоего поднимусь.
Восстань! Пусть мой взор восхитится твоей величественной грацией!
Ты - цель, к которой стремились все люди,
И ты - идол поклонения Хафиза; Твой лик
от мира и от жизни взывает к нему: Восстань, восстань! 16
III. ТИМУР: 1336-1405 ГГ.
Впервые мы слышим о татарах как о кочевом народе Центральной Азии, родственном и соседствующем с монголами и участвующем с ними в европейских набегах. Китайский писатель XIII века описывает их так, как Джордан за тысячу лет до этого изобразил гуннов: невысокого роста, с отвратительным лицом для незнакомых с ними людей, невинные в письмах, искусные в войне, безошибочно наводящие стрелы с быстро скачущего коня и продолжающие свой род усердным многоженством. В походах и кампаниях они брали с собой постель и борт - жен и детей, верблюдов, лошадей, овец и собак; пасли животных между битвами, питались их молоком и плотью, одевали себя в их шкуры. Они ели досыта, когда запасов было много, но переносили голод и жажду, жару и холод "терпеливее, чем любой народ в мире".17 Вооруженные стрелами, иногда с горящим наконечником из нафты, пушками и всеми средневековыми механизмами осады, они были подходящим и готовым инструментом для человека, мечтавшего об империи с молоком матери.
После смерти Чингисхана (1227 г.) он разделил свои владения между четырьмя сыновьями. Джагатаю он отдал область вокруг Самарканда, и имя этого сына стало применяться к монгольским или татарским племенам, находившимся под его властью. Тимур (т.е. железный) родился в Кеше в Трансоксиане у эмира одного из таких племен. По словам Клавихо, новый "Бич Божий" взял на себя эту функцию довольно рано: он организовал группы молодых воров, чтобы воровать овец или скот из близлежащих стад.18 В одном из таких предприятий он лишился третьего и четвертого пальцев правой руки; в другом был ранен в пятку и так хромал до конца жизни.19 Его враги называли его Тимур-и-Ланг, Тимур Хромой, что небрежные оксиденты вроде Марлоу превратили в Тамбурлана или Тамерлана. Он нашел время для небольшого образования; он читал стихи и знал разницу между искусством и дегенерацией. Когда ему исполнилось шестнадцать, отец завещал ему руководство племенем и удалился в монастырь, ибо мир, говорил старик, "не лучше золотой вазы, наполненной змеями и скорпионами".* Отец, как нам рассказывают, посоветовал сыну всегда поддерживать религию. Тимур следовал этому совету вплоть до превращения людей в минареты.
В 1361 году хан Монголии назначил Ходжу Ильяса правителем Трансоксианы, а Тимура сделал одним из советников Ходжи. Но энергичный юноша еще не созрел для государственной деятельности; он жестоко поссорился с другими членами штаба Ходжи и был вынужден бежать из Самарканда в пустыню. Он собрал вокруг себя несколько молодых воинов и присоединил свой отряд к своего брата Амира Хусейна, который находился в таком же положении. Скитаясь из одного укрытия в другое, они закаляли душу и тело опасностями, бездомностью и нищетой, пока их не подняли до умеренного состояния, наняв для подавления восстания в Систане. Созрев, они объявили войну Ходже, свергли и убили его и стали совместными правителями племен джагатаев в Самарканде (1365). Пять лет спустя Тимур подговорил Амира Хусейна на убийство и стал единоличным султаном.
"В 769 году (1367), - гласит его сомнительная автобиография, - я вступил в тридцать третий год; и, будучи беспокойным, я был склонен к вторжению в некоторые соседние страны".20 Отдыхая зимой в Самарканде, он почти каждую весну отправлялся в новый поход. Он научил города и племена Трансоксианы покорно принимать его власть; он завоевал Хурасан и Систан, покорил богатые города Герат и Кабул; он подавлял сопротивление и бунт жестокими наказаниями. Когда город Сабзавар сдался после дорогостоящей осады, он взял 2000 пленников, "навалил их живыми друг на друга, утрамбовал кирпичами и глиной и воздвиг на минарете, чтобы люди, будучи осведомлены о величии его гнева, не соблазнились демоном высокомерия"; так об этом сообщает современный панегирист.21 Город Зирих не понял этого и оказал сопротивление; из голов его жителей сделали еще больше минаретов. Тимур захватил Азербайджан, взял Луристан и Тебриз, а их художников отправил в Самарканд. В 1387 году Исфахан сдался и принял татарский гарнизон, но когда Тимур ушел, жители поднялись и перебили гарнизон. Он вернулся со своей армией, взял город штурмом и приказал каждому из своих солдат принести ему голову перса. Семьдесят тысяч исфаханских голов, как нам рассказывают, были установлены на стенах или сделаны в виде башен, украшающих улицы.22 Умиротворенный, Тимур снизил налоги, которые город платил своему правителю. Остальные города Персии спокойно заплатили выкуп.
В Ширазе в 1387 году, как гласит предание, слишком красивое, чтобы ему доверять, Тимур вызвал к себе самого знаменитого горожанина и гневно процитировал ему строки, в которых за родинку на щеке дамы предлагались вся Бохара и Самарканд. "Ударами моего блестящего меча, - жаловался Тимур, - я покорил большую часть обитаемого земного шара... чтобы украсить Самарканд и Бохару, места моего правления; а ты, жалкий негодяй, продал бы их оба за черную родинку турчанки из Шираза!" Хафиз, как нас уверяют, низко поклонился и сказал: "Увы, о принц, именно эта расточительность является причиной того несчастья, в котором вы меня застали". Тимуру так понравился ответ, что он пощадил поэта и преподнес ему богатый подарок. К сожалению, ни один из ранних биографов Тимура не
