Тело сдал — тело принял. Книги 1-7 (СИ) - Шорников Александр Борисович

Гафт кивнул головой и, подождав пока он спрыгнет, тронул фургон. Из фургонов, следующих за ними, раздались тревожные голоса дружинников.

— Гоните вслед за ним, — он махнул рукой вслед своему фургону — потом подождите меня на дороге. Возьмите все оружие. Понятно?

— Понятно капитан! — вразброд ответили они.

— Эх, надо было взять с собой, хотя бы топор — запоздало подумал он, спускаясь в овраг. — Эти амазонки, когда мы здесь сидели, говорили тогда, что здесь иногда разбойники устраивают засада. Ну да ладно, вывернемся!

Землянин, осторожно стараясь не поскользнуться, на мокрой фиолетовой траве стал спускаться вниз. Матерчатые штаны сразу намокли, но он не обращал на это внимание. Побродив в низине, он никого не обнаружил ни охотниц, ни разбойников. Только почти незаметная тропинка в джунгли, откуда он тогда выходил, напоминала о том, что по ней время от времени кто-то ходят.

Никитин немного постоял, вглядываясь в близлежащие заросли, но оттуда так никто и не показался. Он повернулся и начал неторопливо выбираться вновь на дорогу, время, от времени незаметно скашивая глаза на джунгли, из которых вполне могла вылететь стрела или копьё.

Гафт видя, что он выбирается на дорогу, тронул фургон, и минуту спустя их караван был уже в пути. На его вопросительный взгляд землянин только пожал плечами, ничего особенного. Призраки прошлого…

Можно было забыть то приключение в джунглях, но там росла его дочь. Коли ему пришлось остаться в этом мире, то надо будет сделать, так что бы она росла вместе со своим отцом. Вот только найти её в этих джунглях будет непросто, на девочку наверняка положили глаз здешние жрицы. Ещё бы — папа маг, само собой, что и дочка в будущем могла пойти по стопам отца.

День спустя они подъезжали к Линту. Сперва начали попадаться поля с зелеными, ещё только пробивающимися ростками. Дальше пошли поля, где растения стояли в полный рост, Никитин, мельком взглянув, узнал из растений только свёклу.

Развалины, которые застал Сергей год назад, были аккуратно разобраны, но новые дома так и не были отстроены, только тут и там по обе стороны дороги стояли шалаши, большие и маленькие. В них кто-то был, временами Никитин замечал быстрые тени и блеск глаз в глубине этих сооружений, но их обитатели не стремились показываться на глаза пришельцам. Они, не останавливаясь, поехали дальше, благо до города было недалеко.

Ворота в город, как и тогда, когда он впервые входил в него, были открыты. Только вот воинов на его стенах стало заметно меньше, да стена в этом месте подросла, наверное, на метр. Один из воинов наверху долго вглядывался в него, потом радостно заорал:

— Смышлёный ты ли это?

Никитин немного пригнул край шляпы, прикрывая глаза от света и вгляделся в кричавшего. Лицо этого воина было ему знакомо, это был один из десятников Зонтера, но как его зовут он так и не смог вспомнить. В памяти осталась какая-то кличка, да ещё на местном наречии, то ли его так здесь звали, то ли это было обидное прозвище, которое ему не хотелось повторять. Поэтому он решил ответить нейтрально.

Приветливо помахав ему рукой, он крикнул в ответ:

— Да это я. А ты всё ещё десятник или уже сотник?

Народ на стенах сдержано захохотал.

— Не-ет — протянул он — пока ещё всё десятник. Эти люди с тобой Смышлёный?

— Да со мной.

— Тогда добро пожаловать! Заезжай! — махнул рукой десятник.

Колёса глухо застучали по бревенчатому настилу, и фургоны въехали в ворота. Заехав в город, они остановились в начале улицу. В конце улицы пара босоногих мальчишек шустро бежало по улице, перепрыгивая через лужи.

— Видимо их послали кое-кого предупредить о его появлении — подумал он, мельком взглянув им вслед.

Десятник с обожженным лицом вместе с двумя воинами, улыбаясь, спускался вниз. Никитин уловил обрывок фразы, десятника как оказалось звали Чабо.

Похлопав друг друга по плечам, Чабо сразу перешёл к делу.

— Что привёз?

— Ничего. Я так приехал закупить кое-что.

— Понятно. А эти парни кто такие? — протянул десятник.

— Это мои люди Чабо. Я их капитан.

На самом деле он был не капитан, а кер, люди, окружавшие его, служили ему несколько на других условиях, но Никитин этим не особо заморачивался — в городах Шестиградья больше ценилась личная свобода, и ему проще было преподнести себя как капитана наёмников.

Десятник крякнул и уважительно взглянул на вооружение его бойцов и на их невиданные здесь прямоугольные щиты, лежащие в фургонах.

— Может ты, привёз пару топоров, таких, каких ты Большерукому тогда продал? — понизив голос, сказал Чаба.

— Нет, не привёз. А что неужели никто больше у «мохначей», с тех пор не отнял? — удивился Сергей.

Насколько он помнил представителей этой расы, у них помимо телепатов было ещё около двухсот воинов и все с топорами.

— Вроде бы нашли ещё три топора. А может быть хвастают. — пожав плечами ответил десятник. — Куда подевались остальные топоры, никто не знает. Может быть, где-то запрятаны. Померли все эти мохнатые, теперь уже у них не узнаешь. А в нашем городе только у Большерукого, он теперь только с ним и ходит. Даже и спит с ним! — десятник коротко хохотнул.

— Ничего может быть я вскоре смогу сделать похожие топоры.

— Ну-ну — недоверчиво потянул Чабо. — К бабе своей едешь? — сменил он тему разговора.

— К ней. — не стал отрицать землянин. — Если я буду, нужен Зонтеру, пускай пошлёт за мной человека. Ну, бывай!

— Бывай! — десятник тяжело вздохнул, видимо огорчённый тем, что ему так и не удалось заработать.

Имеющие в городе свой дом не платили плату за въезд в город с товаром. Поэтому стражники, приветливо улыбаясь, и кинув на прощание пару сальных шуток, разошлись, пропуская их обоз.

Фургоны, поминутно кренясь и скрипя, поползли по улицам. Никитин показывал Гафту куда ехать и где сворачивать. Невдалеке промелькнул дом Зонтера, потом они объехали шумящий рынок, ещё немного поплутали по грязным дорогам и фургоны остановились возле знакомых закрытых ворот.

Никитин по-хозяйски отворил калитку и вошёл вовнутрь. Звонкий детский вопль разорвал тишину, он даже вздрогнул:

— Папа! Папа приехал! — сбоку из-за кустов неожиданно выскочили две девочки.

Вслед за девочками из кустов выскочил мальчик, вокруг него с радостным писком вертелась его мохнатая зверюшка. Дети тесно прижались к нему и с ходу принялись, перебивая друг друга рассказывать, как им скучно жилось, пока его не было дома. Они начали было говорить на местном наречии, но потом, поняв, что их названный отец их плохо понимает, быстро перешли на торговый.

Кстати их познания торгового за это время существенно улучшился. Раньше они отделывались только односложными фразами а теперь могли бегло поддержать разговор.

Из фургона на эту сцену с отвисшей от удивления челюстью наблюдал Гафт, бедный малый видимо полагал, что это его родные дети и теперь он видимо лихорадочно пытался сообразить, сколько же их предводителю лет. Никитин помахал ему рукой, и направился к дому, дети весело прыгали вокруг него и тараторили.

Привлечённые шумом из домов стали выходить взрослые обитатели. С крыльца их старого дома быстро сбежала женщина, упала перед ним на колени и с криком:

— Хозяин! Хозяин! — стала вдруг целовать его ноги.

Никитин с недовольным видом отодвинул её.

— Встань! — рявкнул он.

Гита, рабыня, доставшаяся ему нежданно-негаданно в Бартхеше, послушно вскочила с колен.

— Я тебе сколько раз говорил, что не надо этого делать!

Но это, ни к чему не привело, Гита только смотрела на него преданными собачьими глазами и всё твердила:

— Хозяин, хозяин приехал!

Никитин оглядел её с ног до головы. С того дня, когда он поручил эту женщину заботам Зонтера она сильно изменилась в лучшую сторону. Исчез затравленный вид, она больше не походила на испуганного зверька, ожидающего побои в любую минуту. Её тощая забитая фигура, приятно округлилась, да и выглядела она весьма довольной жизнью. Только вот на левом плече из-под платья по-прежнему высовывал свои лапы паук Куту.