Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

* * Танка (яп.) - «короткая песня». Древнейший жанр японской поэзии (первые записи относятся к восьмому веку н. э.), нерифмованные пятистишия из 31 слога (5+7+5+7+7), посвященные любовным переживаниям, странствиям, природе. Выражает мимолетное настроение, полна лиризма, недосказанности.

* * * Старояпонское самоназвание страны .

Глава 77.

Профессор Снейп безотлагательно спешит заверить возлюбленного в обратном, в том, что не было ничего зазорного в любви обоюдной, что он, Сев, вовсе не «попирал гордыню свою», чтобы отдаться названному брату - ведь ему же действительно было хорошо с братом, когда тот овладевал им, Северусом! Но доказать это Квотриусу, теперь вновь ставшему сильным духом и даже упрямым, не тем тихоней, соглашавшимся практически с каждым словом возлюбленного Господина дома, не удаётся. Ибо сейчас вернул себе полукровка, скорее всего, на беду свою, память о днях, полных одного лишь уныния, к которому добавлялось повергавшее в ещё большую ярость или депрессию - Северус не знал - разбавляемое медленное, ах, слишком медленное течение скучного времени поглядыванием в медное зерцало («Не сменился ли вдруг лик с уродливого на обычный? Не соблаговолили ли боги справедливые, но столь грозные внимание своё бесценное обратить на меня, недостойного, с коим случилось страшное?»), да ещё полными исступлённой страсти, граничащей с похотью, занятиями любовью с высокорожденным братом, который и не брат вовсе.

- Что ж, - решил Северус почти что радостно, раз проблема ушла в песок, - быть только сверху, так сверху, это так же приятно, как и привычно! Да так и должно быть, в конце-то концов! Старшему брату полагаются все привилегии даже в любви.

Внезапно Квотриус как-то сжался в комочек, стал похож на галчонка, и Северусу до боли в члене захотелось наскоро, быстренько утешить их обоих.

- Ты ведь посетишь меня страшною сей для меня ночию, без тебя же не знаю, как и переживу её, ибо тоже страстно желаю разделить с тобою ложе прямо сейчас, о Северус, северный ветер мой, непостоянный, мечтаю я о неистовстве твоём ночном, ведь в наступающей же зиме и ветер ты мой хладный, значит, вовсе играть станешь роль главную? Ибо ты суть телесное воплощение ветра, того, коий играет метелью и позёмкой, и вьюжит сугробы, заставляя граждан кутаться поплотнее в плащи на меху, а рабов, хоть и в пенулах - плясать варварские танцы на пронизывающем ветру.

Так Северус заново, мимоходом, пополнил важные, но подзабытые знания о зимней одежде ромеев на Альбионе и в Галлии, хотя читал о сём и в более поздних кельтских источниках седьмого-восьмого веков, сохранивших воспоминания об эпохе владычества римлян, но подтверждение было необходимым, как учёному - ещё и латинисту.

Право, нельзя же всё-всё-всё держать в голове одновременно, на едином уровне памяти! Профессор изумился тому, какие кошмары его ещё только ожидают этой зимой, если Гарри не придумает… А он, похоже, думает совсем о другом… вот только о человеке или о… предмете, но уж никак не о деле. Их общем путешествии во времени, одном на двоих.

- Нет, это словосочетание - «одно на двоих» принадлежит только мне и Квотриусу! Как я могу быть таким беспечным даже в мыслях! Так и хочется, теперь уже на полном серьёзе, не смущаясь, воскликнуть: «О, увы мне, проклятущему похотливому кобелю, и Квотриуса развратившего, и к Гарри подбирающегося с целями отнюдь не чистыми!»

И Снейп, чувствуя вину перед названным братом, считая себя изменщиком коварным, которому доверился Квотриус, не сумел да и не захотел ответить отказом на призыв брата, хоть и трудно, по всей видимости, будет уйти от спящей женщины, не разбудив её чуткий, некрепкий, наверное, будущий караулить супруга, сон. А чтобы не ушёл к брату сношаться!

- Да, о звезда моя нездешняя, мой возлюбленный наз… брат. Знай, что сердце моё давно уже не принадлежит мне, оно бьётся в твоей груди, в унисон с твоим, рядом.

- Ишь, зараза, как пафосно вру! Аж самому то ли приятно то ли мерзко от красивой лжи, которую я плету. Как будто никак не могу решить - есть ли мне красную кровяную колбасу и дальше, уже откусив и прожевав кусок или пойти блевануть? Нет, всё-таки преобладает муторность, но придётся продолжить, хоть немного…

- Да, представь себе, у тебя два сердца, я же живу только тобой, ибо сердце моё у тебя.

Жди меня, после… Когда сумею я отвязаться от новобрачной, не раздевая ни её, ни себя, в тот миг, когда она, уставшая после свадебной церемонии и обидевшаяся на мои словеса о том, что не нужна мне супруга, женщина, что не мила она мне до того, что… Впрочем, сие неинтересно. И вот провалится девка немилая в сон горький, но крепкий, пьяный, ибо подливать жгучую воду на свадебном пиру стану я собственноручно, тотчас приду я к тебе, светоч мой во тьме кромешной предстоящего действа сверчков, как называю я предстоящее мне несчастье - свадьбу.

О, как не по душе мне всё сие предстоящее! Чувствую я… Нет, ничего…

Северус не стал в своё время - а пошли уж пятые сутки - делиться с Квотриусом, тогда ещё безумным да ещё и избитым пьяными братьями негожей невестушки за слова правдивые о её брюхе, непропорционально здоровенном, описанием действия Амортенции, причём неправильно и без какого-либо… эдакого умысла сваренной. Он считал, что и теперь, а сегодня, в поистине праздничный для названного брата день - особенно, Квотриусу не нужно знать о только излишне встревожащем его слишком тонкую пока что психику, всё равно уже состоявшемся факте «полюбления жениха с невестою со взгляда первого», по словам разнюнившейся после отходняка от выкидыша, довольная, снова ставшая «честной, чистой, аки голубица, девушкою» Адрианы. Ведь «честная» невестушка в действительности влюбилась в жениха лишь по непреодолимому свойству зелья. Насколько крепкой окажется её «влюблённость-из-за-Амортенции», насколько рьяно она будет приставать к супругу, покажет часть ночи без сна, проведённая на одном ложе с женщиной - впервые в жизни зельевара, покуда Адриана не поймёт, что супруг её даже не разденет, не говоря уж о чём-либо большем, даже покойницкому поцелую в лобик, и она не заснёт, несчастно сопя через свой рыльник - пятачок. А в том, что с таким строением носа она обязательно будет храпеть, Снейп и не сомневался. Вот ещё одна напасть от этой блудливой женщины! Квотриус только тихо посапывал всегда, когда отсыпался на одном ложе с ним, Севом, после великого количества любви, подаренного ему высокорожденным братом. Но тихое посапывание названного брата само по себе вгоняло в сон.

Да, нужно бы было добавить Адриане зелье Сна-без-Сновидений, это было бы проще и надёжнее да и быстрее можно было бы смотаться к Квотриусу и наконец-то удовлетворить их обоюдную страсть, но… это зелье попросту не из чего варить - среди прочего, нужны обваренный кипятком и обработанный сильными химикалиями аметист и свежая, весенняя хвоя туи. А где же взять и то, и другое? Есть только все ингредиенты для следующей Амортенции, от сердца Квотриуса к сердцу Адрианы - Северус позаботился даже о запасе соломы, спрятанной в чистой суконной тряпице в одном из сундуков в его опочивальне, благодаря подсуетившемуся Фунне, который лично ездил верхом, разумеется, без седла просто потому, что они ещё не вошли в обиход ромеев от германцев, на поля колонов и собирал необходимый чистый-пречистый «ингредиент».