Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Коротеев Николай Иванович

Так будет. Но никто, разумеется, из тех, кто только что приветствовал знаменитую певицу, не мог знать об этом…

В суете, вызванной приходом Плевицкой и Кутепова, совершенно незамеченным осталось появление еще троих посетителей. Официант подпел их к свободному столику, усадил. Посетители были прилично одеты, но официант своим наметанным глазом сразу же увидел, что они чувствуют себя неуверенно. И действительно: ни Журба, ни Ермаков, ни тем более Илларион никак не могли отнести себя к завсегдатаям ресторанов.

Первым освоился Ермаков. Кажется, этот человек умел мгновенно приспособиться не только к чужой ему одежде, но и к чуждому обществу: он раскрыл карту вин в тяжелом, с золотым тиснением переплете, с видом знатока пробежал взглядом по незнакомым ему названиям, весело захлопнул карту и сказал официанту:

— Дай-ка нам, братец, холодной водочки, свежего пивца, и что-нибудь на зуб положить! — чуть помедли», важно добавил: — И само-собой… шампанского!

У Иллариона, наблюдавшего за действиями Ерма-кова, даже рот приоткрылся от восхищения. Журба тоже улыбнулся. Он уже увидел Астахова, понял, что все идет как намечалось. А Илларион, склонившись к Ермакову, укоризненно спросил:

— Шампанское-то на кой ляд тебе потребовалось? Нам валюту для дела выдали, а не для баловства!

— Потому и заказал, что для дела так надо! — не смущаясь, ответил Ермаков. — Я же знаю: буржуи без него не могут! Да ты сам погляди: все вокруг шампанское пьют! — повернулся к Журбе, тихо спросил: — Ну что, здесь он?

Журба молча кивнул.

Товарищи ни о чем больше не спрашивали, но Журба видел: небрежно посматривая по сторонам, они пытаются угадать, кто тот человек, ради которого затеян весь этот поход в ресторан с парадным переодеванием.

Уже оправившись после первого потрясения на Херсонесе, Николай все-таки не переставал удивляться той легкости, с которой вел свою трудную роль совладельца константинопольского банкирского дома Астахов. Если бы Николай не знал доподлинно, что этот респектабельный, охотно веселящийся человек — чекист, то даже предположение такое показалось бы ему невероятно смешным и нелепым.

Незаметно, но внимательно рассмотрев Красовского, Журба перевел взгляд на Грабовскую. Она поразила Николая не только яркой красотой, но и какой-то странной встревоженностью. Не зная, кто она, Журба не пытался угадать, что может связывать Астахова с этой женщиной. Он подумал о другом: а ведь Астахов все время, изо дня в день, вынужден общаться с людьми другого, чуждого и враждебного ему мира — ошибиться там, допустить хотя бы малейший промах нельзя. Впрочем, вынужденное присутствие среди врагов — это далеко не главное и, наверное, не самое трудное. В конце концов, существуют такие понятия, как чекистская выдержка, мастерство перевоплощения — этим можно было объяснить многое. Но вот чего не мог объяснить себе Журба: как удается Астахову убедительно и надежно вести роль делового человека, коммерсанта? Выдержки и умения тут мало, нужны еще и специальные знания, опыт. А объяснение было простым: свое образование Астахов начал в Московском университете, продолжил в Лондонской коммерческой школе, а закончил в высшей школе подпольной большевистской борьбы.

… Странное несоответствие царило к концу вечера за столом в углу веранды. Грабовская по-прежнему выглядела веселой, но веселье ее было нервным, надрывным. Красовский, заметно опьянев, окончательно помрачнел и молчал. Лишь Астахов оставался таким, каким был всегда — спокойным, уверенно-благополучным.

Пани Елена не была бы сама собой, если бы даже в трудные, преисполненные самоотрешения и решительности дни не попыталась обмануть судьбу — для человека, привыкшего на протяжении долгих лет обманывать и людей и себя, это вполне закономерно и естественно. Она готовилась к худшему, но в то же время действовала с хладнокровной расчетливостью. Могло статься, что покушение на Дзержинского почему-либо сорвется. И тогда — Грабовская знала это — обратной дороги в Польшу нет. Замышляя террористический акт, ее руководители долго и убедительно толковали бог весть что о неизбежной каре для всех и каждого, кто противопоставляет себя Великой Польше. И потому Гра-бовская знала: если ее миссия в Харькове не увенчается успехом — этого ей не простят! Следовало подумать, предусмотреть и такое. Первая же встреча с Астаховым подсказала Грабовской: вот человек, за которым можно надежно спрятаться и от опасности, и от трудностей. И теперь она стремилась расположить к себе Астахова. Ради этого был затеян и прощальный ужин, ради этого она возобновила несколько дней назад отношения с Красовским и терпела его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Впрочем, уже настал момент, когда дальнейшее присутствие Красовского только мешало, и следовало дать понять ему это.

— Юзеф, — сказала Грабовская, — как вы себя чувствуете?

— Прекрасно! — буркнул тот. Налил в рюмки коньяк. — Предлагаю выпить…

За что «граф» предлагал выпить на сей раз, ни Грабовская, ни Астахов так и не узнали, он шумно вздохнул и опрокинул в себя коньяк.

— Вы совсем пьяны! — с прорвавшимся вдруг раздражением сказала Елена.

— Мавр сделал свое дело, мавр может уйти, — пьяно ухмыляясь, Красовский встал из-за стола. — Прощайте, пани Елена! Честь имею, господин Астахов!

Он прищелкнул каблуками лакированных туфель, одновременно кланяясь и Астахову и Грабовской. Его не удерживали и он отошел, нетвердо ступая и чуть покачиваясь. Астахов, завладев вниманием Грабовской, краем глаза увидел, как встали из-за своего стола и двинулись за Красовским Журба и его помощники.

… Красовский прошел под аркой бульвара и свернул к стоянке извозчиков. Журба и Ермаков, быстро обойдя его, подхватили под руки.

— Вам надо пройти с нами! — негромко приказал Журба.

Красовский с возмущением посмотрел на них.

— Господа! Это уже переходит пределы допустимого! Так мы с вашим шефом не договаривались!

— С кем, с кем? — переспросил Ермаков.

— Бросьте, господа! Людей из контрразведки я узнаю сразу! По почерку!

— Ну так иди, раз узнаешь! — пробасил из-за его спины догадливый Илларион.

Красовский обернулся, явно собираясь сказать что-то еще, но, окинув взглядом мощную фигуру кузнеца, лишь оскорбленно передернул плечами:

— Так и будете вести меня по улице? Глупо, господа!

— Экипаж ждет за углом, — сказал Журба. — Не беспокойтесь.

Когда в полутемном переулке его подвели не к фаэтону, как он ожидал, а к обычной, с брезентовым верхом фуре, Красовский мгновенно протрезвел: только теперь он понял, что принял за контрразведчиков явно других людей.

Ермаков отпустил его локоть, откинул брезентовый полог:

— Прошу!

Красовский понял — надо бежать! Резко рванулся в сторону, освободился от рук Журбы и ударил Иллариона головой в грудь, вкладывая в этот удар всю свою силу…

Не покачнувшись даже, Илларион принял его в свои объятия, и Красовский беспомощно затих.

Журба торопливо огляделся: вокруг было спокойно. Но Красовский мог закричать, и тогда…

— Ваша безопасность зависит от вас! — быстро сказал Журба. — Вы нам нужны ненадолго, не волнуйтесь!

— Да он уже не волнуется, — успокаивающе сказал Илларион. — Он человек понятливый. — Бережно прижимая к себе Красовского, он шагнул к фуре. — Поехали!

Штабной поезд генерала Слащева стоял на запасной ветке железнодорожных путей, подведенных к пристаням Российского общества пароходства и торговли. От приземистых, вытянутых вдоль моря пакгаузов его отделял невысокий каменный забор. Полуденный зной повис над землей, воздух пропитался терпким запахом смолы и моря. Ни в штабных вагонах, ни рядом с ними не было никакого движения, лишь одинокий часовой мерно, как маятник, ходил вдоль короткого состава, придерживая приклад закинутой за потную спину винтовки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В Севастополь поезд прибыл па рассвете минувшего дня, и вначале его подали к городскому вокзалу. По комендант станции, посоветовавшись с комендантом поезда, распорядился перегнать состав, в котором все, кроме часовых, еще спали, к пристаням РОПиТа: здесь штабные вагоны могли находиться, никому не мешая, и день, и два, и три — сколько потребуется. Кроме того, у этой стоянки был целый ряд своих преимуществ — место безлюдное, автомобиль можно подать прямо к салон-вагону.