Двадцать новогодних чудес - Кристина Эмих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
«Малышка» не подвела и быстро домчала до приюта. Встала прямо перед воротами. По снегу было видно, что изнутри на машинах никто не выезжал. Чего церемониться? Выгрузила гору подарков, которые она приготовила к Новому году всем ребятишкам. Сегодня она приняла еще одно решение, к которому, честно говоря, была готова с первой встречи со своим «рыжиком» — про себя она только так и думала о Ване.
— О, Кирочка наша приехала! — радостно встретила ее старшая воспитательница Мария Николаевна. И стала тут же помогать с пакетами, сладостями и подарками.
Кира заметила, что на окнах висят гирлянды и бумажные снежинки, и Кире захотелось решить свой вопрос как можно быстрее.
— Тамара Ивановна на месте, занята?
— Да здесь, вроде бы. С бумагами возится. А случилось что? — забеспокоилась Мария Николаевна, как любой подчиненный, когда речь заходит о начальстве.
— Ничего, хочу поздравить.
— Хорошо. Ты не знаешь, наверное…
Кира прибавила скорости, так и не услышав окончания фразы Марии Николаевны.
Директриса Тамара Ивановна будто сошла со страниц советских книг про школу, хотя по нынешним меркам скорее была завхозом с функцией главной подписи. В тот момент, когда Кира со всего маху влетела в ее кабинет, она как раз сортировала очередную пачку фактур и вид имела весьма грозный.
— А, Кира, проходите, проходите. Опять спонсоры на Новый год к нам хотят попасть? Поздновато собрались, — пробормотала она, не глядя в Кирину сторону.
Кира по-свойски присела на краешек стула и плавно подвинула в сторону мощного бюста директрисы пакет с новогодним презентом.
— Не стоит, не стоит, зачем же! — Тамара Ивановна расплылась в улыбке и быстро убрала пакет под стол. Кира хмыкнула про себя: этот проверенный способ вернуть внимание собеседника и получить его расположения опять сработал.
— Тамара Ивановна, я к вам с серьезным разговором. Я хочу забрать ребенка. Из вашего приюта. Сначала, конечно, на выходные, а потом — и насовсем!
Тамара Ивановна слегка оторопела:
— Да, о… как хорошо! Настоящее новогоднее чудо! Но это так неожиданно… Что это на вас нашло? — она даже очки сняла, чтобы получше разглядеть эту странную женщину, не обремененную заботами и домашним хозяйством (собственно, Кира и не переживала никогда, что в число ее многочисленных достоинств не входит хозяйственность или домовитость).
— Дано собиралась, — Кира откинулась на спинку стула, изобразив совершенно уверенную и спокойную бизнес-леди. — Жилплощадь у нас позволяет. Доходы тоже. Почему бы нет?
Тамара Ивановна слегка покашляла и, вернув очки на переносицу, задала простой вопрос, который поставил Киру в тупик:
— А что по этому поводу думает ваш супруг? Вы же замужем, верно? Он поддерживает ваше намерение?
Кира приложила все силы, чтобы ни одна черточка на ее лице не выдала весь ужас ситуации, и что супруг не в курсе, и что где-то через месяц он уже таковым являться не будет, и что она находится совершенно не в том положении, которое должно быть у будущей приемной матери.
Но отступать Кира не привыкла, поэтому ответ прозвучал уверенно и правдиво — так, что даже Станиславский вместе с Немировичем-Данченко не подкопались бы:
— Конечно, именно сегодня утром мы этот вопрос и обсудили. Поэтому я сразу приехала к вам. Мне бы хотелось, хотя я понимаю, что, наверное, это трудно устроить, чтобы Новый год Ваня встретил дома — с нами, а после каникул…
— Ваня? Ложкарев, 14 лет?
— Нет, Семенов, из группы малышей. Рыженький.
Тамара Ивановна уронила очки, которые начала было надевать на нос, чтобы отыскать в списке заветную фамилию и оторопело посмотрела на Киру. Ох, и не понравилось Кире то, что она увидела в этом взгляде.
— Кирочка, но… мальчика забрали…
Кира подскочила:
— Как? Кто забрал?! Когда? Мы же в понедельник виделись! И он был здесь! Я ему вот — купила машину, какую он хотел…
— Мне очень жаль… Будущие приемные родители взяли его на новогодние праздники. Мы иногда такое практикуем, когда видим серьезность намерений. А здесь все серьезно. Мне правда очень жаль!
Лицо директрисы, редко излучавшее доброту или жалость, в этот раз не обманывало — ей и правда было искренне жаль Киру, и это означало, что она говорит правду и одну только правду. Ваню забрали. Кира опоздала. До Нового года оставалось два дня.
***
Кира опаздывала. Валентин приехал в кафе, где они обычно встречались вечерами, ровно к семи. Перед этим ему пришлось огорчить супругу, которая была вынуждена отправиться за покупками, впервые нарушив семейную традицию, в одиночестве. «Валя, я, конечно, справлюсь и сама. Работа — это очень важно! Тем более твоя. Я все понимаю. Но я совершенно не разбираюсь в сырах и вине, да и рыбу всегда выбираешь ты — у тебя это получается отменно, все гости замечают! Если ты сможешь освободиться пораньше, приезжай, пожалуйста, в супермаркет! Выберем хотя бы Анечке подарок вместе», — печально звучал в аудиосообщении голос, в котором за годы совместной жизни Валентин научился читать между строк, букв и пауз. «Я очень переживаю, я беспокоюсь о том, что случилось, потому что не очень верю твоим словам про внезапное совещание накануне праздника. Неужели все очень серьезно…» — вот что говорил ему подстрочник в голосе жены.
Пока Валентин плелся на своем новом белом лексусе («…зачем тебе эта бабская машина, Valli? Позорище. Розовые сопли. Дочке подари. Она оценит!» — вспомнилась ему реакция Киры на новость о покупке) по предновогодним пробкам. Он несчетное количество раз пытался отрепетировать речь, которую нужно будет произнести, когда увидится с Кирой, подыскивал весомые аргументы, которые должны были… Должны были оставить все как есть. Валентин припарковался на удивление быстро и в этом увидел знак, что все должно пройти удачно.
Столик, за которым они с Кирой так любили сидеть до полуночи в этом кафе и за которым в тот самый вечер они без слов, только с помощью взглядов и каких-то судорожных рукопожатий, поняли, что все случится именно сегодня, и так и вышло, был свободен. «Еще один хороший знак», — подумал Валентин.
