Цветы на камнях - Сергей Байбара

— No, лучше с рыбой и томатной пастой! И не одну, а две! — поддержал Бруно.

— Заткнитесь! Хватит вам, не теребите душу! — недовольно проворчал Гаспар.

Было уже десять часов утра, а ведь из Боржоми выезжали до восхода. Солнце жарило обнаженную землю, от топота десятков копыт пыль поднималась в воздух. Животные уже изрядно подустали, и их поили прямо на ходу, одевая им на морды кожаные торбы-ведра с водой. Сапоги и ботинки бойцов стали светло-серыми от пыли.

Повинуясь изгибам некогда живой, широкой реки, дорога поворачивала то вправо, то влево. Из-за горных склонов открывался все тот же унылый пейзаж: серые раскаленные камни, голые, высохшие стволы деревьев. Иногда в серо-коричневые тона вкраплялась нежная зелень молодых рощиц.

Один раз сквозь шум реки с горных вершин донесся грохот. Может, взрывы, а, может камнепад, или лавина сошла. Вот будет весело, если дорогу завалит, черт побери!

Асфальтовое полотно дороги давным-давно потрескалось, пришло в негодность, трещины в асфальте поросли сухой травой и кустарниками. То там, то здесь дорогу перерезали разрастающиеся трещины, и тогда караванщики прижимали свои повозки, вплотную прижимаясь к склонам. Кое-где на дороге встречались ржавые обломки автомобилей, некоторые обгоревшие. Лишь бурые от ржавчины опоры линии электропередач с гудящими проводами еще напоминали, что цивилизация пока не полностью мертва.

На противоположном берегу можно было разглядеть полотно железной дороги с одинокими придорожными столбами и обрывками проводов. В одном месте на железнодорожное полотно рухнул когда-то истребитель, и его обломки сейчас тускло блестели на солнце. Через пару сотен метров можно было разглядеть целый железнодорожный состав, упавший в реку. Изуродованные, искореженные вагоны виднелись в мутных потоках Мтквари. Еще через пятьсот метров люди увидели шесть сгоревших бронетранспортеров TPz-1. На корпусах машин немецкого производства еще виднелись номерные знаки и поблекшие эмблемы Грузинских Вооруженных Сил.

— Веселый пейзаж, ничего не скажешь! — сплюнул Тенгиз.

На душе было погано. Поганей некуда для грузина, — видеть поруганную, сожженную родную землю. Американцам куда спокойнее. Хотя за десять лет и для них эта земля должна была стать родной.

К повозке Тенгиза подъехал на вороном коне Роин Ломая — рябой коренастый бородач, родом из Телави. На ночевке в Боржоми они сидели у одного костра.

— Ну что, друг, тоскуешь? — спросил он.

— Не то слово, брат, — грустно покачал головой Тенгиз.

— Пусть сгорят в аду те ослиные выкормыши, которые цветущие земли обратили в пустыню! — приговорил Роин.

— Воистину так.

— Тащимся, как черепахи, — продолжал Роин. — Хорошо, что у противника, говорят, авиации нет. А то бы понаделали здесь дел. Вот, помню, как мы в восьмом году вошли в Осетию. Русская авиация тогда творила, что хотела. Надеюсь, их пилоты варятся в тех же адских котлах.

Тенгиз промолчал. «Хорошо, что Серго здесь нет, а то была бы буча».

Метрах в двухстах показались скорбные развалины церкви. В крыше храма зияла внушительных размеров дыра. Креста на шпиле не было. В черном провале окна четырежды блеснула яркая вспышка.

Караван остановился. Как по мановению волшебной палочки люди смолкли. Никто не знал, чего ждать. Где-то тревожно защелкали затворы.

Вперед выехал мальчик-провожатый. Он достал из кармана маленький электрический фонарик и подал четыре сигнала. Затем он провел фонарем сверху вниз и влево-вправо, как будто перекрестил церковь. Затем мигнул еще два раза.

Со стороны церкви фонарь вспыхнул два раза. Видимо, неизвестные часовые в храме были удовлетворены ответом мальчика.

Нодар уверенно махнул рукой:

— Можно ехать. Стрелять не будут.

По отряду пронесся гомон:

— Вот, кажется, и встретили нас.

— Интересно, духовой оркестр будет?

Вновь заскрипели колесные оси, затряслись на ухабах повозки. Караван продолжил свой скучный путь.

Тенгиз посмотрел на небо, раскинувшееся над усталыми путниками. На мутно-синем полотне появились серые облака. Неужели будет дождь?

Его спутники-американцы уже давно посапывали под навесом. Тенгиз прилег рядом, закрыл глаза. Может быть, тоже вздремнуть? Нет, спать не хотелось.

Вдруг испуганные, возбужденные крики прервали его покой. Тенгиз вскочил, откинул полог. Сам не понял, как в его руках оказался автомат. Руки нашли оружие сами, механически. Левая легла на цевье, правая передернула затвор. Щурясь от солнца, светящего прямо в глаза, Тенгиз искал невидимого врага, потревожившего караванщиков.

Метрах в двадцати от их повозки из трещины резво выскочил пустынный ящер. Эти звери были детьми глобальной войны и прекрасно переносили самые суровые условия. Видом своим эта тварь напоминала южноамериканскую ящерицу, надувавшую воротник при опасности. Только этот экземпляр был размером со взрослого человека. Заверещав, как резаный, ящер резво бросился в сторону ближайшей повозки. Лошадь в упряжке, почуяв опасность заржала, встала на дыбы. Испуганные погонщики бросились врассыпную, хватая оружие. Однако хищная зверюга не обращала внимания на всю эту суету, ибо ей очень хотелось жрать. До вожделенной добычи гигантскую ящерицу отделяло не более пяти метров, как вдруг грянул выстрел…

Ствол старинной винтовки дымился в маленьких руках… Видимо, мальчик обладал невероятной реакцией и потрясающей меткостью, сумев сориентироваться в обстановке быстрее всех.

Один точный выстрел…Из глаза мертвой ящерицы сочилась темно-красная, почти бурая жижа.

Взрослые бойцы, опешив от неожиданности, приходили в себя. Они обступили убитого зверя, кто-то присвистнул. Нодар, не меняя серьезного, «взрослого» выражения лица, повесил винтовку на плечо.

— Боржомские ящеры. У нас они часто встречаются. Нападают на скот, на людей иногда… Можно есть их мясо, только надо проверять.

— Ну ты, сынок, и стреляешь! — присвистнул кто-то из мужчин. — Меткий у тебя глаз!

— Мой отец таких ящеров за пятьдесят шагов в глаз бил, — невозмутимо отвечал Нодар. — Он меня и научил.

Бойцы клали на место оружие, садились в повозки. В общем, жизнь продолжалась. А Нодар проворно слез с лошади и вытащил из-за пояса внушительных размеров нож. Мальчишка подбежал к убитому ящеру и ловким движением отрезал у мертвой твари палец с громадным когтем. Видимо, эту процедуру он проводил не в первый раз.

— Зачем ты это делаешь, парень?

— Отцу покажу. Пусть порадуется. Одиннадцатого такого зверя подстрелил.

— Не хило… — только и сказал кто-то.

Караван двинулся дальше.

Еще через пару километров, за очередным изгибом реки показались трое всадников. Нодар-проводник, не говоря ни слова, галопом поскакал им навстречу.

— Эй, stop! — попытался задержать его сержант Крастик. Он выехал вперед, глядя в спину Нодару. Затем отдал команду на английском языке. Американские солдаты, беспокойно переглядываясь, спрыгнули на землю, заряжая оружие.

Грузинские бойцы недоуменно смотрели на них:

— Что они так всполошились?

Конечно, тревога оказалась ложной. Неизвестные всадники оказались патрулем, идущим от Читахеви. До конечного пункта было уже не так далеко.

Мальчик что-то рассказывал патрульным, оживляя сообщения красноречивыми жестами. Видимо, не удержался, захотел похвалиться и показал взрослым товарищам свой «трофей».

Патрульные двинулись навстречу каравану. Сержант Крастик после некоторых раздумий дал бойцам «отбой». Хотя, некоторые солдаты не стали дожидаться приказа старшего по званию и уже запрыгивали обратно в свои «транспорты».

Когда патрульные подъехали совсем близко, стала заметна значительная разница между ними и «командированными» бойцами. Потрепанные, штопанные-перештопанные камуфляжи и куртки, изношенные сапоги, усталые, все в шрамах и в царапинах лица, покрытые платками от пыли. Вооружены двое из них были автоматическими винтовками «Robinson Armaments M-96», у одного через плечо висел «Вепр» украинского производства. Рука одного из бойцов была перевязана от предплечья до кисти какой-то серой тряпицей. По сравнению с ними, оружие и экипировка вновь прибывших бойцов, тоже видавшие виды, казались шикарными.

— Кто здесь командир? — спросил боец с «Вепром». От угла рта через всю щеку у него тянулся глубокий шрам.

— Я командир. Сержант Крастик. Командир сводного союзного отряда. С кем имею честь?

— С кем имеешь честь? — усмехнулся патрульный. — Гела Пурцеладзе, бывший охранник ночного кабака. Старший патруля, по совместительству. Что же вы опаздываете? Еще вчера вас ждали!

— Группа столкнулась с небольшими трудностями в Боржоми. К тому же я не намерен отчитываться перед гражданским лицом, пусть даже мобилизованным, — резко ответил Крастик.