Чудеса в решете (сборник) - Светлана Алешина

– Понятия не имею, кто это такой, – довольно спокойно ответила Валентина.

– Он делал съемки этого действа. – Карташов проехался взглядом по рыхлой фигуре Валентины Егоровны от лица до пят.

– Какого действа? – Краска залила лицо Коробейниковой.

– Ваше, так сказать, «общение» с неким господином Росличенко, – объяснила Лариса.

– А Савельев снимал все это, – поддержал ее Карташов. – Непонятно, правда, по чьему заказу. А может быть, и по собственной инициативе. Это неважно. Важно другое – он убит. Так что, будем признаваться или как?

– В чем?

– В убийстве.

– В каком убийстве? – Коробейникова чувствовала себя все более дискомфортно.

– Виктора Савельева. – Карташов начал терять терпение.

– Я не убивала его.

– Правильно, – тут же согласился Олег. – Вы наняли человека-профессионала, и он выполнил эту работу. Он ведь вас шантажировал, этот Виктор, так?

– И вы не выдержали, – поддержала его Лариса.

– Я не убивала его. – Коробейникова наклонилась к Ларисе почти вплотную и буквально шипела ей прямо в лицо: – А ты, если не уберешься, то сейчас пожалеешь об этом.

– Спокойно, спокойно, гражданочка, – жестом остановил ее Карташов.

– Ладно, с убийством мы разберемся, – сказала Лариса. – Меня интересует вопрос – а кого вы, собственно, опознали в морге?

– Как кого? Мужа, естественно…

– Ваш муж жив, – улыбнулась Котова.

– Как жив? – опешила Валентина.

– Очень просто – жив, и все, – весело подтвердил Карташов. – Хотя мы и не знаем пока, где он находится.

– А как же вы можете так говорить? – Краска на лице Коробейниковой сменилась на мертвенную бледность.

– Вы давали кредиты Росличенко в обмен на его мужские достоинства? – неожиданно сменила тему Лариса.

– Что? Что-о?! – Коробейникова привстала со стула, на котором сидела, и вдруг бросилась на Ларису.

– Сука! Сука! Гадина! – Слезы полились у нее из глаз, а руки сжали волосы Котовой.

В следующую секунду в ситуацию вмешался Карташов, попытавшийся заломить Валентине Егоровне руки. Но не тут-то было – Коробейникова развернулась и отвесила майору такую увесистую затрещину, что тот отлетел к стенке и уронил на пол вазу. Ваза с грохотом разбилась.

А Лариса воспользовалась тем, что Коробейникова сосредоточила внимание на вазе, и попыталась сделать Валентине подножку. Но это было неудачным шагом – хозяйка дома сполна использовала преимущество в весе и толкнула Ларису. Та упала на пол. Тут очухавшийся Карташов все-таки проявил свои мужские милицейские качества – по-омоновски навалившись сверху на Коробейникову, он приподнял ее за волосы и коленом надавил на спину.

– Вот так хорошо, успокоилась, правда? – приговаривал он.

Не получив в ответ ничего, кроме каких-то нечленораздельных звуков, Карташов кивнул Ларисе на свои карманы. Та поняла Олега с полуслова – сунув руку в его карман, она вынула оттуда наручники. Через полминуты запястья Валентины Егоровны были надежно закованы в железные браслеты.

Чуть отдышавшись и выкурив по сигарете, Лариса и Олег констатировали, что операция завершена. Однако полной ясности не было – Коробейникова не созналась в убийстве, и по-прежнему было неизвестно, где Лев Борисович. Кроме того, оставалась неохваченной вниманием сыщиков фигура Алексея Ивановича Росличенко.

– Ну что, надо вызывать машину и транспортировать ее в отделение, – кивнул Карташов на распластанную на полу хозяйку квартиры.

– Вы еще ответите за это, – пробурчала Валентина.

Карташов, не обратив никакого внимания на эту реплику, взялся за трубку телефона.

– Да, вызывай машину, – согласилась Лариса. – Я на своей эту тушу не повезу.

– С-сука, – был ответ Коробейниковой.

Звонок Карташова на работу дал еще один результат, которого ни он, ни Лариса не ожидали. Коллеги сообщили Олегу, что в деле о волжском утопленнике появились новые нюансы.

Когда Лариса и Олег появились в здании областного УВД, сопровождая арестованную Коробейникову, то в коридоре перед кабинетом Карташова сразу заметили тощую высохшую женщину лет сорока, с небрежно распущенными, видимо, давно не мытыми каштановыми волосами и острыми чертами лица.

– Здравствуйте, – несколько охрипшим голосом сказала она.

Карташов кивнул ей в ответ.

– Меня зовут Чибисова Елена Вячеславовна. Я к вам по делу Фокина и Кулькова.

– Какому делу? – не понял Карташов.

И тут возникший из соседнего кабинета лейтенант пояснил:

– Олег Валерьянович, это об утопленниках. Тело еще одно нашли. Вот такое вот…

И он скорчил ужасную физиономию, красноречиво свидетельствующую о том, в каком виде было это самое найденное тело. Карташов мрачно кивнул лейтенанту в знак того, что он понял, о чем идет речь, и на всякий случай сделал ему знак убраться обратно в кабинет – его циничный комментарий мог быть воспринят гражданкой Чибисовой не очень благожелательно. Однако та не обратила на это никакого внимания.

Карташов сделал ей приглашающий жест в направлении своего кабинета.

– Пройдемте.

Через полчаса, в течение которого Елена Вячеславовна выкурила полпачки карташовских сигарет и пару раз попросила, без особого успеха, выпить, потому что «у нее нервный срыв», Карташов и Лариса приблизительно узнали наконец о том, что произошло на волжских островах в прошедшие выходные. Остальное – довообразили.

Два старых приятеля, Борька Кульков и Димка Фокин, как и было положено друзьям не разлей вода, любили одну и ту же женщину. Правда, в отличие от большинства подобных романтических историй, этим героям-любовникам было уже за сорок. Кроме чисто возрастных особенностей, в их истории был и еще один момент, не способствовавший восприятию ее в романтических тонах. Оба друга были, увы, алкоголиками. На пути к алкоголизму находилась и их «возлюбленная» Ленка Чибисова.

Впрочем, «возлюбленной» Ленка была лишь у Борьки. Димку она игнорировала. Нет, конечно, она не отказывалась выпить за его счет, но вот когда дело доходило до секса, Ленка вдруг вспоминала про какие-то дурацкие моральные принципы, которые не позволяли ей иметь Димку в качестве любовника. Ну а ко всему прочему, она этого чертова Кулькова действительно любила. Непонятно, правда, за что – на взгляд несчастного Димки.

Данный любовный треугольник существовал в соответствии с законами жанра до определенного момента. Потом Димка взбунтовался и наехал по пьяни на своего приятеля Борьку. Наговорил ему бог весть чего. Выяснение отношений закончилось, однако, мировой: Кульков уговорил Фокина съездить на рыбалку, там выпить и «разрулить» наконец-то все проблемы мирным путем.

Так и сделали. Ленку решили не брать – она бы только мешала. Взяли лишь водки пять бутылок и закуски.

Но этого друзьям показалось мало, а уик-энд так хотелось продолжить… Денег же не было, и уже порядком набравшиеся и опухшие от постоянных ссор, переходивших в братание, Кульков и Фокин стали напряженно раздумывать над ситуацией. Была забыта даже Ленка.

– Диман, надо насчет бабок подумать, – сказал Кульков, тупо глядя на волжские просторы.

– А ч-чего думать? – слегка заикаясь, спросил Фокин. – Н-нет бабок-то ни фига.

– А ты видел того мужика на «Амуре»?

– Какого?

– Ну, на соседнем острове.

– Видел, по-моему, – равнодушно ответил Фокин.

– Ты понял, что он там в одного бухает, и у него лодка есть?

– Ну и что?

– Так лодка – это же деньги! – подмигнул ему Кульков.

– Т-ты хочешь ее т-типа… т-того? – Фокин в нерешительности остановился, пытаясь помочь своей речи жестами.

– Ты, Диман, классный парень и очень порой сообразительный, – снова подмигнул Кульков, улыбаясь краешком рта.

Он внимательно смотрел на Фокина, красноречиво показывая ему, какой он, Кульков, умный парень, что додумался до такого простого решения проблемы.

– Так мы лодку же не продадим, – скептически заметил Фокин.

– А мы снимем мотор, и в Усовке его загоним. У меня там знакомый мужик есть. Он за детали может неплохо заплатить.

– В деревнях сейчас народ бедный.

– Не волнуйся, Диман! – предостерегающе поднял руку вверх Кульков. – У него всегда и выпить, и закусить есть. Без проблем.

– А ты до Усовки-то доплывешь?

– А чего тут плыть-то? – рассмеялся Борис.

– А потом что?

– Ну, что ты заладил: что потом, что потом? – начал злиться Кульков. – Лодку оставим где-нибудь, а на автобусе вернемся. И все дела.

Фокин скептически смотрел на приятеля своими залитыми алкоголем глазами. Он сомневался в том, что им стоит продолжать пьянку. С другой стороны, он все же не оставлял надежды разобраться с Кульковым в том смысле, чтобы тот оставил Ленку в покое. А для этого нужен был дополнительный стимул. В виде следующей бутылки.

– Но как мы туда попадем? – спросил он, уже решив последовать идее Бориса.

– На нашей резинке, конечно, – ответил Кульков, указывая на резиновую лодку.