Чудеса в решете (сборник) - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Каким? – не понял Карташов.
– Таким. Он напрягается как мужчина, а женщина за это платит! – громко сказала Лариса, досадуя на непонятливость майора. – Господи, как поменялись роли! Женщина платит за секс – какой кошмар!
И, покачивая головой, направила машину к дому Коробейниковых.
* * *– Алексей, я все сделал, что ты просил. – Голос тестя звучал солидно и основательно.
– Спасибо, Михаил Петрович, – ответил Росличенко.
– Административный ресурс подключим, соперники номинальные, так что… – Тесть улыбнулся. – Словом, Алексей, готовься представлять, так сказать, народные интересы. Губернатор не против, он тебя знает, я ему говорил…
Росличенко ответил ему понимающей улыбкой.
– Как у тебя с Ниной-то, все нормально? – Михаил Петрович потрепал зятя по плечу.
– Да вроде бы.
– Ну, смотри, чтобы было все как положено, – строгим тоном произнес тесть.
И, не слушая ответные невнятные реплики Росличенко, он, глянув мельком на часы, двинулся к выходу.
– Пора мне, – прокомментировал он. – Надо еще в два места заехать.
Росличенко вежливо проводил тестя и вернулся в свой кабинет. Сейчас, когда Михаил Петрович его не видит, он может дать волю своим чувствам. А чувствовал себя Алексей Иванович не очень хорошо. Потому что с Ниной у него было отнюдь не все нормально. Вернее, пока что все в норме. Но… При определенных обстоятельствах может все пойти совсем в другом направлении.
«Черт побери, почему бабы такие ревнивые!» – со злостью подумал кандидат в депутаты.
Алексей Иванович откровенно нервничал. Причины этой нервозности заключались в том, что на него существовал компромат. И пускай одно из действующих лиц всей этой кутерьмы уже в могиле, никто не может ручаться за то, что все опять не всплывет. А если будет так, то Нина найдет слова, которые заставят Михаила Петровича изменить свое мнение о зяте. В конце концов, это нужно не тестю, а ему, Алексею Росличенко. Это депутатство и связанные с ним блага.
Росличенко раздраженно набрал номер телефона.
– Алло, это я. Что-нибудь скажешь мне? – спросил он.
– Ничего. А что я могу сказать? – ответил женский голос в трубке.
– Это твоих рук дело?
– Да ты что!
– А чьих же? Неужели этот щенок сам додумался? Откуда ветер дует?
– Откуда я знаю! – Женщина начала раздражаться.
– Какого черта вообще… – Росличенко осекся.
– Что – какого черта?
– Я с тобой связался, – закончил Алексей Иванович фразу.
– Ах, вот как мы заговорили? А кто прикрывал тебя за те кредиты?
– Тише ты, тише, – зашикал Росличенко. – Может быть, телефон прослушивается! Чего ты лепишь что попало?
– А ты что лепишь? – Голос собеседницы перешел на визг.
– Ладно, короче… – тяжело вздохнул Росличенко. – Если что, держи меня в курсе.
Он положил трубку и задумался. А подумать было о чем. Откуда, в самом деле, налетели все эти охотники до легких денег? Ну, ладно, в первый раз он, можно сказать, отделался легким испугом и считал тему закрытой.
Но надо же такому случиться – буквально сразу после того, как Алексей Иванович немного расслабился, является этот нахальный сопляк и начинает что-то там мямлить о том, что неплохо бы ему заплатить, не то…
Да ладно бы просто мямлил – Алексей Иванович просто вышвырнул бы его вон, – но этот гаденыш Савельев представил неопровержимые доказательства его связи с Валентиной Егоровной! И Алексей Иванович в который раз проклял себя за отношения с этой старой коровой.
«Кляча недое…нная! – подумал он о Коробейниковой. – Из-за тебя все эти неприятности!»
Он вспомнил подробности их связи, всегда неизменное поведение Валентины Егоровны, ее растяжки на животе, ее дряблую, отвисшую грудь, которую ему приходилось ласкать, ее вечную ненасытность – ненасытность стареющей неудовлетворенной женщины, и сплюнул. Ему стало противно.
Он уже не помнил в этот момент о том, что получал за секс с Валентиной определенные услуги, весьма и весьма полезные для него. А уж то, на что пришлось пойти потом, и вовсе казалось ему слишком высокой платой за эти чертовы кредиты.
Как ни странно, Виктор Савельев, с которым Росличенко в разговоре избрал пренебрежительно-сни сходительный тон, ничуть не смутился. Этот мерзавец, поборов первоначальное смущение, твердо заявил, что сделает с этими кассетами.
Алексей Иванович прекрасно понимал, чем это для него чревато. Ему нужно было время, чтобы подумать.
– Хорошо, – сказал он Савельеву. – Я, безусловно, согласен, но ведь вы понимаете, что подобные дела не решаются так быстро… Мне нужно время, чтобы собрать деньги.
– Что, вы хотите сказать, что у вас нет такой суммы? – не поверил Савельев.
– Молодой человек, – холодно-презрительно заявил Росличенко, – вы, видимо, не понимаете. Я, конечно, человек не бедный, но все средства вложены в дело. Вы что, думаете, они просто лежат у меня в столе? Мне нужно время, чтобы найти наличность. Ну, что вы так нервничаете, ведь ваш… компромат никуда не денется. Подождите немного.
– Хорошо, сколько? – вздохнул Савельев.
– Ну, скажем, послезавтра мы вполне можем решить наши проблемы.
– Ладно, – вставая, проговорил Савельев. – До послезавтра я подожду. Но имейте в виду, Алексей Иванович, если и послезавтра все закончится лишь разговорами…
– Юноша, – остановил его Росличенко. – Я серьезный человек, и мне нет резона динамить вас столь примитивным образом. Если я сказал – послезавтра, значит, послезавтра.
– Хорошо, – кивнул Савельев и покинул кабинет.
Алексей Иванович подошел к окну и задумчиво посмотрел в него. Он увидел, как Савельев вышел из здания, перешел на другую сторону улицы и зашагал прочь.
«Ну, все, – подумал Алексей Иванович. – Это уж слишком».
Зарвавшегося щенка нужно остановить. Платить ему он не собирался.
«Заплатишь раз – потом вообще не слезет! – подумал он. – И тем более кому – сопляку какому-то! На кого бочку вздумал катить, лох! Да я тебя…»
Алексей Иванович до боли сжал пальцы. Потом, откинув эмоции, подошел к телефону и набрал известный ему номер.
– Слушаю, – послышался грубоватый голос.
Голос этот принадлежал некоему Боряну, знакомому Росличенко рэкетиру.
Алексей Иванович медленно и четко продиктовал в трубку, что ему требуется. Выспросив некоторые подробности, Борян заверил его, что «все пройдет чисто, типа не кипешуй, Иваныч, сделаем в лучшем виде».
– Надеюсь, – холодно ответил Алексей Иванович и повесил трубку.
Этот Борян давно раздражал его своей фамильярностью и претенциозностью. А Росличенко не любил панибратства с мелкими рэкетирами. Но деваться было некуда – Борян был ему нужен, и уже неоднократно оказывал Алексею Ивановичу различные услуги. И, что самое главное, все действительно всегда было сделано чисто.
Так случилось и на этот раз. Буквально на следующий день Борян лично позвонил Росличенко и сообщил, что «все сделано, в натуре. Гони бабки, Иваныч!»
«Опять бабки», – вздохнул про себя Росличенко.
Но в данном случае заплатить было нужно, избавление от этого недоделанного шантажиста устранило проблему, сильно волновавшую Алексея Ивановича, поэтому он без лишних слов выложил требуемую сумму.
– Осталось только надеяться, что не придет еще какой-нибудь новоявленный любитель снимать постельные сцены и получать за это деньги, – усмехнулся он. – Иначе и этот вместо денег получит пулю в лоб.
Подойдя к бару, он открыл его, достал початую бутылку коньяку, плеснул себе в широкую рюмку граммов сто и медленно выпил. Потом сел в кресло и ослабил узел галстука. Кажется, теперь можно немного расслабиться…
* * *Валентина Егоровна Коробейникова после «смерти» мужа пребывала в какой-то эйфории.
Валентина давно уже хотела и мечтала убить мужа, но боялась потерять все. А теперь это получилось само собой. Жизнь, похоже, только начиналась. Волновало ее лишь одно – наезды на нее Алексея. А они в последнее время становились все более и более бурными.
Никогда Валентина Егоровна не могла предположить, что их отношения закончатся таким вот образом. Она вспомнила о том, как все начиналось…
Алексей Росличенко, постоянный клиент банка «СТЭП», всегда нравился ей как мужчина. Тем более что от мужа она давно уже не получала не то что любви и ласки, а хотя бы того, что называется «исполнением супружеского долга». Попросту говоря, муж даже не спал с ней.
От этого можно было осатанеть, что и произошло с Валентиной Егоровной. Ненависть к Льву стала настолько сильной, что Валентина иногда с трудом сдерживала себя, чтобы не схватиться за нож.
Когда ей сообщили, что найден труп, предположительно, ее Коробейникова, у нее аж сердце дрогнуло. Но не от горя, конечно, а от радости и надежды.
«Вот счастье-то было бы!» – думала она, когда мчалась на опознание.
Ей предъявили какой-то труп, и Валентина Егоровна, практически не взглянув на него, тут же признала, что это ее муж Лев Борисович Коробейников. О последствиях своего признания она тогда не думала, вся переполненная счастьем. То, что это вовсе не Коробейников и настоящий Лев Борисович может появиться в любой момент, даже не приходило ей в голову…
