Стоп. Снято! Фотограф СССР (СИ) - Токсик Саша

Грузовик лихо останавливается. Из кабины выскакивает торговка. Она оказывается пухлой и смешливой девушкой "в теле". Летнее платье пикантно обтягивает её выпуклости.

Женька спрыгивает вниз. Я подаю корзины, и за пару минут кузов свободен.

— А что ж вы ягодки не покушали? — удивляется она. —Угощайтесь.

А мы то, как истинные комсомольцы в кузове слюни глотали от соблазна. Продавщица накручивает нам два кулька из газеты и щедро насыпает туда огромные бордовые клубничины.

— Если что, — говорит водитель, — я отсюда в два стартую. После этого тут всё равно никакой торговли.

Он подмигивает девушке, и та с готовностью хихикает. Видимо, они уже о чём-то сговорились на этот срок, и назад водитель снова поедет не один.

— По рукам, говорю.

Два часа по моим планам, это впритирочку. Но синица в руках лучше журавля в небе. Тем более что водитель доставил нас шустро. Ещё только девять утра.

Не спеша идём по мощёной брусчаткой улице. Не зря говорят "булыжник — орудие пролетариата". Такой выковырять и запустить, мало не покажется. Перед зданием местного райкома растут голубые ели. Деревья особые, привилегированные.

Слышал я историю про одного придурка, который такую ель себе на новый год спилил. Посадили, причём по политической статье.

Клубника крупная как петушиный гребень и очень сладкая. Предлагаю где-нибудь помыть ей. Женька смотрит на меня, как на сумасшедшего.

—Ты что, она же с веточки…

"Универмаг" оказывается закрытым. На расписании значится с десяти до восьми. Придётся почти час по городу шататься.

Женька тянет меня к автомату с газированной водой. Кидает три копейки и стакан с шипением наполняется сладкой жидкостью с сиропом. Я ополаскиваю свой водой из фонтанчика. Про микробы здесь или не слышали, или те советских людей боятся и на них не напрыгивают.

Решительно бросаю монетку и пробую. Сироп сладкий, пахнет грушей и очень хорошо утоляет жажду. Банально звучит, но мой нос настолько привык к химическим красителям и отдушкам, что здесь просто наслаждается. Небось этот сироп делался из самых настоящих груш с самым настоящим сахаром. Обалдеть.

От нечего делать доходим до хлебозавода и покупаем в ларьке у входа свежайший батон за тринадцать копеек и шагаем по улице, откусывая от него по очереди.

Наконец, двери магазина открываются. Мы проходим через отделы одежды и обуви, поднимаемся на второй этаж и утыкаемся в свою цель. Отдел кино-фото совмещён с канцелярскими товарами. По одной стене лежат альбомы, тетради, ручки и цветные карандаши.

По другую расставлены упаковки фотобумаги, пачки проявителя и фиксажа. Кюветы для проявки, катушки. На полке вижу фотоувеличитель УПА, похожий своей странной формой на гиперболоид инженера Гарина.

И, конечно, есть плёнка. Даже разных видов. Только весь наш энтузиазм разбивается о табличку "Ушла на склад".

Глава 13

— Ну всё, приплыли, — Женька замирает с потерянным видом.

— Погоди ты, время ещё только десять утра. — говорю ему, — у нас четыре часа в запасе. Сколько времени можно быть на складе?

— Да хоть весь день! — отвечает мой приятель. — Хуже только "УЧЁТ". Тогда вообще никакой надежды.

— Разве это проблема? — удивляюсь его словам, — сейчас найдем кого-нибудь.

В соседнем отделе гигиенических принадлежностей молодая продавщица с выкрашенными хной морковно-рыжими волосами наводит утренний мейк-ап. Она старательно мазюкает тушью по ресницам, зачем-то раскрыв при этом ротик. В этом зрелище столько бытового эротизма, что у Женьки отваливается челюсть.

Тушь находится не в тюбике, а в прямоугольной коробочке. Продавщица старательно плюёт туда, размазывает щёточкой результат своих усилий и принимается красить второй глаз. Меня передёргивает.

На ней синий форменный халат, вылинявший от частой стирки и совершенно неглаженный. Мы подходим в упор. Продавщица не обращает на нас никакого внимания. Бейджа у неё нет, так что я использую универсальное обращение.

— Девушка, вы не подскажете, когда ваша коллега из соседнего отдела со склада вернётся? — сопровождаю вопрос вежливой улыбкой.

— Когда надо, тогда и вернётся! — выдаёт она, не прерывая процесса.

— А вы не могли бы её подменить на минуту? — говорю, — мне плёнку надо купить. Фотографическую.

— Вы что, не видите, что я занята?! — она зло отрывает взгляд от зеркала, — вам чего надо?! Охамели вконец!

— Разве у вас не рабочее время сейчас? — не выдерживаю.

— Ты кто такой, чтоб за временем моим следить?! — продавщица встаёт и орёт на меня, как в мегафон. —Ходят тут всякие! Сейчас милицию позову!

— Пойдём, — тянет за рукав Женька.

Мне кажется, мой друг её боится.

Я не оставляю попыток. Следующий отдел, в котором продаётся туристическое снаряжение и спортинвентарь перетянут на входе шпагатной верёвкой. Свет внутри не горит. У меня возникает чувство, что продавщица оттуда ушла на базу уже давным-давно.

Дальше я оказываюсь среди одинаковых тёмно-серых пиджаков и скучных осенних пальто того же цвета. Слева мужских, справа женских. Одинаковой раскраски и фасона.

Продавщиц здесь оказывается целых две. Они сидят на стульях, вытащенных из примерочных, и листают журнал.

— Вы не подскажете, когда вернётся продавец из отдела фото?

— А куда она ушла? — спрашивает одна.

— На склад, — отвечаю, — если верить табличке.

— Кто там? — интересуется вторая.

— Натаха, — уточняет первая.

— Значит, никогда! — они обе заливаются весёлым смехом.

— Если там Мишка грузчиком на смене, то и завтра не придёт! — утирает слёзы вторая.

— Как, никогда?!

— Да ты чего так переживаешь? — заботливо говорит первая. — Ты что, жаних ейный?

— Нет, мне фотоплёнку купить надо, — говорю. — Может, вы мне продадите?

— А нам это накой? — хитро и вроде как с кокетством говорит первая.

У неё заплывшие жиром щёки и крохотные свинячьи глазки. С равным успехом продавщице может быть и тридцать, и пятьдесят.

— Я покупку сделаю. Выручку магазину принесу.

— Выручкууууу… — они переглядываются и хохочут обе, — мы что, на рынке, чтоль?! Тебе надо, ты и жди свою Натаху.

— К обеду вернётся, — говорит вторая.

— Если Мишки не будет, — прыскает первая.

Других работниц торговли в универмаге не обнаруживается. Хотя магазин и больше чем "Универмаг" в Берёзове, который так и хочется не совсем корректно обозвать "сельпо", но до областного ЦУМа и Кадышевскому оплоту торговли далеко.

— Ладно, чего ты в бутылку лезешь? — успокаивает Женька. — пошли лучше пивка попьём! А там и Натаха твоя вернётся.

— Да не моя она!

— Без разницы, всё равно пошли!

— А нам продадут?

— Почему нет? — удивляется приятель, — это же пиво.

Мы выходим из негостеприимного магазина. Женька уверенно ведёт меня в сторону рынка. Проходим пару кварталов и оказываемся возле автостанции. В стороне стоит лупоглазый ЛАЗ, сияя свежей краской на боках. Рядом лениво курит молодой водила в лихой фуражке. У платформы волнуются пассажиры, поглядывая на большие круглые часы на столбе. Автобус, похоже, опаздывает на посадку, но водитель относится к этому с олимпийским спокойствием.

За автостанцией прямо на тротуаре стоят две жёлтых бочки с надписями "ПИВО" и "КВАС".

К ним, несмотря на раннюю пору, тянется длинная очередь. Человек пятнадцать стоят с бидончиками, стеклянными банками в авоськах и просто с пустыми руками, но неутолённой жаждой в глазах.

— Ого, может, попозже подойдём? Рассосётся?

— Ты чё? — Женька становится следом за мужичком в потёртом пиджаке, — повезло, народу мало.

— Свежее подвезли, — сообщает сосед по очереди, жадно двигая кадыком.

— А какое пиво? — интересуюсь я.

— Как какое? — не понимает меня Женька, — разливное, конечно.

Вспоминаю анекдот про два сорта пива в Союзе: "пиво есть" и "пива нет". Кажется, он недалёк от истины.