Крестоносец из будущего. Самозванец - Герман Романов

Терять было уже нечего, позора бояться тем паче, и Андрей во все горло заорал уже другой клич:

— Кто против Бога и ордена?!!

Стоявший у крыльца матерый воин, тот самый, что вечером пристально рассматривал Андрея за столом, неожиданно подскочил на месте, как ужаленный гадюкой в одно мягкое место, и с диким ревом рванулся вперед, молниеносно выхватив меч:

— За Святой Крест!!!

— Арни! Стой!

С крыльца надрывался купец, но тот не обратил на приказ никакого внимания, обрушившись сзади на мечника. Клинок лязгнул по шлему, и поляк упал на истоптанную землю.

Атаковавший Никитина воин немедленно повернулся к новому врагу и с яростным криком набросился на чеха, ударив того наотмашь мечом. Но неожиданный союзник ловко отпрыгнул в сторону и сам приложился, но на пути клинка встал щит.

Андрей только краем глаза, на чистом рефлексе, охватывал поле схватки. А сам атаковал оставшегося в одиночестве кастеляна, норовя познакомить конечности ляха с крепкой деревяшкой.

Теперь роли резко поменялись, причем играть Никитин был совершенно не намерен, какие уж тут игры, когда резня вовсю пошла.

Удар оглоблей мечом парировать нельзя, а потому кастелян хотел от него увернуться. Это желание и подвело крепко поляка — техника боя шестом имеет свои немалые хитрости, отнюдь не знакомые даже многим любителям этого вида драки.

Андрей крутанул оглоблю в кистях, изменив направление удара — и колено воина только жутко хрустнуло. Громко застонав от чудовищной боли, гигант плашмя рухнул на землю, выронив из руки длинный меч.

— Заполучи, фашист, гранату!

Андрей прыжком перепорхнул через кастеляна, обрушив конец оглобли на шлем последнего сражавшегося поляка. И тому хватило одного удара за глаза — черепушка, конечно, уцелела, шлем ведь неплохой защитой явился, но вырубило ляха знатно. Щитоносец безвольной куклой распластался у ног так вовремя помогшего Никитину чеха.

ГЛАВА 9

— Ты вовремя мне пришел на помощь!

Андрей с искренней благодарностью кивнул подошедшему к нему рослому, намного его шире в плечах, при таком же росте, воину, что продолжал сжимать в руке меч.

— Я только исполнил свой долг!

Мечник резким движением бросил клинок в ножны и подошел вплотную, внимательно глядя на Андрея, опустился перед ним на одно колено. Затем тихо, Никитин еле расслышал, сказал, чуть шевеля губами:

— Запахни ворот, брат-командор, у тебя, ваша милость, рубаха порвана. Никто не должен видеть наши орденские знаки.

Андрей машинально задернул рубаху, прелая ткань тихо расползалась по ниткам, слишком долго пролежала в брошенном хуторе. Воин вскочил, повернулся к трактиру и посмотрел на стоящих у дверей чехов.

— Изя, принеси мой мешок, — повелительно бросил.

Никитин замер, ожидая, что сейчас появится маленький еврей характерной наружности. Однако ничего подобного не произошло, Андрей даже хмыкнул от огорчения — один из охранников купца, славянской наружности крепкий парень, стриженный под горшок, тут же зашел обратно в трактир. Арни же обратился к купцу:

— Прости, пан, но у нас с тобой был уговор. Я ухожу обратно в орден. Это мой командор!

— Командор ордена Святого Креста?!

Голос Новака внезапно охрип. С вытянувшимся лицом купец испуганно вскрикнул и вытаращенными глазами посмотрел на Никитина, будто впервые того увидел. И явственное восхищение в словах просквозило, которое Андрей мгновенно уловил.

— Он из прежних «хранителей», Арни?!

— Да, — коротко ответил воин.

— А все думали, что они погибли, — прошептал купец, но Андрей расслышал эту реплику. И внутри у него все закипело — «ну и помощничек новый у меня появился, нет бы секрет этот в тайне хранить, а он его сразу перед купцом выложил».

Арни, не догадываясь о терзаниях новоявленного начальства, взял мешок из рук вышедшего из трактира воина, развязал завязку, порылся и извлек два свернутых куска ткани.

Развернул один из них, встряхнул, и, несмотря на сумерки, Никитин хорошо разглядел в центре красного плаща большой белый крест.

— Позволь мне надеть на тебя, брат-командор, наш плащ!

Воин еще говорил, но красная ткань «мушкетерки», точь-в-точь как и представлял себе Андрей этот плащ по кинофильму, только чуть длиннее, уже легла на его плечи, наброшенная умелой рукой чеха. Арни тут же завязал и веревочки на боках.

«Что ж, разумно, не с голым же торсом мне ходить, да еще с запретной наколкой», — Никитин лихорадочно соображал, что ему теперь делать дальше.

Он не желал быть самозванцем, слишком это рискованно, но ход событий не оставлял ему выбора.

Мысленно плюнув и положившись на судьбу в этом вопросе, он решил немедленно заняться насущными делами — свести счеты с кастеляном и трактирщиком. Не любил Андрей быть в долгу, тем более в таком.

— Арни, — обратился он к орденцу, что уже накинул на себя второй красный плащ с белым крестом. — Придержи хозяина, у меня к нему разговор будет. Запри его в пустом амбаре, дверь там открыта, прямо перед повозками. Он мне за все «хорошее», за все свои пакости заплатит.

— Ваша милость!!! — во весь голос взвыл трактирщик и рухнул на колени, протянув вперед руки. — Помилосердствуйте…

Договорить трактирщик не успел, как орденец уже сграбастал его лапищей за горло и поволок к недавнему узилищу. А Никитин, медленно ступая, остывая от минувшей схватки, подошел к лежащему на земле кастеляну, тихо стонущему от боли. Нужно было его «потрошить», пока поляк пребывал еще в сознании.

— Ну что ж, пора твоей памяти помочь!

Андрей безжалостно наступил на сломанную ногу кастеляна, почти вдавив ее сапогом в землю. Тот отчаянно взвыл и поднял на него округлившиеся от боли глаза.

И узнал — Никитин это понял потому, насколько вылезли очи из орбит, на лбу выступили крупные капли пота, а моментально осунувшееся лицо кастеляна буквально захлестнула смертельная белизна. Он отшатнулся и чуточку отполз, хотя в его положении это было проделать трудненько.

— Андреас фон Верт?! Матка Бозка!!! Командор…

Последнее слово поляк еле выдохнул, язык словно отказал ему. По лицу обильно потекли уже ручьи пота, ярко сверкая капельками светлячков. При свете факелов Андрею даже показалось, что кастеляна щедро окатили из ведра, но только не водой, а мелкими алмазами.

— Вижу, узнал, — удовлетворенно хмыкнул Андрей.

Еще бы — он в третий раз убедился, что является двойником неизвестного ему рыцаря ордена Креста, с довольно зловещей репутацией, раз кастеляна такая дрожь пробила. А этот мужик ведь совсем не трус, Никитин разбирался в подобных людях.

— Выходит, тебя не зарубили магометане на Каталаунских полях?! Врали людишки, что твою смерть видели!

— А ты и обрадовался…

— Нет, — проскрежетал зубами поляк. — Ты моего отца на башне повесил, все имение орден твой заграбастал! Я должен тебя убить! Я!!! Собственной рукой, как поклялся!

Никитин усмехнулся — оказывается, у него «кровник» имеется. Он наклонился, поднял меч кастеляна, мельком глянул на клинок. Из хорошей стали выкован, тут ошибки быть не могло.

И он решил провести смену оружия, а то ему эта уродливая сабля не нравилась совершенно. Хотя какая сабля, так, жалкое ее подобие.

Лезвие широкое, лишь чуть искривленное, тяжелый клинок выкован из плохого железа, коротковат, на вытянутую ладонь меньше казачьей шашки, что была у Пал Палыча и на которой Андрею преподали первые уроки фехтования. Потом, правда, инструктор перешел на другие образцы, весьма далекие и от прошлого, и от спорта.

— Поклялся?! Это хорошо, клятву надо завсегда держать! — Никитин нагло улыбнулся, поглаживая рукоять меча.

— Тебе свою, а мне свою!

— Так ты дурную валял, ведь мог же меня своим сакрамаксом нашинковать в мелкую стружку! И двух моих воинов… Ты же лучше всех орденцев дерешься!

Лицо кастеляна еще больше побелело, хотя, на взгляд Андрея, дальше было некуда.

— Ну что ж, значит, делай, как мне обещал тогда. Ты специально до той дубины добирался?! Ломай теперь мою вторую ногу, признаю, свою клятву ты исполнил. Что до моего тела своим железом никогда не коснешься, а ноги мне переломаешь до последней косточки. Если бы я раньше знал, что это ты, тебя еще в амбаре зарезал бы. Связанного…

— Сломанные ноги срастутся, а вот новая голова вряд ли у тебя отрастет. Так ведь?!

— Пан Сартский отомстит…

— Не сомневаюсь в его желании. Но, видишь ли, дотянуться до меня не так просто, ты на своей шкуре, надеюсь, убедился. — Андрей оскалился и чуть приподнял меч.

— Подожди убивать!

Кастелян облизнул пересохшие губы. Ему не хотелось умирать, молодой еще мужик, едва тридцать пять лет от силы. Однако и трусом поляк не был, глаза сверкали гневом.