Продавец иллюзий, или Маска страсти - Екатерина Гринева

– Капитану яхты повезло меньше, – продолжал мой муж. – Его нашли на яхте с дыркой во лбу. Около него валялся пистолет; вы что, с ним устроили перекрестную дуэль? Поссорились и начали стрелять друг в дружку? Чего не поделили-то? Там, на яхте, остался твой сотовый. По нему-то и нашли меня. Позвонили, и я сразу примчался к тебе. Зацени заботу. Я тебя выходил, вылечил… Только за каким чертом тебя понесло на яхту? Расскажи, пожалуйста! Поделись.

Я ему не верю, и никакие силы не смогут убедить меня в обратном.

– Ты хочешь сказать, что не звонил мне и не приглашал на яхту?

– Понятие не имею – о чем ты. А что? Кто-то звонил?

– Представь себе… Но ты, конечно, не в курсе?

– Представь себе, – передразнивает он меня. – Не в курсе.

Конечно, он врет, но у меня нет никаких доказательств.

– А почему ты упорно уверял меня, что я – Марина. Зачем?

– Когда я понял, что ты в результате этого потрясения потеряла память и ничего не помнишь, я решил сыграть на этом. Уверить тебя, что ты Марина. Если бы не этот случай с ранением на яхте и полной потерей памяти, мне пришлось бы тебе долго объяснять, что к чему, вешать лапшу на уши. Так же мне здорово подфартило. Но я до конца все-таки не мог поверить, что ты ничего не помнишь, и поместил тебя в загородную больницу. Но все оказалось правдой. Твоя память была как девственный лист бумаги, что хочешь, то и пиши на нем. Но сейчас почему-то ты все вспомнила. Ну что ж! Тем хуже для тебя!

Неужели мне это действительно показалось – женщина в зеркале, странные звуки. Хотя что в этом удивительного: моя психика была серьезно подорвана и расшатана в течение последнего времени. Так что могло и показаться…

– И запомни: я никого не убивал, – с нажимом говорит мужчина.

– Так я тебе и поверила…

– Твое дело! – пожимает он плечами. – Мне без разницы! Мне только нужно, чтобы ты поехала со мной в Германию и подписала кое-какие документы.

Я вспомнила, что Бергер хотел ехать в Германию. Странное совпадение! Что за ним кроется?

– А если нет! Если я откажусь и не поеду?

– Тогда мне придется прибегнуть к нежелательным мерам. Чего бы очень не хотелось.

– Не сомневаюсь, учитывая всю твою предыдущую деятельность.

– Заткнись! – рявкнул он.

– Какие мы строгие… А как же кофе в постель. Я могу рассчитывать на него?

Мне показалось, что сейчас он шагнет, схватит меня за плечи и будет трясти. Но он овладел собой.

– Язык советую прикусить. Иначе…

– Что иначе? Убьешь? Четвертуешь, разрежешь на мелкие кусочки? Сошлешь в Сибирь, утопишь? Поделись планами на дальнейшее.

– Действительность превзойдет все твои фантазии. Это я тебе обещаю. Можешь не сомневаться!

– В тебе пропал хороший актер.

– Меня ты не подденешь. Приколы оставь при себе. Завтра ты едешь в Германию.

– И не подумаю.

– Мы туда съездим, и я тебя отпущу!

– Честное пионерское? Или комсомольское?

– В твоем положении лучше не рассуждать, а делать, что скажут. Ты, кажется, забываешь о своей ситуации.

– Я подумаю над этим предложением. Но мне бы хотелось все же получить кое-какие гарантии.

– Ах так! – Он шагнул ко мне, рассвирепев. На лице появилось злое выражение, он стоял, засунув руки в карманы. В таком бешенстве я его еще не видела.

Невольно я прижала руку к груди и закрыла глаза, слыша, как неистово колотится мое сердце. Моя задача – притвориться, что я согласна со всеми его условиями и предложениями, иначе он перейдет к крутым мерам.

Мне нужно сменить тактику. Если я буду дразнить его, то это не кончится ничем хорошим. Такой человек, как мой бывший муж, способен на все. Если я буду перечить ему, он убьет меня, прежде чем я скажу: «Мама».

– Можно один вопрос?

– Один – можно.

– Я могу позвонить своим друзьям? Лоле и Анджею?

– Нет. Их уже нет в живых. Я приказал их ликвидировать.

Тут я начинаю беззвучно плакать. Я вспоминаю Лолу. Ее планы и мечты: устроиться куда-нибудь в приличное кафе с приличной зарплатой и играть там джаз. А еще мечты встретить свою любовь… и ничего этого уже нет. А Анджей! Они умерли, так и не поняв, что их связывали огромная нежность и любовь друг к другу, они топили свои чувства во взаимных подколах и упреках, но все это было зряшным, на самом деле все было по-другому. Но они этого уже никогда не узнают… для них все кончилось.

– Выплакалась?

– Как их убили?

– Они отравились угарным газом во сне. Смерть была легкая и мгновенная. Тебя это успокаивает?

– От тебя смердит трупами! – процедила я. – Душегуб!

Его бровь как-то весело взлетела вверх.

– Ого! Какой высокий стиль! Кроткая овца становится тигрицей. Дорогуша, меня все это мало волнует. Завтра ты летишь в Германию. И точка. Потом ты свободна и можешь делать все, что тебе захочется.

– А если я тебя сдам?

– Не сдашь! – уверенно сказал мой бывший муж. – Сдашь только в одном-единственном случае: если тебе жизнь надоела.

Я испытывала в этот момент к нему такой острый приступ ненависти, что закрыла глаза, чтобы только не видеть этого человека.

– Я тебя сама убью, – сказала я твердым голосом, – найду и убью. За Лолу и Анджея.

Он пожал плечами:

– Психопатка! Не забудь: завтра – Германия.

Я сделала над собой усилие:

– Хорошо. Я сделаю все, что ты скажешь. А сейчас уйди и оставь меня одну.

– С превеликим удовольствием.

Оставшись одна, я сначала лежала и смотрела в потолок, вспоминая Лолу и Анджея. Бедные ребята! Как все паршиво складывается на этом свете…

Потом я стала ломать голову, как бы связаться с Вадимом и дать ему знак, что я все вспомнила до конца. Уж он-то придумает, как убежать отсюда. Без него я ничего не смогу сделать… Только он может выручить меня.

Через полчаса я вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Там была Эльвира Николаевна. Она участвует тоже во всем этом розыгрыше, делая вид, что я – Марина Норкина. Видимо, ей хорошо заплатили. Я подхожу к ней почти вплотную и говорю:

– Добрый день, Эльвира Николаевна. Сколько вам заплатили за молчание?

Она смотрит на меня, и уголки ее губ презрительно ползут вниз. Она вздернула выше голову и пожала плечами.

– Не хотите говорить? – не унималась я. – В самом деле? Память отшибло или как? Я и правда Марина? А если все же присмотреться?

Мне хотелось вопить и ругаться, я с трудом сдерживала себя, чтобы не схватить за плечи эту старую каргу и трясти ее, пока она не расколется.

– Не советую выяснять отношения, – услышала я сзади. – Оставь Эльвиру Николаевну в покое. И не вздумай приставать к ней с расспросами! Не советую.

Я резко обернулась.

Александр стоял в дверях и, нахмурившись, смотрел на меня.

– Ты все поняла?

– Господи! – с чувством сказала я. – Чтобы вы все передохли!

Я вышла на улицу, надеясь, что Вадим находится там. Но его не было. Это вызвало у меня чувство, близкое к панике. Куда же он делся? Обычно все время был рядом. А сегодня – нет. А если Норкин выяснил, что он связан со мной, и отправил его куда подальше? Или вообще приказал своим бандитам расправиться с ним? При этом предположении я похолодела. И спросить нет никакой возможности, если я спрошу, то сразу выдам себя. Я не могу так рисковать. Может быть, Вадим отъехал куда-то, а я своими расспросами подведу его и себя.

Какое-то время я еще послонялась вокруг дома, зашла в кухню… Вадима по-прежнему нигде не было. Эльвира тоже куда-то исчезла. Александр уехал – я слышала звук отъезжающей машины. Я осталась одна. Может, попробовать сбежать? Я быстрым шагом направилась к забору, но не успела подойти к нему, как услышала ленивое:

– Девушка! Брысь от забора! Не заставляйте меня тащить вас на себе.

Я обернулась.

На меня смотрел высокий молодой мужчина, лет двадцати восьми – тридцати с жестким взглядом и изогнутыми в усмешке губами.

– Моя твоя не понимай? Или вы все поняли правильно?

– А ты кто такой?

– Так я же тебе не тыкаю, политес соблюдать надо.

– Пошел к черту! – разозлилась я.

Очевидно, Норкин решил подстраховаться и приставить ко мне еще одного телохранителя? Но куда же делся Вадим?

– Ты здесь типа телохранителя? – спросила я как можно равнодушней.

– Типа, – передразнил он меня.

– Оно и видно. Сила есть, ума не надо.

– Но-но… – парень шагнул ко мне и достал из кармана пистолет. – У меня разговор короткий.

– Убери пушку и не пужай. Свои страшилки оставь при себе. Я тебя русским языком насчет телохранителя спрашиваю.

– Кто там до меня был – не ведаю. Мне это все по барабану. – Он смотрит на меня пронизывающим взглядом. – А ты красивая! От такой бы я не отказался, – он делает шаг ко мне, и я кричу.

– Кто там орет-то? – справа появился еще один парень. Он был коренастым, приземистым, над губами – родимое пятно.

– Ворона, это я! И я не кричу, а популярно объясняю девушке, что к забору приближаться не следует.

– Помощь не требуется?

– С этой телкой, если что, я и сам справлюсь.