Золотая всадница - Валерия Вербинина

– Кажется, нас обыгрывают, – сказал Михаил Амалии, когда король и балерина все-таки вырвались вперед.

– Подавайте больше мячей на мадемуазель Рейнлейн, – посоветовала ему Амалия. – Бейте по слабому звену, не давайте его величеству действовать!

Таким образом Амалия и наследник сравняли счет, но тут произошло непредвиденное: Михаил поскользнулся и подвернул ногу. Он, правда, заявил, что это ничего не значит и с ним все в порядке, но двигаться стал гораздо тяжелее, и Амалия поняла, что она одна не справится, тем более что балерина вошла во вкус и, прекратив ненужные препирательства, весьма лихо отбивала летящие в ее сторону мячи.

– Его высочество не может продолжить игру, – объявил Войкевич.

– Ура! Мы выиграли! – закричала Лотта и захлопала в ладоши. Но, встретив взгляд короля, сконфузилась.

– Госпожа баронесса, я не могу одерживать победу только потому, что кто-то поскользнулся, – галантно сказал Стефан, поворачиваясь к Амалии. – Это было бы несправедливо по отношению к такой прекрасной даме, как вы.

– Мы можем заменить его высочество на генерала Ракитича, – предложил Войкевич с улыбкой.

Ракитич, который снял с колен Талисмана и наслаждался холодным лимонадом, который по его просьбе принес Огнен, едва не поперхнулся.

– Ваше величество!

– Ну же, генерал! Вы ведь военный, вам нельзя отступать!

– Я не умею играть в теннис! – отчаянно выкрикнул Ракитич. Бравый генерал только что представил себе перспективы объяснения с Кислингом, по какому праву он посмел принять сторону вражеской шпионки, пусть даже в пустяковой партии в теннис, и голос его звучал чрезвычайно убедительно.

– Господин полковник, – вмешалась Амалия, – может быть, вы доиграете эту партию вместо князя Михаила? А его высочество займет ваше место.

– В самом деле! – поддержал Амалию король.

Таким образом, Михаил занял место судьи, а Войкевич снял свой белый китель и с ракеткой в руках встал на задней линии.

– Вы хорошо умеете играть в теннис, полковник? – спросила Амалия.

– Поживем – увидим, – беспечно ответил Милорад и крутанул ракетку, прилаживаясь к ручке.

– Я буду выходить к сетке, если что, – распорядилась Амалия. – А вы играйте на задней линии, у вас рост подходящий.

И игра возобновилась.

Поначалу полковник играл не слишком удачно, но потом, видимо, настроился и уже почти не совершал промахов. А когда дело дошло до подачи, он сотворил три эйса подряд, которые не сумел взять никто из соперников.

– Перерыв! Перерыв! – закричала Лотта.

Однако и после перерыва Войкевич продолжал действовать столь же успешно, и стало ясно, что они с Амалией выиграют эту партию. Лотта металась по корту, но ничего не могла сделать. Умения короля тоже не хватало, чтобы справиться с соперниками. Наконец Михаил объявил финальный счет.

– У нас был эйс в последнем сете, а вы им подсудили, ваше высочество! – упрекнула его балерина. – Мяч был вовсе не в ауте!

– Можем переиграть, – предложила Амалия, которая и сама сомневалась в правильности решения.

Они переиграли этот мяч, и победа все равно осталась за Амалией и полковником.

– Честно говоря, давно я так не веселился, – заметил король. – Прекрасная партия, Милорад!

Ответом ему была широкая открытая улыбка, которую так странно было видеть на обычно замкнутом лице Войкевича. «А вы, оказывается, азартный человек, господин полковник», – подумала Амалия, от которой не укрылась перемена в настроении адъютанта. От Петра Петровича она уже знала, что полковник наводнил страну своими шпионами, из-за чего у него нередко вспыхивали конфликты с министром внутренних дел, который настаивал на том, что подобные службы должны находиться в его компетенции. И Амалии, которая всегда считала, что человек соткан из противоречий, было приятно убедиться, что хоть в чем-то этот стяжатель, обманщик и глава соглядатаев был такой же, как и все.

– Никогда бы не подумал, что вы так хорошо играете в теннис, сударыня, – заметил король Амалии, целуя ей руку.

– Просто все время заниматься благотворительностью скучно, – ответила Амалия с восхитительной непринужденностью. – Да и в теннис получается играть не всегда. Жаль, что в Любляне нет ни скачек, ни казино. Я бы с удовольствием посмотрела хорошие скачки, но, видно, придется ждать, когда я окажусь в Париже.

Откроем читателю одну маленькую тайну: баронесса Корф всегда была равнодушна к скачкам, которые в ту эпоху составляли непременную принадлежность любого мало-мальски приличного светского сезона. Отёй, Лоншан, Шантийи[15], жокеи, фавориты, ставки, ипподромы, состязания, в том числе состязания модных туалетов, ибо «платье для скачек» было особой частью гардероба всякой уважающей себя модницы и заказывалось отдельно – все это было ей глубоко чуждо. Однако Стефан счел вполне естественным, что такая утонченная дама скучает в его стране по образу жизни, к которому она привыкла. Он поклонился и, многозначительно пожав руку Амалии, пообещал ей устроить скачки этим же летом.

– О, ваше величество, ваше величество, – вздохнула Амалия, – вы ведь не хуже моего знаете, что это невозможно. Подумайте сами: мало ведь найти землю для ипподрома, нужно еще и трибуны, и лошадей, и всадников, и билетеров, много чего еще. Невозможно, решительно невозможно!

Но, как уже упоминалось выше, от Стефана можно было добиться чудес, если только начать ему перечить. Он уже загорелся идеей скачек; более того, он даже знал, в честь кого объявит первые скачки в Любляне. (Нет, не в честь мадемуазель Рейнлейн, как вы только что опрометчиво решили, дорогой читатель, а конечно же, в честь своего отца, короля Владислава.) По поводу казино, кстати сказать, тоже можно было подумать, тем более что это требовало гораздо меньше затрат, чем строительство ипподрома.

Так маленькая партия в теннис привела к большим переменам, а генерал Ракитич, на которого любой спорт действовал усыпляюще, все проспал. Он счастливо дремал на скамье, приоткрыв рот. Что же до Талисмана, то, воспользовавшись предоставленной ему свободой, он сбежал в кусты, где его потом нашла Амалия. Она погладила его по голове и взяла на руки, а он в знак благодарности лизнул ей ладонь.

Глава 14

Честная игра

Мария Старевич держала в руках ворох разномастных конвертов и недоумевала. Судя по всему, светская жизнь в Любляне в этом сезоне предполагалась нешуточная.

Бал в новом дворце Лотты Рейнлейн, благотворительный вечер у королевы-матери, еще один бал, но уже в русском посольстве, приглашение на какой-то ужин в австрийское посольство… а еще в городе идут толки о том, что король затеял строительство ипподрома и собирается открыть казино…

Где же взять столько платьев, чтобы показаться на всех этих блестящих вечерах без чувства неловкости?

– Бранко! – закричала госпожа Старевич своему мужу. – Бранко, тут столько приглашений… Я не знаю, что делать! Никогда еще в Любляне не было такого… А ты слышал об ипподроме? Неужели это правда?

Старевич успокоил свою жену: наверняка это слухи, потому что у короля не хватит денег на такой дорогостоящий проект, а серебряные рудники, которые будто бы призваны поднять экономику страны, на самом деле оказались не такими богатыми, как полагали вначале. Однако тут Мария огорошила мужа.

– Моя горничная знакома с костюмершей Лотты Рейнлейн, – заметила она. – Она уверяет, что строительство ипподрома – дело решенное. Лотта сначала пыталась отговорить короля, но когда баронесса Корф объявила, что выпишет из Парижа одного из лучших жокеев, поторопилась сама его перекупить, чтобы он скакал в ее цветах.

– Да? – рассеянно спросил Старевич. – И какие же у нее цвета – белый в честь балета и красный в честь красного фонаря?[16]

И, довольный своей шуткой, которую он не рискнул бы повторить на публике, он расхохотался.

– Бранко! – сказала Мария укоризненно, качая головой. – Я знаю, она тебе не нравится, но ведь она хорошо танцует…

– И пусть танцует, – сердито отозвался Старевич, – но я против ее влияния на государственные дела. Кстати, ты слышала о ее соперничестве с баронессой Корф? Баронесса хотела вложить деньги в какие-то земли на юге, но Рейнлейн их перекупила. Точно так же она пытается затмить баронессу во всем, что та делает. Баронесса по какой-то прихоти ездит на желтой лошади, так Лотта заказала себе экипаж с двумя желтыми лошадьми. Баронесса дала деньги благотворительному комитету, так Лотта назло ей прислала больше. В Тиволи баронесса устроила корт для тенниса, а Лотта купила загородное поместье, которым интересовалась баронесса, и заявила, что теперь у нее будет не только корт, но и поле для гольфа. Баронесса переделала Тиволи за две недели, а Лотта за десять дней перевернула вверх дном свой новый дворец, но, говорят, так и не добилась ничего путного.