Наваждение - Барбара Гауди

Вдруг откуда ни возьмись перед ней возник какой-то мужчина и спросил, не нужна ли помощь. Он тоже несколько раз пытался поднять крышу коляски.

— Здесь винт выскочил, — сказал он. — Если не… не возражаете, вы можете переждать дождь там, — он сделал жест в сторону ближайшего дома, — на крылечке, пока я… я починю вам коляску.

Его манера говорить напоминала выговор Джона Полсена неторопливостью и североевропейским акцентом. Он принес им полотенца и, пока они вытирались, справился с ремонтом, а потом пригласил их в дом выпить лимонадика. Силия приняла приглашение. Дождь лил как из ведра, и им надо было его как-то переждать.

Ситуация, в которую они попали, показалась Силии по меньшей мере странной: мужчина с прекрасными манерами, говоривший как Джон, объявился именно в то время, когда она должна была давать Джону урок. Физически он был совсем не похож на Джона. Роста чуть выше среднего, худым его назвать никак было нельзя, лицо круглое и румяное, волосы прямые и очень светлые. У нее было такое чувство, что раньше они уже где-то встречались, но имени его — Мика Рэмстед — она никогда раньше не слышала, и знакомых общих у них тоже вроде быть не могло. И тем не менее… Крылечко, дождь, белая плетеная мебель, разговор о жизни под сигаретку, пока Рэчел сидела с его собачками, зарывая ручонки в их шерсть, — от всего этого веяло домашним уютом, спокойной расслабленностью.

Перед тем как уйти, она договорилась с ним о том, что снимет у него на втором этаже квартиру за треть цены, которую платила за свою. Причем он разрешил ей вообще ничего за нее не платить, пока она не найдет себе работу, но она сказала, что это уж слишком. Такое великодушие совершенно незнакомого человека вполне могло показаться подозрительным, как это показалось Лоре, особенно после того, что произошло у Силии с Джоном, когда и сама Силия, и Лора неверно оценили ситуацию. По настоянию Лоры Силия еще раз попыталась проанализировать его предложение. Она думала: «Господи, может, он извращенец?», но заставить себя в это поверить не могла. Что же касается каких-то романтических иллюзий, на этот счет она была спокойна, потому что почти не сомневалась в том, что он голубой.

— С чего бы это ему не быть тем, за кого он себя выдает? — спросила она Лору. — Не перевелись ведь еще, наверное, великодушные люди. Мне просто повезло. И вообще я везучая.

— Что ты имеешь в виду?

— Деньги мамины. Рэчел.

— Только особо не расслабляйся.

Шесть лет спустя Силия вспомнила о том, какой взгляд Лора бросила тогда на Рэчел: как будто вокруг девочки вилась куча демонов. Вспомнила она и о Джоне Полсоне, вписав его имя в список подозрительных мужчин.

Глава шестнадцатая

Когда Нэнси вернулась, в мастерской находился посетитель, забиравший отремонтированную машинку для подрезания живых изгородей фирмы «Блэк энд Декер». Она плечом распахнула дверь с порога, закричав:

— Они уже по радио обо всем говорят. У них…

Увидев незнакомого мужчину, Нэнси резко осеклась. Коробка, которую она держала в руках, стала потихоньку выскальзывать.

— Положи сюда, — велел ей Рон и кивнул в сторону расчищенного пространства слева от нее. — С вас четырнадцать долларов и тридцать пять центов, — обратился он к клиенту, который был уже об этом уведомлен. Рон повторил это специально для Нэнси, желая дать ей понять, что мужчина не имеет никакого отношения к полиции.

Нэнси опустила коробку на пол. Лицо ее пошло красными пятнами. Мужчина скользнул по ней взглядом, потом взглянул еще раз, внимательнее.

— Послушайте, — сказал он. — Вы ведь работаете в ресторане у Фрэнка?

Нэнси отрицательно покачала головой.

— Она там работала, но я ее оттуда переманил, — выручил подругу Рон.

— Очень плохо, — сказал мужчина. — То есть я хочу сказать, плохо для Фрэнка. Вас ведь Анни зовут… если я не ошибаюсь?

— Нэнси, — тихо поправила она мужчину.

— Нэнси. Простите. Вы помните мою дочь? Она вам еще картинку тогда нарисовала.

— Да, конечно, — откликнулась Нэнси. Естественно, помнила. Она вытерла руки о джинсы.

— Вы ей действительно очень понравились, она в вас чуть не влюбилась.

— Угу.

Только теперь он обратил внимание на то, в каком она была возбуждении. Быстро подписав счет кредитной карточки, он взял свою машинку:

— Ну что ж, рад был снова с вами встретиться.

Едва он ушел, Нэнси уселась на увлажнитель воздуха. Рон подошел к входной двери. Она плохо запарковала машину, заняв два места на стоянке.

— Тебе надо взять себя в руки, — сказал он.

— Я к такому не привыкла, — ответила Нэнси.

— А что случилось?

— Что случилось?

— С тобой все в порядке?

— Об этом по всем каналам только и говорят.

— Знаю.

— Я вот настолько уже была близка к тому, чтобы позвонить по телефону, который они давали, и выдать тебя. Вот настолечко!

Она показала ему насколечко, сделав жест большим и указательным пальцами. Красный лак почти целиком сошел с ногтей.

Рон застыл, будто окаменел, его охватило спокойствие, чем-то напоминавшее столбняк. А что, если она и вправду его сдала? Нет, тогда бы уже все было кончено: его бы арестовали и вынудили во всем признаться.

— Что же тебя остановило? — спросил он.

— А ты что думаешь? Я же тебя люблю! Как же я могу упечь тебя за решетку? Таких, как ты, в тюрьме убивают.

— Каких — как я?

— Похитителей детей!

— Мы не похитили ее, мы ее освободили. Тебе ясно? Ты поступила храбро. Ты сделала самый смелый поступок в своей жизни. — Рон верил в то, что говорил. Нэнси смотрела на него своими большими глазами, в которых затаилась безнадежность, а он пытался сообразить, какое испытывал в тот момент к ней чувство — любовь, жалость или благодарность? — Давай занесем твои коробки в дом.

Пока они шли к машине, он вспомнил о трусиках Рэчел и, вернувшись назад, вынул их из кармана, а когда Нэнси повернулась к нему спиной, заткнул под выстиранную юбочку.

Нэнси сварила кастрюлю овсяной каши, размешала в ней масло и засыпала горкой коричневатый неочищенный сахарный песок. Если Рэчел не станет есть овсяную кашу, она сделает ей бутерброд с арахисовым маслом и вареньем, а еще угостит имбирным печеньем. Самое главное — заставить ее есть.

— Даже шоколадка лучше, чем ничего, — сказала она Рону.

— Я могу выйти купить, — ответил он.

— Посмотрим сначала, как дело пойдет.

Нога у нее еще не прошла, и приходилось опираться о перила, поэтому поднос нес Рон. За дверью, ведущей в подвал, скулила Таша. Нэнси с тревогой подумала: «Теперь он еще и собаку мою запер». Но вместо того чтобы выбежать в коридор, Таша побежала к дальнему краю кровати, где, должно быть, пряталась Рэчел.

— Это я пришла, моя милая, — сказала Нэнси. У нее за спиной Рон закрыл дверь и запер ее на ключ.

Нэнси подождала. Скоро Рэчел вылезла из-под кровати и встала на ноги. Вокруг талии у нее было обмотано полотенце.

При виде девочки — такой грациозной и испуганной — Нэнси чуть плохо не стало. Она думала, что Рэчел взрослее, и ей очень захотелось успокоить ребенка. Кое-как она доковыляла до кровати и поставила на нее поднос.

— Я принесла тебе одежду и немного перекусить, — сказала она.

— Теперь мне можно идти домой?

— Нет, пока нет.

— Но ведь машины «скорой помощи» уже уехали!

Нэнси пропустила ее реплику мимо ушей.

— Тебе лучше одеться, — сказала она, передавая девочке юбочку и трусики. — Я попозже схожу в магазин и куплю тебе еще какие-нибудь вещи. Ты ведь скажешь мне, что тебе хочется? Туфельки с носочками, да?

— Моя мама… — проговорила Рэчел, всхлипнула и прижала одежду к животу. — Моя мама…

— Ну ладно, — сказала Нэнси, — давай, я тебе помогу.

Она взяла у Рэчел одежду и полотенце, потом расправила перед ней трусики так, что осталось только просунуть в них ноги. Девочка стояла неподвижно. Тогда она приподняла сначала одну ее ножку и вставила в трусики, потом просунула вторую и подтянула трусики к талии. Рэчел продолжала всхлипывать, но юбочку уже натянула на бедра сама.

— Вот какая девочка хорошая, — похвалила ее Нэнси. — Ну хорошо. А теперь смотри, какую я тебе кашку овсяную принесла с коричневым сахарком. А если ты не…

— Вы сказали мне… вы…

— Попробуй глубоко вздохнуть, — сказала Нэнси и положила руку на судорожно вздымавшуюся грудь. Ей показалось, что в ладони затрепетало маленькое сердечко. — Дыши глубже. Вот так. Ну, ты просто молодчина.

— Вы сказали мне… что я… я… могу сегодня пойти домой.

— Разве я тебе такое говорила? — Так чтоб наверняка, она этого не помнила, но вполне могла ляпнуть, когда пыталась успокоить девочку прошлой ночью. — Господи, прости меня, не надо мне было так поступать… Рон, который тебя сюда привез, знаешь, он очень хороший человек, ему кажется, что у себя дома ты не будешь в безопасности. Поэтому тебе придется какое-то время пожить здесь. — Она взяла миску с кашей и ложку. — Не хочешь немножко перекусить?