Злой ветер с Каталаунских полей - Вадим Астанин

Парнишка отвлекся от доламывающего небоскрёб «голиафа». Теперь он интересовался исчезнувшими в небесной синеве истребителями и преследовавшими их «скаутами». Нескончаемый поток пешеходов огибал его, подобно воде, обтекающей лежащий на её пути валун, и свободное пространство вокруг него постепенно увеличивалось, будто он оказался в центре непрерывно расширяющегося магического круга. Что было несомненно дурным знаком. Нельзя так демонстративно выделяться из толпы. Я уже видел, как многочисленные соглядатаи, роящиеся над нами, фокусируют на нём свою оптику, направляют на него чуткие параболические антенны волновой прослушки, просвечивают его одежду рентгеновскими лучами, незаметно подключаются к думалкам его электронных устройств, оценивают, классифицируют и заносят в списки, индексы и базы не внушающих доверия личностей, потенциальных террористов, латентных смутьянов и прочих разных подрывных элементов.

Глупый мальчик тупо пялился в небо и не замечал происходящего окрест себя. Судя по одежде, он приехал из провинции. Жил себе в каком-нибудь захолустном городишке, трудился у отца на ферме, выращивал кукурузу, мыл задницы коровам, тискал девок на сеновале, отплясывал на танцах и мечтал украдкой попасть однажды в ту дивную таинственную страну за границами их кислого патриархального мирка, сгубившего не одну деятельную натуру. Что ждало его, останься он дома? Женитьба на соседской дочке, дети, семья, работа до седьмого пота, унылая старость, надоедливые внуки, сварливая старуха-жена, воскресные посиделки в церкви, покер на веранде, рождественская индейка, неизлечимая болезнь, юбилеи, похороны друзей и, наконец, завершающий аккорд — собственная смерть. Безутешная вдова, грызущиеся за наследство родственники, покосившийся надгробный камень в дальнем конце кладбища и обидное забвение. Не о таком будущем грезил юный бунтарь. Скопив деньги втайне от родителей, он сел в трансконтинентальный экспресс и умчался навстречу мечте. Жаль, что его путешествие будет до обидного коротким. Не успев толком начаться, оно, скорее всего, закончится в полицейском накопителе. Или того хуже, в наиближайшем от города концентрационном лагере МП Слэша. Второе намного страшнее, поскольку из концентрационного лагеря нет выхода. Попавшие туда либо исчезают бесследно, либо превращаются стараниями лагерных живодёров в жуткие биомеханические конструкции. Лишённые всего человеческого, эти свирепые создания не знают жалости. Верные псы Мирового Погубителя, без устали и сострадания рыщут они по миру, отыскивая и уничтожая недругов своего хозяина. Горе тем, кто окажется на их пути, не позавидуешь тому, кого изберут они в качестве мишени...

Схватив парня за рукав, я оттащил его к стене. Довольно грубо и бесцеремонно. Хорошо, что он не сопротивлялся. Не хватало ещё устроить потасовку, ведь я и так привлёк к себе достаточно пристальное внимание. В нарушение мною же установленных правил, между прочим. Дурацкий поступок, могущий иметь для меня крайне неприятные последствия. От которого походя не отмахнёшься и не заявишь легкомысленно, что это заурядная ошибка. Подобные ошибки нынче чертовски дорого стоят. Взять, к примеру, моих бывших соседей по этажу, живших в квартире 44B. Приятные были такие люди, вежливые, тихие, бесконфликтные. А умирали страшно. И всё из-за того, что отец семейства, на входе в супермаркет, взял и уступил дорогу даме в интересном положении. Кажется, мелочь, ничего криминального. Мужчина, как истинный джентельмен, галантно пропускает вперёд беременную женщину. Разве это может стать причиной для жесткого убийства? Вполне. В условиях тотальной непрерывной двадцатичетырёхчасовой слежки всякое, даже самое ерундовое отклонение от типичного поведения трактуется не иначе, как преступление. Вам смешно? С чего бы? А-а-а, вы считаете, что я слегка присочинил. Уверены? На все сто? Думаете, я стану отпираться и убеждать вас в обратном? Не ждите, отпираться не буду. Вы не ошиблись. Кое-что я выдумал, но самую малость. Моих соседей и вправду убили. Пришли за ними ночью, высадили тараном дверь, устроили в квартире чудовищный погром и всех расстреляли. Всю семью. Спокойно и методично. В затылок, одного за другим. А трупы разложили на полу в гостиной, красиво и аккуратно, по убывающей. От самого высокого к самому низкому. Видимо, командир у стрелявших был педантом. Наутро шесть трупов лежали рядком и жильцы проходили мимо, отворачивая лица, и никого не интересовало кто и за что их убил. Ясно же, проводилась специальная операция. Ночные визитёры, взявшие штурмом квартиру, были облачены в специальное защитное снаряжение. И никто из жильцов не спешил вызывать полицию, потому что полиция в делах такого рода проявляла не свойственную для неё робость и какую-то вызывающую нерасторопность. Расследование обыкновенно затягивалось сверх всяких сроков, дело исподволь переводилось в разряд нераскрытых и без лишнего шума списывалось в архив.

Вы опять смеётесь? Недоверчиво вздёргиваете брови? Заговорщицки подмигиваете? Ладно, вы меня уели. Раскрыли, чёрт побери. Да, я вас обманывал. Никто в квартиру 44B не врывался. Никого из проживающих в ней не убивали. Напротив, их спасали, и спасли. От мужа, алкоголика и бытового хулигана. Этот, с позволения сказать, отец семейства, избивший жену и взявший в заложники собственных детей, требовал денег и свободного выезда из города. Полиция вызвала спецгруппу и переговорщика и, пока переговорщик заговаривал озверевшему папаше зубы, спецназовцы проникли в квартиру и скрутили дебошира. Зато вышеназванным образом умертвили жильца из 54D. Вышибли ночью дверь, поставили на колени и выстрелом в затылок отправили без промежуточных остановок к верхним людям. Кто и зачем, непонятно. Да кто угодно: Департамент Цифровой Безопасности, лоровская милиция, Фаланга защиты нравственности в Глобалнете, секьюрити-слэш-активисты. И несущественно, зачем. Главное, что с каждым из нас в любой момент может произойти нечто похожее. Дома, в гостях, в парке, на улице...

- Отпустите меня, пожалуйста, - жалобный вскрик вернул меня к реальности. Чёрт, я и не заметил, как схватил паренька за грудки.

- Осторожнее надо, - зло советую я в ответ, разжимая смятую ткань его рубашки. - Здесь тебе не родная деревня.

- Вижу, - говорит мне парнишка и в интонации его голоса я улавливаю скрытую насмешку.

- Если видишь, то не торчи посреди мостовой.

Мальчишка не отвечает. Он стоит передо мной, прижимая к боку холщовую сумку, и пытается выглядеть гордым и независимым. Что ж, отлично, моя помощь ему явно не требуется и я могу со спокойным сердцем идти дальше.

- А то что? - кидает он мне в спину.

- Затопчут, - говорю я, не оборачиваясь.

Он догоняет меня. В этот момент над нами вспухает пепельно-серое облачко взрыва. Я бросаюсь к стене. Мальчишка валится рядом, прикрывая голову руками. Свистит шрапнель. Железные шарики выбивают из стены струйки бетонной пыли на уровне плеч. Вся мостовая лежит вповалку. Вторая граната взрывается ниже, заставляя и меня растянуться на асфальте. Дроны, боты и спутники падают с неба горохом. Неповреждённые разлетаются в панике кто куда. Небо ненадолго очищается. Я дергаю паренька за ремень сумки.

- Быстрее, быстрее! - тяну его за собой. Мы заскакиваем в ближайшие открытые двери. На наше счастье это не офис, а пирожковая. Я перевожу дух. Парнишка обалдело трясёт головой. Кажется, он слегка контужен. Гремят сразу два взрыва, один за другим. Дребезжат стёкла. Хозяин заведенья стучит в полированный бок водонагревателя и зычно объявляет: «Не волнуйтесь, господа, стекла пуленепробиваемые!» Я нахожу пустой столик, указываю на него пареньку.

- Присядем.

Мальчишка послушно опустился на стул. Меня ощутимо трясёт, зубы выбивают мелкую дробь. Я прячу руки под стол, зябко потирая ладони, стараюсь унять дрожь. Мальчишка сидит бледный, глядя на меня испуганными глазами. Наверное, он ждёт, что я начну его успокаивать, но мне страшно не меньше, чем ему. В этот раз я был на волоске от смерти. Шрапнель просвистела настолько близко от моей шеи, что я почувствовал кожей волну горячего воздуха. Волевым усилием я заставил себя не думать о том, что было бы, если бы разящий металл летел по иной траектории.

- Откуда ты, прелестное дитя?

Мальчишка вздрагивает. Я поощрительно улыбаюсь. Улыбка моя насквозь фальшива, как и мой интерес к его жалкой персоне. Просто мне сейчас нужно с кем-нибудь поговорить, чтобы отвлечься от тягостных мыслей.

- Итак, откуда ты, прелестное дитя? - повторно спрашиваю я.

- Из Синедольска, - произносит мальчишка. - Отсюда в ста километрах.

- Синедольск? - я скраиваю задумчивую мину, - Синедольск, это...

- Синедольск — это город, - мальчишка недовольно хмурит лоб, - на левом берегу реки...