Любовница или жена? - Кэтрин Гарбера

     Совсем недавно они занимались любовью, а Джереми снова ощутил острое желание. Он хочет заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не начнет в исступлении выкрикивать его имя.

     Но сначала необходимо убедить ее остаться.

     Изабелла как раз отошла — покрасить губы. Джереми с улыбкой подумал, что ее помада абсолютно нестойка к его поцелуям.

     Он открыл бутылку вина и проверил, на месте ли все бумаги, которые он так долго и тщательно готовил.

     — Джереми, — раздался ее негромкий голос. Прикрывая спиной ящик стола, он закрыл его и повернулся к ней.

     Ее волосы были распущены, но платье и макияж приведены в порядок. В V-образном вырезе ее платья отчетливо был заметен след от его поцелуя. Он почувствовал странное удовлетворение.

     Подойдя к ней, Джереми протянул ей коробочку.

     Изабелла бросила быстрый взгляд на ящик, который он успел закрыть, но взяла его подарок.

     — Джереми, может, не стоит? — запротестовала она.

     — Стоит. — Он налил себе бокал вина и пригубил его. — Мне очень нравится на тебя смотреть.

     — А мне нравится, когда ты смотришь на меня, — как-то робко призналась Изабелла и открыла коробку. С ее губ сорвался тихий возглас восхищения. Она подняла голову и взглянула на Джереми расширившимися глазами.

     — Джереми... — Она сглотнула.

     — Нравится? — Он поставил бокал. — Подними волосы. Я хочу надеть его на тебя сам.

     Защелкнув бриллиантовое ожерелье с сапфировым кулоном, он провел ладонью по ее шее, пальцами касаясь камней, и кивнул.

     — Неплохо, но недостаточно.

     — Что значит «недостаточно»? — недоверчиво переспросила Изабелла.

     Вместо ответа он взял ее за руку и потянул к накрытому столу.

     На ее стуле лежала еще одна коробочка.

     — И эту открыть? — опередила его Изабелла. Он кивнул.

     — Джереми, ты вконец избалуешь меня.

     Он пожал плечами. Баловать Изабеллу оказалось так же приятно, как заниматься с ней любовью.

     — Спасибо, Джереми, — нежно сказала она, надев на запястье браслет, выполненный в том же стиле, что и ожерелье. — Мне так неловко. Я бы хотела подарить тебе что-нибудь, но у меня ничего нет и...

     — Ты уже сделала свой подарок, Белла.

     — Ты говоришь про секс?

     — Нет. Я говорю о том, о чем Ральф Эмерсон[4] сказал: «Настоящий подарок — это когда дарят частичку себя». Ты подарила мне себя всю, и для меня это самый ценный подарок.

     — Джереми. — Она взглянула на него сияющими глазами, в которых блестели слезы. — Это самые прекрасные слова, которые я слышала.

     — Я сказал чистую правду. Ну, а теперь открой мой подарок. Предпоследний или последний — определишь только ты, — загадочно произнес он.

     При этих словах ее сердце забилось сильнее. В голову закралась невольная мысль, что он попросит... попросит стать его женой. Изабелла тряхнула головой, но надежда продолжала теплиться в душе. Она открыла подарок, и ее глазам предстали каплевидные серьги. Изабелла молча надела их, взглянула Джереми в глаза и мягко улыбнулась, держа в уме его последние слова, с минуты на минуту ожидая, что он преподнесет ей кольцо, и тогда...

     Ничего такого Джереми не сделал. Он принял ее благодарность и предложил поужинать. Где-то в середине трапезы она не выдержала.

     — Перед тем, как подарить серьги, ты сказал загадочные слова.

     — Да. — Он подался вперед. — Ты помнишь, как мы встретились?

     Перед глазами Изабеллы сразу возник тот вечер. Она работала официанткой на вечеринке.

     Джереми стал оказывать ей знаки внимания, а под конец вечера предложил встретиться и обсудить «деловое» предложение, с которого все и началось.

     — Последние три с половиной года, — между тем продолжал он, — ты стала моим наваждением. Я заболел тобой. Спроси любого — болеть не нравится никому, и я не исключение. Однако то, что задумывалось как очередной роман — с необычным началом, — переросло для меня в нечто большее.

     — И для меня, — призналась Изабелла. — Последние несколько недель я со страхом ждала, что нашим отношениям придет конец.

     Он накрыл ее руку своей.

     — Я тоже боялся, поэтому долго думал над тем, как упрочить свое шаткое положение.

     — О, Джереми! — воскликнула она.

     В ее глазах читалась любовь. В этом не было никаких сомнений. Джереми задохнулся от счастья. Вскочив, он заставил ее подняться и крепко поцеловал. А потом потащил за собой. Смеясь, Изабелла последовала за ним.

     Джереми включил музыку и сгреб ее в объятья.

     — Потанцуем?

     Из динамиков раздался неповторимый голос Эллы Фитцджеральд[5], проникновенно поющий о неразделенной любви и разбитом сердце.

     Изабелла обняла любимого за шею и прислонилась головой к его груди, слушая стук его сердца, которое билось в унисон с ее собственным. Она чувствовала — вот-вот произойдет то, к чему она безотчетно стремилась всю свою жизнь...

     Песня закончилась. Джереми выключил проигрыватель. Обнявшись, они поднялись на палубу.

     — Какая сказочная ночь, — прошептала Изабелла, все еще не в силах поверить своему счастью.

     Джереми крепче прижал ее к себе. Голос его звучал хрипло:

     — Никогда не думал, что сказать это будет так сложно.

     Ее сердце заколотилось как безумное. Дрожащим голосом Изабелла сказала:

     — Что бы ты ни сказал, мой ответ будет «да», потому что без тебя я не смогу жить.

     — Слава богу! — воскликнул он и крепко поцеловал ее. — Давай вернемся. Я хочу показать тебе новый документ. Мое предложение будет более щедрым, чем наше предыдущее соглашение.

     Кровь отхлынула от лица Изабеллы, но в темноте Джереми этого не заметил.

     — Новый документ? — Она не узнала своего голоса. — Я думала, мы покончили со всякого рода письменными соглашениями.

     — Милая, я хочу, чтобы ты была надежно защищена от всяких случайностей и непредвиденных обстоятельств.

     Изабелла расслабилась. Может, он говорит о брачном контракте, о котором в свое время Кел прожужжал ей все уши?

     — Хорошо, я хочу взглянуть.

     Джереми продолжал говорить, но Изабелла едва ли его слышала. Последние пять минут она жила в каком-то тумане. Вместо голосов райских птиц сейчас в ее ушах раздавалась какофония неприятных звуков. Изабелла чувствовала себя оглушенной, растерянной и несчастной.

     — Вот контракт, — сказал он, протягивая ей папку.

     Изабелла взяла папку дрожащими руками и села за стол. Мороз прошел по ее коже, когда она прочитала заголовок. Это был не брачный контракт. Это было соглашение, похожее на то, которое она подписала три с половиной года назад.