Назовем ее Анной - Элен Эрасмус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элен устало прислонилась к кафельной стене ванной и вялым жестом отвела волосы со лба. Ей неожиданно пришло в голову, что, руководствуясь лишь злостью, не учтешь такого количества деталей, они подсмотрены, вне всякого сомнения, все-таки добрым взглядом. Нет, не холодное ожесточение руководило Мелиссой. Но тогда что же? Загрустила Элен, пришла в полное уныние писательница Элен Корнер. Какая она писательница, если не в состоянии разобраться в элементарных вещах!
А кухня, действительно, как с рекламной картинки! Свою ли мечту воплощала в жизнь Мелисса или пыталась угадать желания Элен? В такой кухне не зазорно и гостей принимать. Скажем, близких друзей — Найджела, Сью… И Патрика.
Элен присела на высокий табурет у стойки бара. Ей казалось, что, сосредоточившись, она сможет проникнуть в ход мыслей женщины, придумавшей для нее эту удивительную пытку благородством. Знать бы, благородством ли? Так и не найдя ответа на свой вопрос, девушка неторопливо стала смешивать для себя коктейль: много сока грейпфрута, много льда и чуть-чуть джина. Получилось вкусно.
Она сидела, прильнув губами к соломинке, и размышляла над новыми обстоятельствами своей жизни. Но если ей не по силам разобраться в прошлом, то стоит ли тратить душевные силы на попытки разгадать будущее? Почему она не умеет получать удовольствие от данной минуты, от обстоятельств, еще не успевших стать прошлым?
— Элен!
Голос Патрика поверг ее едва ли не в смятение. Она попыталась взять себя в руки и намеренно спокойно вошла в кабинет.
Патрик сидел за компьютером: расслабленная поза, нога на ногу, вид беспечный… Создавалось впечатление, будто он специально хочет показать, что не придает особого значения всему происходящему, однако вопреки его желанию напряженность чувствовалась. Тон, которым он обратился к замершей на пороге Элен, был почти восторженный:
— Ну, мисс Корнер, вы и мастерица! А вернее сказать, ты, Элен, просто умница!
Как хотелось бы ей поддаться на эту внезапную лесть, и поддалась бы, наверное, если бы все про себя доподлинно не знала. Да, пролог и первые главы выписаны тщательно, выверены до тонкости, как языковой, так и логической. Но дальше… У нее не хватило элементарного опыта, чтобы убедительно выстроить конфликт. Доминик… На Доминик держится одна из важных сюжетных линий, но персонаж остался безликим, действия не подкреплены четкой логикой.
Патрик продолжал, тщательно подбирая слова:
— Тебе удалось выйти за рамки жанра дамского романа.
Увидев, что Элен пытается возразить, решительно продолжил:
— Не надо спорить. Авторская скромность — дело, конечно, хорошее, но я хочу всего лишь быть объективным, тем более что есть у меня и вполне определенные критические замечания. Начнем с них? Ну, смотри, не обижайся! Только сядь, пожалуйста, а то мне неловко так разговаривать.
Элен опустилась в кресло и застыла, с напряженным вниманием разглядывая свои пальцы.
— Видишь ли, многое в сюжете, в образах главных персонажей, в характере героини… меня… — Он взглянул на Элен, видимо, хотел подсластить пилюлю, но высказался бескомпромиссно: — Меня как читателя категорически не устраивает.
— Понимаю. — Тихий голос был едва слышен. — Сама чувствую, что не справляюсь с произведением подобного масштаба…
— Ерунда! Все наоборот. Тебе мешает стремление вписаться в заранее выбранный масштаб. А, насколько я успел понять, у тебя все серьезнее, значительнее, глубже, чем в тех романах, которые ты вознамерилась взять за образец.
— Спасибо, Патрик. Я ценю твое желание сказать мне что-то приятное, но подобная оценка незаслуженно высока.
Рецензент пожал плечами, всем видом показывая, что не намерен менять своих оценок:
— Как бы ты ни возражала, но бочка меда остается прежней, а вот насчет порции дегтя… Ты, насколько я понял, вполне состоявшийся писатель, и вещь у тебя получается настоящая, но это совершенно не означает, что обошлось без недостатков. Я лично считаю, что изъян в авторской концепции. Именно это тебе и не дает возможности развивать сюжетную линию.
— Патрик, я чувствую, что мне не по силам осуществить свой замысел. Говори без всякого стеснения. Если поможешь сдвинуться с мертвой точки, буду только благодарна.
Патрик вышел из-за стола, прошелся по комнате, потом решительным жестом пододвинул стул к креслу Элен, сел и секунду-другую хранил молчание. Затем тяжело вздохнул, будто решившись на что-то серьезное, и заявил тоном, не терпящим возражения:
— Твоя Анна — дура!
Ко всему была готова бедная писательница, только не к этому. Неужели Патрик не понимает, что бросил мне в лицо оскорбление? Я наделила героиню собственными мыслями, заставила совершать поступки, которые повторяли мои поступки…
— Допускаю, мистер Фрэнк, что вы правы, но…
— Элен, официальность тона свидетельствует о том, что на защиту Анны будут брошены серьезные силы?
— Ничего подобного, Патрик. Ни Анна, ни я, — мы не обиделись. Мы обе недоумеваем, за что бедняжка удостоилась столь суровой оценки?
— Анна живет в конце двадцатого века, она, если верить автору, неглупа, впечатлительна. Откуда же у хорошенькой, начитанной, во многих смыслах интересной особы мораль времен королевы Виктории? Ах, какая она воздушная, какая духовная! Только зачем, спрашивается, она нужна бедному Виктору? Он вообще мужчина или нет?
Элен сидела, понурившись. Действительно, кому она такая нужна, эта Элен Корнер? Уж, во всяком случае, Патрику Фрэнку «воздушная, духовная» не нужна! Ладно, пусть говорит дальше — буду делать вид, что моральный облик Анны меня совершенно не касается. Только так можно обойтись без ссоры. Хоть бы Найджел побыстрее вернулся!
— Посуди сама, продолжал разглагольствовать вошедший во вкус критик, — жизненная установка твоей героини по меньшей мере смешна: девушка соглашается расстаться со своим целомудрием, но идет на этот шаг, словно на Голгофу. «Надо!» — говорит она. Заметь, речь не о желании, не о всепобеждающей страсти, а о долге… Не по любви, а по размышлении зрелом решается она отдаться тому, кого, на его горе, избрала! Природа будто обделила несчастную не только душевностью, но и чувственностью! Может быть, в жизни подобные экземпляры встречаются, но это пример для учебника по психиатрии… Допускаю, что ты, автор, собираешься в конце концов развенчать глупые принципы прелестной Анны, но тогда надо хотя бы намеком обозначить свою позицию. Надеюсь, ты не разделяешь девичьи бредни своей героини?
Вопрос задан. Надо как-то реагировать. Взять и сказать, что солидарна с Анной? — гадала Элен. Более того — дать понять, что она это и есть я?.. Ну нет! То, что еще недавно казалось бесспорным, самой жизнью уже поставлено под сомнение. Анна не успела пережить того, что удалось познать мне. Создание не успевает за создателем, его ли в том вина? Но почему уж сразу — «дура»?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});