Засада. Спецназ 1941 года - Сергей Пивень

— Нет, спасибо. Мы поедим только…

— Понимаю…

Глебовна наметанными движениями ухватом вытащила из печи чугунок, поставила его на центр стола, деревянной ложкой разлила щи по мискам. Пока она ходила в сенцы за квашеной капустой и солеными огурцами, староста нарезал большими ломтями хлеб, развернул завернутое в газету уже порезанное сало, вытащил из-за печи крупную головку чеснока.

— Ешьте, хлопцы, ешьте…

Повернувшись к старухе, приказал:

— Глебовна, начинай хлеб печь. А то рассвет скоро, дым из печи заметить могут. Сообщат еще немцам — оправдывайся потом. — Повернувшись к капитану и старшине, объяснил: — В комендатуре приказ издали: доносить на тех, у кого печи топятся. Немцы ведь как рассуждают: незачем летом печку топить, а кто топит — значит, хлеб партизанам печет… Не дураки, понимают!..

— Понимают, это верно… — согласился Черняк, утолив первый голод. — Вы поосторожнее с ними, а то головы не снесете… Не церемонятся даже с теми, кто только под подозрение попадает. У них так: лучше убить десять невинных мирных жителей, чем упустить одного партизана или подпольщика. И такое везде…

— Спасибо, хлопцы, за совет. Постараюсь не нарваться.

Журбин взял в руки головку чеснока, принялся очищать от кожуры. Посмотрев на старосту, спросил:

— Немцы вообще в деревне бывают?

— А что им здесь делать? У нас ничего ценного нет. В другие села за харчами заезжают, а к нам не суются.

— Это почему?

— Боятся на неприятности нарваться. С нас ведь комендатура оброк собирает.

— Какой оброк?

— Каждый двор в конце недели продукты сдает для немецкого госпиталя, что в Белостоке. Своих раненых немцы не объедают, наши Хуторжаны стороной обходят.

— А как люди в селе — довериться кому-то можно? — спросил Черняк.

— Пока непонятно. Выжидают многие…

— Выжидают? Чего? — удивился старшина.

— На чью сторону сила качнется… — без энтузиазма ответил староста. — Оно ведь как: сегодня немцы напирают, а завтра — Советы. Вот и боятся ошибиться.

— Как на скачках, значит, — ждут на какую лошадь поставить? Так получается, что ли?

— Считайте, что так… Но это всегда и во все времена так было…

— А ты никак оправдываешь таких? — Голос Журбина прозвучал жестко и глухо. — Пока мы с фашистами боремся, они, значит, в стороне отсидеться хотят!.. Моя хата с краю, ничего не знаю!.. А затем к победителю присоединиться и доказывать всем потом, что они изначально тоже в победу верили!..

Микола Карпенко тяжело вздохнул, положил руки на колени и нервно заерзал на скамье.

— Не все так просто, хлопцы… У одних сыновья в Красной армии служат, другие по доброй воле в колхоз вступили, когда Советы пришли… Как думаете, погладят их за такое немцы по голове?.. То-то и оно!.. Вот и получается, что у каждого своя причина бояться… — Староста покачал головой и с упреком произнес: — Не стоит людей сгоряча судить…

Черняк, молча слушавший разговор старшины с Карпенко, отложил ложку в сторону и встал из-за стола.

— Ну, поговорили, и хватит… Трудный день сегодня предстоит. Пора нам…

Старуха сразу засуетилась, завернула хлеб и сало в тряпицу, протянула сверток капитану.

— Возьмите… До ночи ведь на сеновале прятаться будете, проголодаетесь еще…

Черняк взял сверток, поблагодарил хозяев, махнул головой старшине, показывая на дверь. Пропустив вперед старосту и капитана, Журбин взял с лавки автомат и двинулся к выходу. Уходить ему не хотелось — вкусная еда и уютная атмосфера дома вернули ему ощущение мирных дней. Сырой затхлый воздух подземного схрона не шел ни в какое сравнение с запахом свежего дрожжевого теста, которым была наполнена комната, в которой они сейчас находились.

Втроем они вышли на крыльцо дома. По небу уже успела разлиться серая предрассветная мгла. Кое-где в вышине были еще заметны одинокие звезды, но было очевидно, что дальняя кромка горизонта вот-вот озарится оранжевым светом восходящего солнца.

— Пойдемте покажу вам сеновал… — Староста провел капитана и Журбина к большим створчатым воротам, распахнул их и пропустил разведчиков внутрь. В нос тут же ударил пряный запах сушеных трав. У стены лежала длинная лестница. Староста приставил ее к сену и объявил:

— Полезайте наверх… Как только поговорю со старьевщиком, сразу же приду… Постарайтесь не высовываться — в стенах сеновала широкие щели. Не дай бог кто заметит!..

Черняк и старшина ловко взобрались по лестнице, очутившись чуть ли не под самой крышей. В ней действительно зияли щели, специально сделанные для циркуляции воздуха, чтобы сено подсушивалось и не прело.

— Ну как вы там? — Голос Карпенко донесся откуда-то снизу. С того места, где находились разведчики, старосту видно не было.

— Порядок, все нормально… — отозвался сверху Черняк, примостившись у смотровой щели, через которую можно было рассмотреть почти половину села. — Ворота в сеновал закрывать не нужно, вдруг уходить придется.

— Добре, хлопцы, в случае чего я в доме…

Вскоре послышался скрип петель на воротах, и староста ушел. Старшина откинулся на спину, вытянул руки в стороны и закрыл глаза.

— Эх, красота-то какая, командир!.. Ночку хотя бы тут поспать!.. А то подземные нары уже осточертели.

— Спи, кто тебе мешает. Когда еще такой случай подвернется? А я пока ребят предупрежу… Да сверток им отнесу, что старуха нам дала — пусть подкрепятся. Целый день еще ждать.

Журбин приподнялся. Черняк стал спускаться по лестнице вниз, на мгновение задержался, посмотрел на старшину и сказал:

— Про Семенова и Колодина я специально не стал старосте говорить. Первый раз его видим, мало ли что? Человек он нам незнакомый, хотя подпольщики и заверили меня, что ему можно верить. Но лучше, как говорится, перестраховаться. Пусть Колодин с Семеновым нас на опушке леса дожидаются, пока мы тут целый день прятаться будем.

— Да, непростой дед этот Карпенко… — хмуро отозвался старшина. — Рассуждает, правда, хитро, по-крестьянски, на психологию напирает, но это не гарантия, что не предаст.

— Вот и я о том же…

Капитан тихо спустился вниз, выскользнул из сеновала, завернул за угол постройки. Вскоре из темноты вынырнули Колодин и Семенов. Черняк кратко рассказал им о разговоре со старостой, потом вручил сверток с едой и приказал немедля, пока окончательно не рассвело, уходить в лес, где и дожидаться их со старшиной возвращения.

Когда бойцы скрылись из вида, капитан осторожно вернулся обратно, залез по лестнице наверх и лег рядом с Журбиным. Тот разглядывал сквозь щели в крыше уже начавшие просыпаться Хуторжаны. Где-то неподалеку замычала корова, брякнуло пустое ведро, послышался скрип колодца-журавля.

— Не спится? — спросил Черняк, глядя, как старшина внимательно осматривает окрестности.

— Да что-то расхотелось… Вот намечаю пути возможного отхода, если в бой здесь вступить придется. Как там ребята?

— Отправил в лес. Договорились, что будут ждать нас у старого дупла.

— Хорошее место. Главное, что неприметное. Легко можно спрятаться, кустов вокруг много.

Черняк выложил гранаты на сено, рядом положил автомат и бинокль.

— Времени у нас много, старшина, так что по очереди будем отдыхать. Если ты спать не хочешь, тогда первым и охраняй. Я, пожалуй, подремлю немного.

Черняк положил руки под голову и стал считать до тысячи, думая, что таким образом ему удастся быстрее уснуть. Как провалился в сон, он уже не помнил. Ему показалось, что прошло всего несколько минут после того, как он закрыл глаза, когда почувствовал, что Журбин трясет его за плечо. Открыл глаза — по ушам сразу же ударил резкий свистящий звук, идущий откуда-то сверху и усиливающийся с каждой секундой.

— Что там такое, старшина? Что случилось?

— Два немецких самолета. Над селом кружат.

— Самолеты?! — удивился Черняк. — Что им здесь нужно?

Резко перевернувшись на живот, капитан прильнул к смотровой щели.

2

— Стервятник-1, я Стервятник-2, как слышишь меня?

— Стервятник-2, я Стервятник-1, слышу тебя хорошо. Можно начинать очередное цирковое представление!

— Ты уже наметил цель, Генрих?

— Да, видишь дом на отшибе, курс норд-вест?

— Вижу.

— Отлично. Начинай первым, Курт. Я следом за тобой.

— Понял тебя. Иду на заход…

«Юнкерс» пронесся над крышами домов, затем резко взмыл вверх, набрал высоту, развернулся и пошел на снижение. Утреннюю тишину над Хуторжанами прорезал вой только что включенной летчиком сирены. Словно хищная птица, самолет падал с неба вниз, пикируя на одиноко стоящий дом. Вой сирены нарастал, а затем от самолета отделилась маленькая черная точка, устремившаяся на огромной скорости к земле. Спустя несколько секунд над селом раздался оглушительный взрыв — проломив крышу, бомба разнесла дом вдребезги. В разные стороны полетели обломки бревен, куски глины и осколки стекла. Словно спичка, вспыхнула крыша стоящего рядом сарая, огонь перекинулся на сеновал.