На корабле полдень - Александр Зорич

Я кивнул. «Фьюить» – это я умею.

После бассейна я забегал, как подсоленный заяц. (Уж и не знаю, кто этого зайца солил. Но припоминаю, что именно это выражение обожала моя сестрица Полина, ныне – жена легендарного авиакосмического конструктора Эстерсона.)

Вначале я понесся в авиатехнический дивизион, облекать общо поставленную Меркуловым задачу в конкретные литры, килограммы, пусковые блоки ракет и боеукладки снарядов.

Затем побежал на камбуз и в медчасть – мне нужны были сухпайки и медпакеты.

Конечно, им можно было позвонить по внутренней связи и тем сэкономить себе время. Но ваш Пушкин, друзья, был стреляным воробьем. Я прекрасно знал, что самая короткая дорога – знакомая, а самый быстрый вариант сделать что-то важное, как правило, не связан с телефоном. А связан он с личной явкой: «Здравствуйте, дорогие, как дела у вас тут?», «Привет, мужики, проблемка одна есть…» И тому подобное.

Уже по пути я сообразил, что не знаю тактических характеристик истребителей «Громобой», на которых полетят два меркуловских протеже. То есть получалось, что никакое серьезное планирование вылета невозможно без знакомства с этим его Дофиновым, которого я только что пообещал во всем слушаться…

Соответственно, я отправился выполнить свой предполетный долг командира.

Мой планшет послушно выдал местонахождение искомого пилота. Старший лейтенант С.М. Дофинов, 23 года, представленный мерцающей розовой точечкой, находился в… ларьке военторга.

«Ну хоть не в пивной…»

Как показала личная явка, в ларьке военторга Дофинов покупал себе носки.

Несколько секунд я прикидывал, с чего начать разговор, чтобы он сохранил хотя бы подобие непринужденности.

«Ну как носки, удобные?» Нет, глупость какая-то. «Вместо «удобные», может, спросить, про «чистые»?»

Или так: «Почем носки ноне?» Еще глупее, в духе пьяного Егора Кожемякина.

«Зачем вам носки, Дофинов, мы же сейчас на Глагол летим, вы разве не знаете?»

В общем, я подошел к пилоту, который оказался чернявым дылдой с татарскими бровями-полумесяцами (марсианин?). Взглянул ему в глаза, протянул руку для рукопожатия и сказал:

– Здравствуйте. Я – Пушкин. Комкрыла Меркулов приказал нам с вами отправляться на Глагол.

– Он сказал мне уже, – как-то не по-военному вальяжно бросил Дофинов.

Мы перешли в одну из операционных комнат, где имелось все необходимое для планирования боевых вылетов.

Дофинов ловко извлек из угловатых клонских ящиков голограмму Глагола, а заодно все разведданные по ягну с чоругами и, орудуя лазерной указкой, прочертил наш маршрут.

Он показался мне до неприличия простым: едва заметно искривленная дуговая траектория, начавшись на стартовых катапультах «Эрвана Махерзада», с размаху врезалась в поверхность Глагола, километров за триста от лагеря имени Бэджада Саванэ. После чего извивной змейкой убегала к конечной точке назначения.

Выглядело все это так, как будто, по гениальному замыслу Дофинова, мы должны были сперва вдребезги разбиться о планету, а потом пойти к лагерю пешком.

– Вы, должно быть, шутите? – нахмурился я. – Где и как, по-вашему, мы сбросим скорость и неужели вы в самом деле предлагаете пройти весь космический участок маршрута без обманных маневров?

Дофинов даже хрюкнул от удовольствия – видимо, был готов к такой реакции.

– К сожалению, в космосе барражи чоругских планетолетов за счет применения сверхманевренных беспилотных дископтеров обладают перед нами качественным превосходством в маневре. Грубо говоря, как мы ни фигуряй в диапазоне между третьей и первой космической скоростями, они почти наверняка нас перехватят. Числом мы их тоже не задавим – потому что числа у нас нет… Наша единственная надежда – скорость! Мы пойдем к Глаголу с интерстелларной скоростью. Всю ее придется погасить в атмосфере. А хвостик в три-четыре километра в секунду сожрет «трешка»…

– «Трешка»? – мои брови вопросительно взметнулись вверх.

– «Трешка», да. Так называется одна из новообразованных аномалий Глагола. Открылась, как говорят, в конце июля. Большая, пять километров в поперечнике. Официально называется грас – гравимагнитный стационар. Вредная ужасно… Радиация, – Дофинов зачем-то потер предплечья ладонями, как будто от радиации люди зябнут. – Но самое удивительное, что после каждого захода в гравимагнитный стационар в костях и тканях человеческого организма прибавляется столько изотопа углерод-четырнадцать, сколько за три года обычной жизни. Притом не важно, попадаешь ты в «трешку» на десять минут или на десять часов.

– А если на десять лет?

Дофинов снисходительно улыбнулся.

– На десять лет в «трешку» никто еще не попадал, нет данных, стало быть. Но это я о вредном… А полезное в «трешке» – инверсия вектора силы тяжести. В поле действия этой аномалии гравитация настолько мощная и притом противоположная по знаку естественной гравитации Глагола, что когда мы свалимся на нее из стратосферы с остаточной суборбитальной скоростью, она выжрет ее начисто за минуту… Проверялось: падающий с отключенным двигателем в штопоре «Горыныч» пришел в «трешке» на высоту ноль со скоростью касания ноль.

– Хотел бы я знать, что пилота «Горыныча» вынудило на такие эксперименты.

– Так его Богдан Сергеевич пилотировал! – сияя от гордости за командира, сообщил Дофинов.

– Меркулов, что ли? – уточнил я, а вдруг у них был еще какой-то другой Богдан Сергеевич?

– Он самый!

– Тогда понятно, – вздохнул я.

Уж что-что, а фанатичный, неукротимый нрав бесстрашного кап-два мне был известен.

Глава 5

Прорыв на Глагол

Август 2622 г.

Линкор-авианосец «Эрван Махерзад»

Район планеты Глагол, система Шиватир

Теперь наконец-то два слова о моей любви всей жизни – о флуггерах.

Вам, конечно, интересно, как меня занесло в кабину новейшего «Орлана»? Рассказываю по порядку.

Как помнит даже не самый внимательный читатель, первой моей боевой машиной был РОК-14 «Змей Горыныч».

Этот отличный, быстрый, верткий истребитель производился в России с 2609 года и поставлялся большинству наших друзей, включая муромчан. На нем наши военно-космические силы начали войну с Конкордией, на нем же ее победоносно завершили – эскадрильи и полки «Горынычей» были становым хребтом нашего москитного флота палубного базирования в 2621 году, им же оставались и к середине 2622-го.

Я, однако, воевал на «Горыныче» только против джипсов, в Наотарском конфликте.

На всю войну с Конкордией моим боевым конем стал DR-19 «Дюрандаль» – истребитель-штурмовик, разработанный мужем моей сестры Роландом Эстерсоном. (Впрочем, в годы работы над «Дюрандалем» Роланд еще не был на Полине женат, они и знакомы-то не были.)

«Дюрандаль» был принципиально новой боевой машиной, первым в мире серийным флуггером классической схемы, оснащенным генератором защитного поля. Благодаря этому генератору он был почти неуязвим для энергетического и корпускулярного оружия. Его не брали ни зенитные лазерпушки клонов, ни позитронные лазеры паладинов ягну.

Сражаясь на «Дюрандалях», мы отменно давили ПКО клонских авианосцев. «Атур-Гушнасп», «Джамаспа», «Фрашаостра», «Атур-Бурзэн-Михр» – все эти гиганты были торпедированы нашими ударными флуггерами почти без потерь в первую очередь благодаря тому, что группы «Дюрандалей» загодя расстреливали их зенитные лазерпушки вместе с радарами наведения.

То же касается и наших боестолкновений с ягну. В битве за Грозный «Дюрандали» произвели на эту ксенорасу яркое впечатление!

Я бы не возражал оставаться пилотом «Дюрандаля» и впредь. Да, истребитель этот медленноват, тяжеловат, кое-кто из наших пилотов прозывает его «чугунием»… Но зато – защитное поле! Паладины ягну вдесятером один «Дюрандаль» расковырять не могут! Это им уже так нужно лупасить по защите, так генератор перегрузить…

Увы, индивидуальные технические качества флуггера не всегда равны его интегральной тактической ценности.

Анализируя битву за Паркиду, вооруженцы из Третьего Главного Управления Генштаба заключили, что итоговая боевая эффективность полка новейших российских «Орланов» вдвое превосходит таковую у полка «Дюрандалей». Уж не знаю, принималось ли при этом во внимание, что «Орланы» почти всегда вводились в бой с борта Х-крейсеров, то есть внезапно для противника…

Так или иначе, заводы Российского Оборонного Концерна работали вовсю, сотни «Орланов» поступили на флот только за июнь месяц. Поступление покрыло все потери ОСАКР (особых авиакрыльев) Х-крейсеров, в которых «Орланы» с самого начала были основным боевым флуггером. После чего еще 120 новейших истребителей распределили между гвардейскими авиакрыльями и гвардейскими же крепостными полками ПКО.

У нас, во 2-м гвардейском, их встретили без энтузиазма.