На корабле полдень - Александр Зорич

В ближайшие двадцать минут после Х-перехода мы успели немало.

Во-первых, сели на «Эрван Махерзад».

Во-вторых, выпили клонского освежающего чаю «Восход над Хосровом» (восхода нам нацедил чахоточно кашляющий автомат, который стоял на ангарной палубе).

А в-третьих, я обнялся и расцеловался с капитаном второго ранга Богданом Меркуловым, комкрыла-12, моим старым знакомцем, неисправимым бузотером, героем недавней войны и, как выяснилось вскоре… моим новым начальником! (Увы, писаные слова едва ли передадут тот библейский ужас, что объял меня при этом известии.)

– Сашка! Черт же ты эдакий! Мордатый стал! Помню, зимой ходил такой худенький… как школьник, который, это самое, много… голых тетенек воображает, – в стиле, который я бы охарактеризовал как «вызывающе интимный», приветствовал меня Меркулов.

– Здорово, Богдан! Какими судьбами? – спросил я, вытряхивая из закромов души остатки дружелюбия.

– Какими судьбами?! Ха-ха-ха! Это я-то? Сашка, я здесь воюю! Уже скоро две недели как! Замумукаться успел!.. Мы же тут, – продолжал Меркулов, тесно приобняв меня за плечо, – мы же тут появились десятого августа еще! С «Нахимовым» и тремя фрегатами! Командование как чувствовало, что эскадру Арбузьева усиливать надо! Вот представь себе: сидим мы, как попы на амвоне, Кривцов на гитаре трень-брень… Бабин разливает… козы эти клонские по визору животами трясут… танцевальный канал «Плодородие», мой любимый… как вдруг – фуяк! – Меркулов театрально оторопел, будто этот «фуяк» случился секунду назад прямо перед его глазами. – На меня, Саша, валится целый «Хастин»! Транспортник этот клонский, знаешь?!

Я знал. «Хастин» – аналог нашей «Андромеды». Но Меркулов в моих комментариях не нуждался. А потому с ровно тлеющим актерским жаром продолжал:

– Горит на лету! Разваливается! А прямо за ним! Из туч! Выходит! Шестерка этих голубых чертей! Как их…

– Паладинов ягну?

– Ну да, паладины… Короче, Саша, снова, понимаешь, коварно!.. Вероломно!.. И без объявления войны! – слова Меркулова вроде как были исполнены сожаления, однако лицо его экстатически сияло.

– И-и? – спросил я.

Не сказал бы, что мои запасы времени были безграничны. Мне надо было что-то решать не только за себя, но и за вверенных мне орлов, которые, к слову, стояли поодаль и настороженно наблюдали за всей этой громкой, фейерверкоподобной мизансценой.

– Что «и»? – пожал плечами Меркулов. – И война! Потеряли мы Глагол, само собой. Потеряли большинство вымпелов. Хорошо, хоть этот клонский новострой подвернулся, – Меркулов стукнул каблуком по палубе «Эрвана Махерзада». – Мы, когда «Нахимов» похоронили, всем авиакрылом сюда перебрались. Поначалу было трудновато, но сейчас пообвыклись. Даже плюсы нашли. Например, тут в офицерских каютах все мраморное, мебель из дерева гевея, краны медные, плитка со вставками из натурального чароита… Падишахом себя чувствуешь, или кто там у них?.. Жаль, моя благоверная не видит. А то все пилит меня, что мы бедно живем. Что вот «у людей»… Вот бы я ей и сказал: «Дуй ко мне, поживешь, как в гареме! Но только если прямое попадание – тут уж не обессудь!» – И Богдан, сделав дикое лицо, рассмеялся собственной шутке.

То ли Богдана образумил мой изможденный вид – еще бы, я только что провел тяжелый бой с потерями! – то ли маячащие в отдалении фигуры моих орлов, усталых и голодных, но вдруг Меркулов резко помертвел лицом, как-то весь сдулся и посерьезнел.

– Ладно, комэск. Пошел я, – сказал он. И уже через плечо бросил: – Увидимся там… После обеда.

В офицерской трапезной «Эрвана Махерзада», куда мы отправились тотчас после того, как нам выделили места в каютах, мы оказались за столом, накрытым для десятерых.

Натащив себе на поднос всего, что только могло там уместиться – достаточно сказать, что я взял двойной украинский борщ и суп с фрикадельками на первое, три вторых блюда, из которых два мясных и одно рыбное, и два компота, – я побрел туда, куда указывал мой нехотя флюоресцирующий номерок.

Шесть из десяти мест за столом уже были заняты. Я оказался седьмым.

Четверо из шести офицеров, с которыми мне предстояло разделить трапезу, были моими подчиненными. Еще двое – клонами. Местными, из состава экипажа «Эрвана Махерзада».

– Мое имя – Реза Рейханпур, – чинно представился первый клон, капитан-лейтенант, выбритый настолько чисто, что хотелось сказать «выскобленный». – Я – командир башни главного калибра.

– А меня зовут Навруз Гасеми, – представился второй, коренастый старлей, с длинными прядями черных волос, уложенными поверх ранней лысины. – Командир батареи ПКО.

Мы все тоже назвались.

Мои орлы, после минимально допустимого соблюдения долга вежливости, полностью сосредоточились на своих обедах (волчий аппетит после боя – он ведь не только у меня случается!). А вот клоны – те наоборот, не могли наговориться! Даже в тарелки не глядели!

– Извините, если мешаю вашей трапезе, – елейным тоном начал тот, что назвался Резой, – но поскольку сам Ахура-Мазда послал мне такую благую возможность, я не могу не выразить восхищение тем боем, который мои счастливые глаза видели сегодня! Словно крылатые желтоухие собаки, без устали разили вы нечестивую храфстру! И глядя на вас, я поклялся, что мы с моими людьми будем достойны такого легендарного соседства!

Я как раз – со всей легендарностью – покончил с супом и гильотинировал последнюю фрикадельку.

Я медленно вытер рот салфеткой с искусно вышитым персидским узором. Оглядел жадным взглядом две другие глубокие тарелки (ничего не пропало?) и, не без труда подавив сытую отрыжку, кратко ответил:

– Крайне польщен.

Однако энтузиазма клонов моя снулая свиноподобность не умерила.

Когда свою хвалебную оду в прозе закончил Реза, эстафету подхватил коренастый старлей.

– Позволено ли будет мне добавить к сказанному товарищем еще несколько слов? – угодливо улыбаясь, спросил он.

– Разумеется, – кивнул я.

И ашвант Гасеми добавил. Как следует добавил!

– По долгу своей службы, – с готовностью продолжил командир батареи ПКО, – этот налет ракетоносцев ягну предстояло отражать мне… И не стану скрывать, что за неделю боев из четырех моих лазерно-пушечных установок две сломались полностью, а одна может работать только в режиме ручного наведения. Уверен, мы смогли бы сбить в лучшем случае одну машину и пять-шесть ракет. И в этом случае храфстре было бы суждено положить конец существованию нашего прекрасного корабля, – коротышка обвел театральным жестом столовую, изобилующую колоннами и занавесями с золотыми кистями. – Теперь я скажу, ведь я не могу молчать! – голос коротышки становился громче и надрывнее. – Что все эти люди, вкушающие божественную пищу, живы благодаря вам! А потому я посвящаю вам все богатства своей души и желаю вашему потомству процветать в веках!

Мы с Цапко по-родственному переглянулись – нам, ветеранам Наотарского конфликта, подобные пышные славословия были не внове.

А вот у Княжина с Лобановским – у тех даже челюсти отвисли.

«Потомству»… «Процветать в веках»…

Да я, дорогие друзья, даже не был уверен, что у Княжина когда-либо была девушка. А тут – «потомству»… Есть от чего охренеть!

В таком лицеприятном и, я бы даже сказал, дворцовом духе мы провели остаток дня.

Потом, собравшись в моей каюте, помянули, конечно, Бакова.

Но не слишком так помянули. А – сдержанно и со значением.

Потому что моя интуиция нашептывала мне: страдать похмельем и предаваться мрачным думам из серии «зачем все так», «ведь он же совсем молодой парень был», «какая жуткая случайность, такая может произойти с каждым из нас» нам никто не позволит.

Ведь завтра – снова в бой.

Глава 4

Инструктаж

Август 2622 г.

Линкор-авианосец «Эрван Махерзад»

Район планеты Ветер, система Шиватир

И вот наступило завтра.

После посещения трапезной я двинулся прямиком в бассейн. Да, не падайте со стульев, дорогие читатели, на «Эрване Махерзаде», обласканном медиакорабле-гиганте, имелся плавательный бассейн!

Вообще-то на звездолетах обычно бассейнов не делают. Максимум купели – для любителей охладиться после бани или сауны.

Но бассейны – с глубиной, дорожками, трамплинами и залитыми разноцветной кафельной плиткой бортиками – увольте. Не то чтобы это как-то запредельно дорого (не дороже всего остального). И не то чтобы совсем никому не нужно – в принципе, зачастую экипажи больших кораблей неделями изнывают от бодрого ничегонеделанья. А просто… не принято. Есть такое мнение, что звездолеты – они не для того.

Клоны, которые хоть и напирали на свою персидскую самобытность в каждом своем чихе, на практике обычно просто копировали наши, земные решения, и с этим статус-кво не спорили. Скажи бассейнам «Нет»!

Но потом какого-то адмирала укусила некая муха. Не то была эта муха просто чванливой, не то откровенно опривеченной или под инсектицидами, но кому-то там, в клонском руководстве, пришла в голову мысль, что недурно бы сделать на самом большом звездолете Великорасы самую нераспространенную на звездолетах штуку, чтобы было где плескаться.