Духи Тургояка. Первая встреча - Олег Соломатов

Перелом ноги был серьёзным, но сильных повреждений верхнего слоя кожи было не так много. Моя жизнь до сего дня проходила в семье медиков, и я имел представление о том, что, в первую очередь, надо было предпринять в таких случаях. Найдя толстую палку, я жестами попросил девушку найти несколько узких полосок кожи. Сняв меховую куртку и футболку с себя, ножом отрезал от низа футболки пару полос ткани. Оделся. Зачерпнув пригоршню воды из ближайшего родника, полил на поврежденную кожу, чтобы смыть кровь и после, замотал рану тканью, чтобы кровь остановить. К этому времени Ырыс принесла обрезки, которыми я очень осторожно примотал найденную палку к поврежденному участку ноги, чтобы закрепить сломанную кость в нормальном положении и не давать сгибаться в месте излома. Оставалось надеяться, что рана не начнет гноиться, кость срастётся правильно и всё быстро заживёт. В то время, когда мы «колдовали» над переломом, подросток от боли то выкрикивал, то бледнел, то его бросало в пот, но вёл он себя достойно, как полагалось взрослому неандертальскому охотнику. Чтобы как-то отвлечь его от проблемы, я сунул ему волчонка, которому так понравилось катание на руках, что даже когда я ссадил его на землю, он как хвостик, таскался за мной и поскуливал от голода. Сначала мальчик отнесся к зверьку, как к потенциальной жертве и хотел, было, свернуть ему шею, но Ырыс что-то шепнула и его, как подменили. Превознемогая боль он посадил волчонка на руки, попросил Ырыс дать небольшую кость из валявшихся объедков невдалеке от костра, и когда она принесла – сунул животному. Тот от удовольствия даже заурчал… Когда я закончил около-медицинские процедуры и закрепил на ноге импровизированную шину, вождь помог уложить его удобнее к костру. Волчонок теперь в этом мальчике признал «новую мамку» и, скорее всего потому, что его одежда была скроена из волчьей шкуры, и её запах отдалённо напоминал «своих». Потом я узнал, что ему шепнула моя спутница. Оказывается, что принять из рук «высокого гостя» любой подарок, означает – стать избранным и получить привилегированное положение в племени. То же случилось и в случае с самой Ырыс, когда она сама была подарком, и в случае с вождем, когда я подарил ему маску. Тем временем племя готовилось к траурному погребению. Неандертальцы не были людоедами и уже тогда знали о богах, приходящих иногда к ним, и о том, что соплеменники не просто умирают, а это боги забирают их Души с собой. Для «дальней дороги» – умершего одевали в хорошую одежду, вкладывали в руку копьё или каменный топор, и хоронили в углу пещеры, лицом к тому тоннелю, из которого я недавно появился с «Учителем». Видимо для того, чтобы не пропустить приход богов и уйти вместе с ними. На ритуал погребения я не хотел идти, уж больно зловещим он мне показался, да и покойник меня как-то не радовали своим окоченевшим телом. Я поймал себя на мысли, что того, животного страха, как раньше, я не чувствовал. Просто, многие, увидев умершего – обязательно пытаются себя поставить на его место, представить других вокруг, и так становится себя жалко… Чтобы мозг не выдумывал всякую нелепицу, я попытался отвлечься, занявшись другими делами.

Позвав Ырыс с собой, я решил вернуться на гору и предложил ей собрать в округе лекарственные травы. И вот вновь плоский камень на выходе из пещеры. Теперь мы пошли не вверх, а наоборот – вниз. Я помнил, как мы с бабушкой, которая всю жизнь проработала аптекарем, каждое лето ходили в лес собирать травки, а потом сушили их в сарае, подвешивая пучки на верёвку. На растерянной физиономии Ырыс я прочитал, что она вообще ничего не знает о лекарственных свойствах растений. Бросалось в глаза, что в пищу у племени шло только мясо. Ни чего из растительности, ни в сушеном, ни в свежем виде – у них не использовалось. Я махнул ей, следовать за мной и, с видом знатока, стал исследовать территорию, ниже выхода, где в низине виднелось много растений, а земля была больше похожа на луг или даже болотце. Спускаясь, я обнаружил, что подавляющее большинство из них мне совсем не знакомы, правда скоро попались заросли Душицы и несколько кустиков Зверобоя. Ниже нашел розетки Подорожника, а когда под ногами стала хлюпать вода – я нарвал Багульника. Сильно внимательно разглядывать травки я не стал из-за спутницы, которая тревожно озиралась по сторонам и всё время, жестикулируя руками, призывала вернуться. Наверно боялась нового нападения хищников, подумал я. В низине летали тысячи кровососущих гадов. Я не забывал иногда смазывать себя мазью от комаров. Погода была такая неустойчивая, что показалось – за сутки прошел год. Ночью летел снег, днём низкие тучи сменялись ярким солнцем, резкий ветер то стихал, то вновь дул с неистовой силой, даже пытался пойти дождь, но потом опять прояснялось. Подумалось, что в таких условиях очень сложно выживать как животным, так и растениям. А уж как тяжело было переносить перепады неандертальцам. Солнце быстро приближалось к горизонту и резко стало смеркаться. С озера потянуло сыростью и холодом.

Пока мы возвращались в пещеру, я нарвал березовых листьев и как мог, объяснял Ырыс назначение каждого растения. Не сказать, что она многое поняла, но её глаза смотрели с большой заинтересованностью на каждую травку. По пути в пещеру я набрал несколько горстей брусники, в огромном количестве росшей на камнях, покрытых мхом и сухими еловыми иглами. Угостив девушку немного недоспелой брусникой, я вызвал у неё испуг. Она боялась жевать её точно так же, как я боюсь пробовать на вкус мухомор. Но, глядя на мою довольную физиономию, всё-таки рискнула. Не сказать, что ей очень понравилось. Конечно, если бы я дал горсть земляники, это было бы вкуснее. Но на вкус и цвет, как говорится – товарищей нет. Ей, кстати, брусника понравилась, но только самая спелая и до входа, она шла и срывала самые красные ягоды с бело-розовых гроздей, свисавших с камней. По дороге в пещеру я сожалел, что не видел грибов. Маслята были бы кстати. Но, увы, не попались.

Дойдя обратно, до костровища племени, мы поняли, что захоронение затоптанного мамонтом соплеменник уже закончилось и всё племя собралось у костра во главе с Вождём Тырыыем и шаманкой Кымык. Люди, рассевшись вокруг яркого пламени и закрыв глаза, мерно покачивались в такт постукиваний в бубен с поднятыми руками. Вождь жестом пригласил сесть нас и когда мы присоединились, ритуал продолжился. Было похоже, что племя провожало Душу умершего на встречу к богам, и им для этого было совсем не нужно зрение. Они просто сидели с закрытыми глазами и представляли того, с кем прощались. Порция травки из рук Кымык вновь упала в костёр, а удары бубна усилились. Племя, опустив руки, продолжало покачиваться, не размыкая век, и мерно бубнить что-то себе под нос. Вновь я ощутил плавный переход в «другое осознание» окружающего мира и вновь – весь мир был соткан из миллионов энергетических нитей… Я видел яркую светящуюся точку, зависшую над нами в нерешительности, и круг энергии вместо племени. Всполохи плазмы, то тут, то там были направлены к точке и, как будто, наполняли её энергией, подталкивали к решительным действиям. Где-то высоко над головами, энергия создавала нестерпимо яркое свечение, и даже с закрытыми глазами было больно смотреть на неё. Точка медленно, под звуки бубна и всполохи энергии племени поднималась к этому свету по восходящим нитям, которые пронизывали всё, и казалось, что даже мы – это и есть толстые связки нитей. Сколько времени прошло, ни кто не считал, главной задачей было «проводить»… Возможно, мы просидели так всю ночь… и вот это случилось. Набрав скорость, яркая точка устремилась в «верхний свет» и слилась с ним. Всё погасло. Ритуал был окончен. Мы с Ырыс медленно потащились к своему костру. За время нашего отсутствия – он не погас и горел, как будто только что в него подбросили веток. На рогатине висел зажаренный кусок мяса. Перекусив немного, уставшие, мы завалились на шкуры у костра и заснули.