Вернуть на круги своя - Антон Демченко

— Не начнут, — усмехнулся Мстиславской, под общие смешки своих офицеров. — Да, ежели и начудят чего, так поезд, все одно быстрее полицейских разъездов будет. Успеют уйти…

— Поезд?

— А, прошу прощения. Вы же не знаете, — кивнул княжич. — Наш отряд отправлен на переформирование в Каменград и, как было обещано, через год должен быть развернут в полк нового строя. Ну а мы, как настоящее начальство, не пожелав трястись неделю в душных вагонах, отправились воздушным путем, благо командование выдало чистые дорожные листы… Три креста, так сказать.

— Занятно. Значит, говорите, еще один новый строй? — я изобразил удивление.

— Уж простите, Виталий Родионович, но более ничего сказать не могу. Секретность, — развел руками княжич и вздохнул. — Да и, если уж честно, подробности мне неизвестны. Есть приказ, мы его исполняем.

— Понимаю…

— Ну а вы здесь, как оказались, Виталий Родионович? Помнится, доходили до нашей глуши слухи, что вы в Хольмграде в заводчики подались, да учительствуете… — с улыбкой, заметил Мстиславской.

Взгляды пары сотников резко подернулись морозной дымкой. Ну да, конечно. Они-то думали… а тут, обычный шпак, понимаете ли, да еще и заводчик… Зазорно им, видите ли. Ха.

— Все верно. А вот теперь, еду в Каменград. С той же целью.

— Вот как? И кого же вы в этих местах учить собрались, Виталий Родионович? Неужто, местных мастеровых? — подал голос самый младший из офицеров, сотник Баторин, презрительно дернув губой, отчего его редкие по юности усы, встопорщились, словно у уличного кота при виде собаки.

— Если бы, господин сотник. Мастеровые – люди основательные и от новых знаний не отказываются. Учить их, право же, было бы счастьем, которое, увы, мне не светит. Государь дал мне других школяров. Вас, — с нейтральной улыбкой ответил я, и залюбовался ошеломлением примолкших офицеров.

— Виталий Родионович… объяснитесь, — прервав воцарившуюся тишину, попросил княжич-ротмистр.

— Нет ничего проще. Вы слышали про Училище Кадрового Резерва?

— Разумеется, — озвучил общий ответ Мстиславской, под утвердительные кивки сотников.

— Именно его создателем и директором я и являюсь. Точнее, директором я был до недавнего времени, но государь посчитал, что одного такого учреждения для Руси явно недостаточно, и возложил на меня миссию по созданию похожего учебного заведения, правда, с большим уклоном в чисто военные науки, на этот раз в Каменграде. И вам суждено стать первыми слушателями Каменградских высших офицерских курсов. Так-то.

— Подождите, Виталий Родионович… Получается, волкодавы Старицкого, это ваши…? — удивленно отметил один из сотников.

— А, вы уже сталкивались с выпускниками нашего пятого факультета, — улыбнулся я. — Да. Полагаю, второй или третий выпуск… Вот только почему именно мои? С курсантами такие специалисты работали… не мне чета.

— Да, у Германа был значок с цифрой два. Мы все допытывались, что он значит, да только без толку. Улыбался, да молчал, — медленно проговорил Мстиславской.

— Герман… Герман… Хм, капитан Лозовой, да? Толковый офицер, а уж следователь из него и вовсе должен был получиться замечательный, — вспомнив тихого и вечно спокойного курсанта, я кивнул. Капитан показал недюжинный талант и внимательность, да и возможности его, как менталиста, были куда выше среднего. Не то, чтобы я помнил всех выпускников, но в первых выпусках было всего по полсотни офицеров и чиновников, так что запомнить их было несложно.

— И получился. Настолько хороший, что после пятой вскрытой цепочки агентов, турки не пожалели сотни солдат, но на кол Лозового посадили, — хмуро кивнул седой сотник, сидящий по левую руку от княжича. — Хорошо еще, капитан успел людей своих натаскать. Сменщик его, с таким же значком, как прибыл, накрутил им хвосты, так они полгода по всей Румынии носились, но всех участников и зачинщиков той засады выловили… и казнили. Последних, так вообще, словно волков на флажки гнали. Отсюда и прозвание. Поначалу, было, волкодавами Лозового их назвали, да сменщик поправил… так и повелось. Но работать с ними, скажу я вам, одно удовольствие, — неожиданно оживившись, цокнул языком сотником. И тяжесть от упоминания смерти товарища, придавившая наши плечи, нехотя отступила.

— Виталий Родионович, вот вы где! — возглас Вента Мирославича окончательно развеял дымку грусти и я взглянул на ворвавшегося в зал ресторана Толстоватого. А тот, заметив, сидящих за столом офицеров, резко затормозил. — Прошу прощения, господа.

Как оказалось, капитан "Буривоя", завершив погрузку, обнаружил у одной из аппарелей дирижабля шестерых нагруженных баулами и чемоданами солдат, назвавшихся денщиками пассажиров. И, желая как можно скорее продолжить путь, отправил на поиски их начальства половину экипажа. А тут и полковник обнаружил мою пропажу. Правда, подключив дедукцию, Вент Мирославич тут же двинулся в припортовый ресторан… где и обнаружил нашу теплую компанию.

В транспорт загружались быстро, но весело и с шутками. Так что, через полчаса, щелкнули замки-захваты, и огромная туша "Буривоя", дав предупредительный сигнал сиреной, больше похожей на пароходный гудок, оторвалась от причала и устремилась на юго-восток, проплывая над величавыми заснеженными вершинами Уральского хребта. Впрочем, долины и ущелья тоже не могли порадовать нас яркой весенней зеленью. Что поделать, зима в этих местах уходит поздно, никак не считаясь с календарем.

А уже вечером, мы сошли на причал Каменградского военного порта, где и распрощались с Мстиславским и его офицерами, которых уже ожидали санные повозки. Денщики шустро загрузили багаж, и "кортеж" укатил, быстро растворившись в сумерках. Сделав вывод, что единственные оставшиеся сани предназначены именно нам, мы с Вентом Мирославичем подхватили свои саквояжи, и дружно шагнули навстречу встрепенувшемуся человечку, самого что ни на есть чиновного вида, еще минуту назад сосредоточенно вышагивавшему вокруг саней с запряженной в них абсолютно пофигистичной лошадью и сидящим на облучке, не менее индифферентного вида, извозчиком.

— Вент Мирославич, друг мой, вам это ничего не напоминает? — осведомился я у полковника, когда встречавший нас чиновник остановил сани напротив довольно большого здания гостиницы, выстроенной в новомодном здесь, нарочито европейском стиле "модерн".

— Вы имеете в виду нашу поездку в Архангельск? — хмыкнул Толстоватый. Вот ведь, сколько лет прошло, а помнит!

— Именно. Полагаю, что в присутствии, раньше завтрашнего дня нас не ждут? — обернувшись к выбравшемуся из коляски, вслед за нами, чиновнику, спросил я. Тот неопределенно пожал плечами, но заметив усмешку полковника, тут же резко кивнул.