Убить эльфа - Оксана Демченко

Демченко Оксана

 Убить эльфа

Курсантка. Пепел и боль

До рассвета, как обычно, младшие дети и старики, которым не надо спешить на работу, выстроились в длинную очередь за питьевой водой. Её привозят в больших цистернах один раз в сутки. Техническую – для полива и прочих нужд – уже седьмой год подают в каждый дом по трубам от главного гидроузла конторы. Два раза в день подают, по три часа, утром и вечером. Управляющий центра торфоразработок много раз объяснял на собраниях: это большое достижение и такую воду можно пить. Даже показывал на личном примере. Наливал в прозрачный стакан и медленно демонстративно глотал.

В стекле были отчетливо видны мутность и неприятный зеленовато-песочный оттенок жидкости. Пахнет техническая вода именно так, как называется: чем-то невнятно-неживым. Смотреть на пьющего эту гадость неприятно. А уж повторять за ним предложенное, да еще изо дня в день…

Нора усмехнулась. Мама работает в больнице центра. Она-то знает, что за час до начала очередного собрания всегда готовили палату, куда управляющий торопливым шагом следовал сразу после собрания: ему заранее были предписаны промывание желудка, капельница, дежурная ведьма. Но – некоторые верят. Особенно в последнюю неделю месяца, когда остатков от прежней зарплаты или жалких крох социальных выплат не хватает уже ни на что. И потому цепочка людей, переминающихся в ожидании прибытия цистерны, сегодня не слишком длинная.

Нора повнимательнее присмотрелась к очереди. Приятно убеждать себя: именно по причине нехватки денег в сочетании со вчерашним враньем подлеца-управляющего за водой пришло вдвое меньше людей, чем ожидалось с вечера, до собрания. Вообще-то есть и иные основания.

Ночью с юга, от мертвого леса, стало наползать облако сизой слезоточивой гари. Пришло оно гораздо раньше, чем в прежние годы. Еще бы! Снег до начала календарной весны обглодали дожди, слизнули рыжие туманы, похожие на дым и пахнущие прогорклым дымом. Остатки влаги выморозили ночные холода, оставив нищенски-постыдную оголенность ледяной почвы темной, мусорной, ощетинившейся ознобом короткой сухой прошлогодней травы. Весна миновала, холода давно в прошлом, как и прохлада без духоты, как и надежды на лето без засухи… и увы: с тех пор – ни единого дождя. Словно небо взялось извести упрямых людей, вознамерившихся выжить и здесь, в рукотворном аду. Как сказал Тиэль, герой «Кровавой полуночи»: «смертные терпеливы, они пытаются смириться с наихудшим и все же уцелеть». Играл жестокого красавчика-эльфа, само собой, Лорран.

Нора вздохнула, прикрыла утомленные, разъеденные дымом слезящиеся глаза. Ну почему самые обаятельные, невыносимо, невозможно восхитительные актеры играют длинноухих злодеев? Вся страна – уж женская её составляющая точно, поголовно и без единого исключения – влюблена в Лоррана. Сама Нора, как и прочие, не раз писала длинные письма на студию. Возмущенные, с требованием дать прекрасному Лоррану хоть одну достойную его таланта положительную роль. Сердце разрывается, когда этот безупречный белокурый «эльф» в очередной раз выходит на ночную улицу и убивает… А чего еще ждать от длинноухого? И все равно зрительницы ему, неподражаемому, полфильма сочувствуют в тайной надежде, что он исправится, одумается и станет иным. Хоть раз… Не Тиэль, так актер Лорран.

Белокурый кумир мог бы сыграть отважного дага, он справился бы, – по слухам, он успешно отработал сезон в столичном театре. Поклонницы были счастливы, но режиссер потребовал вписать запрет выходить на сцену, пока не истечет киноконтракт. Как будто он владелец Лоррана… Мерзавец, гнусный денежный мешок без совести… Ограничивает человека в его развитии, – вздохнула Нора, припомнив мамины слова. Правильные и точные: Лорран был бы восхитителен в роли дага! Уж он бы выследил мерзавца-эльфа, скрутил его и доставил живым в самую столицу. Вот уж был бы финал… Достойный лучшего фильма Лоррана, и чтобы состоялся, хоть в кино, первый в истории Альянса объединенных провинций общий открытый суд. И чтобы даг не допустил нового злодеяния, не могут ведь проклятые эльфы всегда выигрывать. Жизнь и без того тягостна. Чем плох счастливый конец истории? Он дарует надежду… Именно так говорили и писали женщины страны. Но режиссер, наверное, был не более вменяем, чем ублюдки-эльфы или управляющий центра торфоразработок. Говорят, в производство запущена уже восьмая часть «Кровавой полуночи». Интересно, как удается Лоррану так бесподобно выглядеть? Ему, по слухам, уже под сорок. А по виду – двадцать, как и подобает бессмертному эльфу. Нестареющему.

Издали, кое-как пробиваясь сквозь дымку, тускло блеснули фары. Точнее, они вгрызлись своими желтыми и острыми, как вязальные спицы, лучами в беспросветный туман. Ощупали его и стали протыкать, прожигать, разыскивая дорогу к городу. Ведьма – настоящая, пусть и самая слабая, начинающая самоучка – способна ощутить их стремление, их лихорадочный блеск, важный и желанный для каждого в этой очереди за водой.

Нора вгляделась, решительно и резко выбросив из головы сплетни про Лоррана, собранные за минувшую неделю. Напряглась, полнее и глубже вслушиваясь в дорогу. Шагнула вперед, вскинула руки, энергично потерла виски тонкими бледными пальцами. Да, не показалось. Очередь оживилась, зашевелилась, люди стали оглядываться на Нору. Все знали: она опознаёт цистерну издали. И никогда не ошибается. Девочка кивнула – верно заметили, едет. Прокатился довольный шепот, звякнули бидоны, скрипнули колеса тележек.

«Би-биии-би-би-биииип», – невнятно, прерывисто донеслось из недр мутной желтоватой гари, надежно скрывающей от взгляда даже ближние стволы мертвого леса.

Очередь активнее задвигалась, выстраиваясь плотнее и отступая с дороги на обочину. Сигнал рявкнул ближе, уверенно, низко, сплошным длинным гудком. Точно: цистерна. Хорошо, когда смена своего водителя, юльского. Он знает, как тяжело ждать на жаре и старается доставить воду пораньше. Нора улыбнулась. Сегодня сестра должна была везти бидон. Но восьмилетняя хитруля заранее, с вечера, устроила такое представление – Лорран бы позавидовал. И глаза у неё болят, и кашель хриплый, с надрывом. И ногу она стерла в кровь. Точно и уверенно белокурая хулиганка не помнила, на которую стопу пожаловалась в первый раз, маме, – и оттого усердно хромала на обе…

Конечно, Кира выросла в жутком мертвом городе, настоящего воздуха ни разу не вдыхала за всю свою короткую жизнь. Слабенькая, чахлая. Бледная. Но – еще и капризная. Привыкла, что у сестры есть силы тащить бидон и нет злости, чтобы спорить. Пользуется. Отказать ей трудно. Вся такая светленькая, тоненькая, изящная. Вырастет, станет актрисой. Нет, лучше диктором телесети. А то и её заставят играть исключительно подонков-эльфов. Или их гнусных пособниц.