Осназовец - Владимир Поселягин

Мы дошли до выхода и покинули здание мединститута, и там обнаружили еще один мотоцикл, у которого стоял милиционер в шинели и при карабине за плечом, а в стороне на бордюре сидела измазанная в грязи дамочка и, стеная, что-то объясняла двум сотрудникам милиции. Ее сын сидел рядом и придерживал ее. Что примечательно, находились они в трех метрах от моего мотоцикла. Покосившись на верхние окна, я определил, что она грохнулась метрах в пяти от него.

— Это он! — взвизгнув, ткнул в меня пальцем Константин. — И эта там была. Соучастница. Она тоже помогала маму в окно выкинуть.

Милиционеры синхронно обернулись и так же синхронно усмехнулись. Оба мне были знакомы, это был тот наряд, что прибыл на квартиру, которую мы брали с Толиком. Нам еще потом от милиции благодарность пришла, немой Толик раскололся и показал, где они спрятали тела пропавшего патруля. Мне об этом недавно Ремизов рассказал, от которого я получил за тот захват втык, но потом благодарность. На квартире, где кто-то прятался, был обнаружен недавно сброшенный агент. Он засветился при высадке, наткнулся на свидетелей, ушел, но его рожу запомнили, вот и укрылся, пережидая активную часть поисков. Так что и от парней, что его искали, нам тоже благодарность перепала. Тот уже сдал свои связи, и там сейчас такую паутину начали распутывать, что следователи были в обалдении, Ремизов держал руку на пульсе и говорил, что дело серьезное. Сам на контроле это дело держит.

Для семейной банды было плохо то, что милицио неры меня сразу опознали, и они знали, кто я такой, а мы с моим замом тогда заработали неслабый рейтинг, когда наряд осознал, кого мы взяли и на чем.

— Да берите их! — снова воскликнул Константин, однако старший наряда обернулся к нему и жестко сказал:

— Вас я совсем не знаю, а того, кого вы пытаетесь оклеветать, достаточно хорошо… Здравия желаю, товарищ сержант госбезопасности, — козырнул он и протянул руку.

Семейный подряд синхронно вздрогнул.

— Привет, — кивнул я, пожимая руку и второму. Томская испуганно спряталась у меня за спиной.

— Тут вас пытаются обвинить в попытке умышленного убийства и в нанесении тяжких телесных повреждений.

— Вот как? По первому, я собирался предостеречь эту истеричную дамочку, которая начала поносить не только меня, но и Самого, — ткнул я пальцем в небо, пусть гадают в кого. — Открыл окно, решив ее охладить, но она попыталась вырваться и вывалилась наружу. А этот парень получил за дело, не нужно было поносить и оскорблять нашего будущего сотрудника. Правда, я его не бил, лицом он приложился о столешницу, используя силу инерции. Это все ладно, дело не особо хлопотное. Меня больше всего интересует, почему они, когда фронту просто необходимы ценные специалисты, врачи и хирурги, отказывают студентам и выгоняют их без серьезных оснований просто по личной неприязни. Это что, диверсия, или преступная халатность?

— Вы займетесь этим делом?

— Мне самому некогда, сообщу на службу. Пусть пришлют сотрудника, и тот опросит сотрудников и преподавателей института, похоже, тут целый клан, который пытается взять руководство институтом в свои руки. Если это так, ничего хорошего их не ждет.

— Раз мы тут не нужны, то разрешите идти?

— Конечно, — пожал я руку сержанту, старшему наряда.

Милиционеры, не обратив внимания на умоляющие взгляды молчавшей дамочки, направились к своему транспортному средству. Все они поняли, что тут произошло. Но лезть не стали, умные мужики. Проследив, как они отъехали, я посмотрел на семейный подряд и, сделав свой взгляд пустым, сказал:

— Еще раз вас увижу или услышу, закопаю. Живьем. Работайте, как работали, но если узнаю, что снова злоупотребляете служебным положением… Могилу себе сами копать будете, ломами.

Подхватив Томскую, которая была на грани обморока, она все слышала слово в слово, под локоток, я подвел ее к своему мотоциклу, из люльки которого торчала любопытная мордочка Шмеля, и, потрепав пса, велел Виктории:

— Садись в люльку, щенка под ноги.

Без плаща на мотоцикле в такую погоду не поездишь, поэтому достав его из багажного отсека и застегнув на груди, завел уже остывший мотор и покатил к центральному военкомату.

Там было проще. До военкома я не добрался, вернее нашел его, но тот препоручил нас своему заму. Тот быстро принял документы, после чего я дал ему данные нашей базы и велел оформлять перевод девицы туда.

— Сделаем быстро, — кивнул он.

Посмотрев на наручные часы, я покачал головой.

— У меня времени нет. Объясни девушке, что и как нужно делать, хорошо?

— Сделаем, — кивнул капитан.

— Лады.

Посмотрев на девицу, что сидела в этом же кабинете, я написал на листе свой адрес и протянул вырванный листок ей.

— Когда получишь на руки все необходимые документы, форму и предписание, то прибудешь по этому адресу. Жить ты теперь будешь там. Ясно?

— Да, — кивнув, тихо сказала та.

— Не робей, — толкнул я ее в плечо, — все нормально будет.

После этого я покинул кабинет зама военкома и само здание.

Около него толпился народ. Был новый призыв, и новобранцы с семьями просто заполонили площадь и улицы вокруг. Сверкали улыбками призывники, плакали их родственники, были слышны шуточки, стенания и просто разговоры. Двое стариков с царскими наградами на груди наставляли паренька, то ли сына кого-то из них, то ли внука обоих.

С интересом осмотревшись, я направился к своему трехколесному коню, когда вдруг замер на пару секунд и медленно обернулся, разглядывая паренька, что стоял ко мне спиной и разговаривал с мужчиной, видимо отцом. Рядом стояла женщина и девочка лет десяти. Мне его фигура показалась знакомой, да и кулаки — особенно правый мне был очень близко знаком. Можно сказать, до запаха знаком.

— Эй, парень, обернись! — не совсем уверенно попросил я его. Тот это или не тот, я был не уверен, вполне могло показаться.

Однако когда тот с улыбкой обернулся и его глаза начали расширяться от узнавания, а на лице проступать испуг, я понял, не ошибся. Он это.

Шел я через довольно плотную толпу людей, и парня заметил в просвет метрах в пяти, поэтому сразу же откидывая полу куртки и лапая кобуру, рванул за ним следом. А парень мгновенно ввинтился в толпу и уходил в сторону ближайшей улицы.

— Блин, и огонь на поражение не откроешь, — зло прорычал я и, вскинув руку вверх, дважды нажал на спуск, производя предупредительные выстрелы и привлекая внимание.

— Взять его! — крикнул я и указал в сторону убегающего парнишки. Однако тот уже сам добежал до ближайшего милиционера и, указывая на меня, что-то быстро начал ему объяснять.

Тот что-либо предпринять не успел. Подбежав, я махнул корочками, паренек от этого совсем скис.

— Этот парень подозревается в попытке ликвидации Верховного в составе диверсионной группы немцев.

— Чего? — не понял милиционер.

— Сталина они хотели убить, а это соучастник.

— Ах ты, сука, — развернулся тот к пареньку. — А мне говорил, что за ним бандит гонится.

— Ничего, разберемся.

— В чем дело, в чем вы подозреваете нашего сына?! — подбежав с остальной семьей, спросил мужчина.

— Так это ваш сын? — искоса посмотрел я на него. — Мне необходимо поговорить с вашим сыном наедине. Уточнить кое-какие вопросы.

Подхватив парня под локоть, оружие я уже убрал в кобуру, я повел его обратно к военкомату.

— Но я правда не знал, что вы работаете в НКВД, я думал, вы бандит. Я ошибся, простите меня.

— Ты что, меня за идиота держишь? Ясно, что ты проявил гражданскую сознательность и помог сотрудникам милиции, которые на тот момент также совершили ошибку и были наказаны не только по службе, но и физически. Одного я там крепко приложил, он в больницу попал.

— Зачем тогда вы меня задержали?

— А ответ? — тронул я губы свободной рукой. — Я такое не прощаю, отвечу тебе ударом на удар, тогда и претензий иметь не буду.

— А, — заметно успокоился парень.

— Чего а? Семью свою благодари.

Его семья следовала за нами метрах в пяти, но часовой их в здание военкомата не пропустил. Попросив одного местного сотрудника освободить на короткое время кабинет, я завел паренька туда и, скинув куртку, закатывая рукава свитера, велел:

— Готовься к бою, посмотрим, чего ты стоишь. Если сможешь еще раз достать меня, считай, претензий я к тебе иметь не буду.

Парень быстро скинул пальто и, подняв руки, встал в боксерскую стойку, настороженно глядя на меня. Подойдя ближе, я сделал пару ложных ударов, проверяя его реакцию. Уходил тот от них вполне профессионально, после чего стал проверять меня. Так изучая его, я ушел в сторону от довольно профессионального замаха и, пробив ему в бок и сбив дыхание, коленом достал до подбородка. Клацнув зубами, тот отлетел к стене и с грохотом обрушил полку.