Вернуться по следам - Глория Му

Местные ходили туда по грибы, по ягоды, порыбачить на речных озерах, но это было так, баловство, а не промысел. Детишки тоже туда бегали, но не по одному, по двое, а стайками, так что нам с Игорем досталось бы, если бы кто узнал, что мы повадились ходить в лес вдвоем.

А мы повадились, даже в индейцев перестали играть, нашей любимой игрой стал лес. Мы оставляли все свое индейское снаряжение на опушке, в бурьянах. Игорь говорил: «Мы же не настоящие индейцы, а он – такой настоящий, так уж пойдем как есть».

Закончив работу, мы брали какой-нибудь еды, бутылку молока и отправлялись бездумно шататься по лесу. Нам очень нравилась эта особенная лесная тишина, сплетаемая из множества звуков – щебета птиц, звона насекомых, шелеста листьев, нравилось наблюдать за птицами на озере, нравилось объедать кусты дикой малины, пусть малины этой и дома у нас было навалом.

Игорь легко нашел тот домик лесника, о котором говорил; мальчишка вообще на удивление хорошо ориентировался в лесу, хотя следопыты из нас были, признаться, хреновые. Папенька мой никогда не брал меня на охоту и натаску собак – знал, что я буду рыдать над каждым зайцем, так что учиться было не у кого.

Домик был маленький, бревенчатый. Игорь потрогал потемневшие от сырости стены и сказал:

– Как Бабки-ежкина избушка, да?

Я кивнула. У нас так никто не строил, деревянных домов не было вообще – шлакоблок, кирпич или мазанки. Мы обошли домик кругом. На заброшенном огороде среди лесных трав до сих пор рос одичавший картофель, кое-где пустила стрелы редиска. За огородом была вырыта большая яма.

– Не похоже на зверей, – сказала я, а Игорь, подумав, уточнил:

– Та то погреб рыли и бросили.

Перед домиком стояли ясли – подкармливать зимой оленей.

– Точно, от лесничества, – констатировала я, и мы пошли в дом.

Тяжелая деревянная дверь отсырела, разбухла и никак не хотела открываться, мы с Игорьком, пыхтя, тянули ручку вдвоем, как репку. Наконец, загребая землю, дверь сдвинулась. Мы не стали открывать ее до конца и пролезли в щель.

По стенам ползла плесень, в домике было полутемно и нестерпимо воняло падалью.

– Или зверушка заползла какая и подохла? – Игорек стал осматривать углы, но зверушкой оказался старый, склизкий кожух[5], забытый на лавке. – Надо тут все помыть, и будет у нас настоящий тайный дом.

– Давай, – согласилась я, – а сейчас пойдем, а то Миша волнуется.

Пес скулил и скребся снаружи – он был слишком большой, чтобы пролезть вслед за нами.

На следующий день мы крались из дома с весьма странным набором: ведром, кучей ветоши, лопатой и куском хозяйственного мыла.

– Вы куда это? – окликнул нас конюх Петро.

– По грибы, – пискнул Игорь, ухватил меня за руку, и мы убежали, звеня ведром.

Добравшись до нашего домика, мы открыли настежь дверь и первым делом, ухватив кожух лопухами, потащили его вон.

– Фу, ну и вонища! – Мы бросили кожух на землю, Игорь пытался зажать нос тыльной стороной руки. – Надо его спалить…

– Да ты что? Лес скорее спалим, а он только больше развоняется. Давай лучше зароем его в той яме.

– Давай. Взяли, – скомандовал Игорь, и мы потащили кожух к яме за домом, где и похоронили с почестями.

Целый день мы скребли и чистили дом, таская воду из озерца, что было неподалеку. Стекла в окнах оказались целыми, в домике была даже маленькая грубка, но мы побоялись ее топить и, расчистив небольшую площадку перед домом, сложили очаг из камней, чтобы согреть воды.

Мы сидели у костра, чумазые и счастливые, и я, смеясь, сказала Игорьку:

– Видела бы нас твоя мама… Еле выпихала погулять от домашней работы, так мы и в лесу нашли, что помыть.

– А и правда, – улыбнулся он, – зато у нас теперь есть свой собственный дом. – Глаза у него сияли, свой дом – это была давняя мечта Игоря, мальчик мог часами рассказывать мне, каким он будет, и вот теперь он у нас появился.

Мы постепенно натаскали туда запасов еды, соли, спичек, принесли старых половичков с чердака, два одеяла, а главное – книжки. Я уволокла из папиной библиотеки все книги Акимушкина, справочник лекарственных растений, энциклопедию птиц и нашу самую любимую – «Следы животных».

Мы днями напролет лежали в кустах у озера, пытаясь определить названия прилетающих туда птиц, бродили по лесу, сверяя по книжке следы зверей, и как-то раз наткнулись на странный след.

– Волк, – выдохнул Игорь, – да смотри, какой здоровый…

– Нет, Игорь, это собачий след. Волчий – более собранный, смотри. – И я показала ему картинку в книжке.

– Не может быть такого здоровущего собаки, – покачал головой Игорь, – тут же добрых двадцать сантиметров.

– Ну не знаю… Может, в лесу выросла? Но это точно не волк, – убежденно сказала я.

– Точно, в лесу! Дикая собака динго, вот это кто!

Игорек был в восторге, но я скептически качала головой. Нет, если бы он сказал, что это след дракона или василиска, я, может быть, и поверила бы, но про собак динго я точно знала: они живут в Австралии, а здесь их быть не может.

– Да подожди, подожди, – не унимался Игорек, – я знаю про Австралию. Но там же они просто одичавшие собаки, так почему здесь быть не может?

– Потому что там они – очень давно одичавшие собаки, завезенные первыми переселенцами. А здесь и бродячих-то собак нет.

– Говоришь, нет? – Игорь медленно перевел взгляд на Мишу. – А этот откудова взялся?

Я тоже посмотрела на Мишу, пристально, как в первый раз. У нас действительно не было бродячих собак, всех лишних щенков сразу топили, и это была еще одна моя заноза, я никак не могла к этому привыкнуть. Если я видела в деревне щенную суку, я начинала ходить за ее хозяевами, упрашивая не топить щенков, а отдать мне. Меня знали, поэтому всегда обещали, но часто обманывали – приходилось следить, но так удавалось спасти не больше трех пометов за год. Папа этого моего поведения не одобрял, но бобиков не отнимал, позволял выкармливать и пристраивал потом покупателям породистых щенков в довесок. Многие брали, но все равно для меня это оставалось больной темой. Однако Игорь верно сказал – бродячих собак у нас не было.

Мишенька засмущался под пристальными взглядами, заскулил, сел, встал, потом лег и закрыл лапами нос – не мог понять, что он не так сделал, чего от него хотят.

– Миша, успокойся, мой хороший. – Я приласкала пса, а Игорек, все так же глядя на него, задумчиво сказал:

– Рыженький. Пушистенький. Морда вострая. Похож. Точно, он дикая собака динго, Глория. Хочешь – посмотри по книжке.

– Ну они же вроде желтенькие такие? – усомнилась я.

– А это – местная разновидность, – уверенно сказал Игорь, стал гладить Мишу по загривку и приговаривать: – Мишаня, ты ж дикая собака, да? Давай отведи нас к своим… – Потом повернулся ко мне: – Глория, давай их найдем, а? Они точно где-то здесь, Миша тогда, наверное, нечаянно из лесу вышел, а тут ты идешь. Он тебя и полюбил, тебя ж все звери любят. Давай их найдем, пожалуйста!

– Ну-ну, смотри, как бы они тебя не нашли. Эта скотина должна быть размером с теленка, судя по следу. И если она где-то здесь, нам надо сматываться, – саркастически заметила я.

– Нет, нет, ничего нам не будет, они тебя полюбят так же, как Миша, ты с ними договоришься. Ну пожалуйста, давай найдем гнездо диких собак, это будет… просто… просто… Тебе разве не интересно? – все уговаривал Игорек, и я сдалась:

– Ладно, попробуем. Только след старый, навряд ли Миша его возьмет. Миша, ищи! – Я подвела собаку к следу, но пес понюхал и заскулил. – Видишь? – обратилась я к Игорю. – Не может.

– А вдруг он не хочет своих выдавать? – зашептал мне на ухо Игорек.

– Ну, не хочет – так не хочет. Я его заставлять не буду. И вообще, пошли домой, там Мурка одна совсем уже от скуки закисла, так нельзя.

И мы пошли, и просидели в деревне безвылазно два дня, развлекая публику и Мурку выступлениями. Мурка на самом деле очень любила «показывать цирк», и теперь, из-за того что мы оставляли ее одну, не брали в лес, она грустила. Когда кто-нибудь входил в амбар, она начинала танцевать или совать «лапу», а если на нее не обращали внимания и уходили – тоскливо блеяла вслед. Поэтому, сколько Игорь ни закидывал удочки про пойти в лес, я сурово отвечала: «Нет уж, так нечестно. Пусть Мурка наиграется, тогда пойдем». Но за два дня Игорь прожужжал мне все уши дикими собаками, и я согласилась. Не то чтобы я в них верила, но эта игра была не хуже любой другой. В индейцев же мы играли, почему бы не поиграть в поиск диких собак?

И мы стали искать собак.

Мы рыскали по лесу, уходя все дальше и дальше от нашей избушки, но безрезультатно. Никаких собак нигде не было. Игорь, всерьез уверенный, что Миша все понимает, просто сказать не хочет, вел с собакой долгие беседы.

– Миша, ну скажи, где они прячутся, – увещевал он пса, – мы им ничего не сделаем, даже подходить не будем. Просто посмотрим, и все. Ну скажи, Мишенька.

– Гуфф, – радостно отвечал Миша, услыхав знакомое «скажи».