Спираль - Пол Макьюэн

— Доктор Пэйдж? Тут один нетипичный пациент.

Она заставила себя подняться и пройти в пункт сортировки. Пациент азиатской внешности был привязан к каталке обвитым вокруг пояса стабилизирующим ремнем. С ним возилась стажерка по фамилии Кастер.

— Что с ним?

— Мы пока точно не знаем. Какая-то женщина выбросила его на Таймс-сквер из багажника машины. Орал в «скорой», как ненормальный, успокаивающее пришлось колоть несколько раз. Весь запас, говорят, на него потратили.

Пэйдж осмотрела пациента. Судя по внешности — японец. Правая рука перебинтована, в крови.

— Что с рукой?

— Лишился среднего пальца. Рана свежая — не больше двух суток. Кто-то отрезал ему палец, потом грубо прижег рану.

Доктор наморщила нос, ощутив в воздухе резкий, как от мочи, запах.

— Чуешь?

— Ага. Это от него так воняет. Похоже, запах исходит от пота.

— Показания?

— В пределах нормы за исключением температуры — слишком низкая, всего 96,5 по Фаренгейту.[18] Почему — не могу понять. Мы сделали обычные в таком случае токсикологические анализы, но пока ничего конкретного. Не иначе какой-нибудь кустарный наркотик. Чего бы он ни наглотался, приплющило его нехило. Вот, полюбуйся.

Стажерка сдернула покрывало, открывая взору грудь пациента, изрезанную странными значками, смахивающими на китайские иероглифы. За прописной буквой Т следовали три горизонтальные черты, потом еще одна.

— Видишь потеки крови вокруг раны? Успели засохнуть. То есть прошло достаточно много времени. Думаешь, он сам себя искромсал?

— Нет, — ответила Пэйдж. — Надрезы на удивление чистые. Кто-то постарался на совесть. Он слишком не в себе, чтобы самому справиться. Как переводится, знаешь?

— Ясуки, техник из радиологического отделения, говорит, что первая часть — это номер 731. Вторая строка на китайском означает «дьявол».

Пэйдж нахмурилась.

— Говоришь, его женщина выбросила? Может быть, какие-нибудь садомазохисты?

— Если так, меня не приглашайте.

Доктор начала физический осмотр. Парень молодой, крепкий. Никаких точек от уколов. Обычно у наркоманов, даже начинающих, имеются отвисшие участки кожи и синяки, а у этого — ничего подобного. Пэйдж неуверенно постучала ногтем по зубам.

Она как будто что-то припоминала, но никак не могла поймать мысль. Скорее всего дело в номере. Она взглянула на Кастер.

— Погугли 731.

— Зачем?

— Сделай, как я говорю.

Пощупала пульс — медленный, стабильный. Зрачки? Как блюдца и совершенно не реагируют на свет. Но откуда знать, что тому причиной — принятый препарат или успокаивающее, которым пациента накачали медбратья. Кастер склонилась над компьютером, перебирая клавиши.

— Вот это да! — вдруг воскликнула она.

— Что там?

— Некий отряд 731 существовал во время Второй мировой войны.

Стажерка умолкла и принялась читать текст на экране.

— Чего замолчала?

— Это была японская база исследования биологического оружия. — Она вернулась к чтению, у нее отвисла челюсть. — Господи! Ты только послушай! Они использовали китайцев, как подопытных кроликов. Американских и русских военнопленных тоже. Их начальника, Сиро Исии, называют японским доктором Менгеле.

Пэйдж застыла на месте.

— Говоришь, использовали людей для испытаний биологического оружия?

Стажерка кивнула:

— Дальше — хуже. Предупреждение во всю страницу: «Фотоматериал на данном веб-ресурсе крайне тяжел для восприятия. Если вы слишком впечатлительны, откажитесь от просмотра».

Кастер нажала клавишу.

— Боже мой!

Пэйдж заглянула через ее плечо. На черно-белом фото японский доктор стоял у стола для аутопсии. На столе — распоротое, вскрытое человеческое тело.

— Подпись прочитала? Они производили вскрытия на живых людях!

— Вскрытие живьем? Странно. Почему я об этом никогда не слышала?

— Откуда мне знать. Эти гады чем только не занимались — сибирской язвой, чумой.

— Опа! Пошевелился! — воскликнула Пэйдж. Пациент освободился от ремня и приподнялся на локте, стараясь повернуться на бок. Доктор и стажерка вдвоем схватили его, и тот лег на живот. Прошло несколько секунд, тело японца снова обмякло.

— Пошли, — распорядилась Пэйдж, забыв про усталость. — Надо сделать полный анализ крови.

Кастер присвистнула:

— Смотри-ка!

На спине пациента в области поясницы виднелась свежая татуировка с номером телефона: 800–232–4636.

Пэйдж учащенно задышала, словно ей не хватало воздуха. Все нервы натянулись, как проволока.

— Что делать будем? — спросила Кастер.

— Набери этот номер.

Кастер сняла трубку телефона и нажала несколько кнопок. Через секунду она опустила трубку. Ее лицо стало серым.

— Чей?

— Санитарно-эпидемиологического надзора.

Пэйдж выпрямилась, как струна.

— Никому не покидать помещение! Сию минуту опечатать все двери!

16

Джейк и Мэгги стояли на заднем крыльце, облокотившись на поручни, и смотрели в темноту. Вернувшись из лощины, мать показала светящиеся грибы Дилану. Тот с серьезным видом осмотрел поросль, пульсирующую красным, зеленым и желтым светом. Он вспомнил, как прадед рассказывал ему два месяца назад, что последняя Нобелевская премия в области химии была присуждена за использование флуоресцирующих белков — их гены можно вставлять в любой организм, и тот начинает светиться. Прадед обещал продемонстрировать открытие Дилану. Вот, наверное, и продемонстрировал.

Мэгги с помощью Дилана уговорила Джейка остаться. Соседки по дому и два их бойфренда — Джозефина, Эрик, Иветт, Синди и Брайан — ужинали за общим столом. Все пили вино, наливая его вместо бокалов в баночки из-под джема. Джейка увлек их разговор — смесь душевной теплоты и юмора, горечи и надежды. Ему нравилось их непоказное, внимательное сочувствие к Мэгги и Дилану. Джейку казалось, что он тоже член семьи, хотя и не связан с ними узами крови. Он знал, что родители Мэгги умерли, а тетка и двоюродные братья приедут только к похоронам.

После ужина Джейк и Мэгги отделились от других, вышли на крыльцо, набросив зимнюю одежду и держа в руках кружки с горячим чаем. Они почти целый час обменивались историями о Лиаме, и с каждой из них чувство утраты становилось все сильнее. Последнюю байку рассказала Мэгги — о том, как Лиам взял ее с собой в поход за грибами в национальный парк Тремана, в нескольких милях на западе от Ривенделла.

— Мне было тогда шесть лет, — вспоминала Мэгги. — Веришь или нет, но я нашла новый вид грибов. Лиам назвал его моим именем.

— Правда?

— Cordyceps margaretae. Он вырабатывает иммунодепрессанты, которые используют при пересадке органов. Я даже получаю небольшие отчисления за авторские права, — со смехом сказала она. — Дед, конечно, все нарочно подстроил, но так и не признался. Только приговаривал, что в жизни не встречал таких везучих девочек.

Открылась дверь, и появился Дилан, а за ним — Черепашка. Оба растворились в темноте двора, их очертания едва угадывались в бледном лунном свете. Дилан остановился под лампочкой над входом в теплицу, сложил ладони горсткой и дунул в них. Потом торжественно вскинул руки и разжал пальцы, словно отпуская выдох на свободу. Через несколько секунд он опустил руки и скрылся в теплице.

От Мэгги не укрылось озадаченное выражение на лице Джейка.

— Это он распространяет дыхание.

— В каком смысле?

— Интересная подробность — вдох и выдох каждого человека содержит в себе вдох и выдох любого другого человека.

— Что-то я не совсем…

— Тебе известно, сколько молекул газа содержится в одном вдохе-выдохе?

— Сейчас подсчитаем. Плотность воздуха в тысячу раз меньше воды, значит…

Мэгги улыбнулась.

— Не торопись, я помогу. Примерно десять в двадцать второй степени, что равняется количеству вдохов-выдохов во всем мире.

— Ясно…

— Следовательно, когда Дилан делает выдох, кто-то другой где-нибудь в мире вдыхает по крайней мере одну молекулу газа из выдоха Дилана.

Джейк взвесил гипотезу в уме.

— Значит, можно сделать и обратный вывод — каждый наш вдох содержит молекулу воздуха, которая уже содержалась во вдохе-выдохе любого обитателя Земли в любое время.

Собеседница кивнула.

— Мне почему-то от этого не по себе.

— Я не удивлена.

— Это ты Дилана научила?

— Лиам.

Над головой пролетела стая диких гусей. На юг потянулись, подумал Джейк, а вслух сказал:

— Твой дед был огромный человечище, один из немногих в мире, с кого я брал пример.

Мэгги повернулась к спутнику:

— Он очень тебя уважал, Джейк. Считал тебя крайне порядочным.