Любовь очень зла - Татьяна Полякова

— Кто вы? — спросила я, стараясь говорить спокойно.

— Я… в общем, я знакомый Владимира Павловича.

— Какого Владимира Павловича? — позволила я себе удивление, мужчина не сдержался и рявкнул:

— Да не валяйте вы дурака. Он меня нанял следить за вами.

— Вот оно что. Поздравляю, вы имеете дело с очень достойным человеком.

— Бросьте ваши шуточки, я знаю, что его укокошили. Не в моих привычках лезть в чужие дела, но… Короче, у меня есть кое-какие фотографии, я собирался продать их Владимиру Павловичу, но они ему теперь не нужны, а фотографии интересные. Если они окажутся в милиции… думаю, вряд ли вы этого захотите. Мне нужны деньги, я продам вам эти фотографии вместе с негативами. Стоить будет десять штук.

— Вы с ума сошли, — усмехнулась я.

— Ничего подобного. Я им цену знаю. Фотографии интересные, сами убедитесь. Я знаю, на что вы способны, и на всякий случай подстраховался, так что башку мне проломить не спешите, ничего вы от этого не выгадаете. — Он вдруг совершенно отчетливо простонал, словно от острой боли, и заговорил торопливо:

— Короче, через час жду вас в своей студии. Конюшенная, три, квартира 2а. Все поняли? И чтоб деньги привезли сразу, не то… — Он бросил трубку, а я еще некоторое время бессмысленно таращилась в окно.

Ну вот, первая ласточка, то есть первый шантажист. Я криво усмехнулась, барабаня пальцами по оконному стеклу. Что там могут быть за фотографии? В любом случае, стоит взглянуть. А если это блеф чистой воды? Одно смущало: страх, звучавший в его голосе. Парень смертельно боится. Не меня же, в конце концов, хоть и намекнул весьма прозрачно, что я на многое способна. Тогда кого? Убийцу, разумеется. Возможно удасться что-нибудь из него вытянуть, с другой стороны, соглашаясь платить, я подписываю себе приговор. Шантажисты весьма прилипчивые твари, заплатив один раз, от них уже не отделаешься. Знать бы, что этот тип успел накопать…

В любом случае, ехать одна среди ночи в какую-то студию я не собиралась. А что, если позвонить в милицию? Между прочим, самый разумный выход. Они возьмутся за этого типа и… Что? На фотографии необходимо взглянуть, иначе звонок в милицию может обернуться для меня серьезными неприятностями… Как будто появление шантажиста не есть серьезная неприятность.

Так ничего и не решив, я позвонила Сергею. Должно быть он успел привыкнуть к ночным звонкам, потому что не спросил испуганно «Что случилось?», а заявил:

— Я люблю тебя, дорогая. — Как будто именно за тем, чтобы это услышать, я и звонила.

— Я тебя тоже, — ответила я. — Кажется, у нас очередная проблема.

— Что еще? — Он вполне отчетливо зевнул и это разозлило меня.

— Шантажист. — Я рассказала об убийстве Владимира Павловича и телефонном звонке, Сергей выслушал меня, а потом некоторое время молчал.

— Как думаешь, — спросил, когда я уже собиралась напомнить о своем существовании громким покашливанием, — это серьезно?

— То, что он говорил?

— Нет, то, что у него может быть.

— Понятия не имею. Если он стал следить за нами уже после… в общем, ничего существенного. Допустим, на фото мы с тобой выглядим влюбленной парой… — Я запнулась, вспомнив про отпечаток пальца, до сих пор не идентифицированный, который обнаружили на багажнике «БМВ». Что, если он действительно принадлежит Сергею? Нет, милиции о существовании у меня любовника лучше не знать, от этого до прямого обвинения один шаг. Должно быть Сергей рассуждал так же.

— Придется ехать, — твердо сказал он, напрочь отметая все мои сомнения. — Я хочу взглянуть, что он там смог накопать. Какой ты сказала адрес?

— Я поеду с тобой.

— Вовсе необязательно. Поговорю с ним по-мужски.

— Не уверена, что он захочет разговаривать с тобой, вряд ли он вообще откроет дверь, увидев тебя…

— Одна ты не поедешь. Это исключено. Поедем вместе, а там по обстоятельствам.

— У меня нет десяти тысяч наличными, — сказала я.

— У меня есть. Придется показать деньги этому ублюдку, иначе он не разговорится. Конюшенная это рядом с цирком? Жду тебя там через полчаса. Сможешь добраться?

— Конечно. — Я повесила трубку и начала торопливо одеваться.

Через полчаса я была возле здания цирка, свет фар выхватил из темноты фигуру Сергея, зябко ежась, он ждал меня, укрывшись под козырьком подъезда. Я остановила машину, он сел рядом, взглянул на меня и вдруг сказал:

— Ты такая бледненькая… я бы своими руками передушил всех этих подонков, лишь бы ты вновь стала улыбаться. — Я поцеловала его и улыбнулась, надеюсь, вышло не совсем паршиво…

— Едем? — вздохнула я. Сергей кивнул.

Конюшенная начиналась от площади, где находилось здание цирка, дом три был всего в нескольких метрах.

— Ты на машине? — спросила я, оглядываясь.

— Нет, здесь до моего дома пять минут, какой смысл брать машину. — Я согласно кивнула, тормозя возле дома с цифрой три на фасаде, и взглянула на Сергея.

— Может тебе лучше остаться здесь?

— Идем. — Он вышел и помог выйти мне.

На мгновение замешкавшись, мы направились во двор, парадное выглядело так, что становилось ясно: им много лет не пользовались и дверь, скорее всего, заколочена.

Двор тонул в темноте, ни фонарей, ни светящихся окон, что-то мелькнуло на секунду возле соседнего окна, я вскрикнула, прежде чем успела сообразить: это кошка. Дверь подъезда была распахнута настежь, но подъезд не освещен, только где-то выше на площадке горел свет, не позволяя свернуть шею при первом же шаге.

Дом был старый, построенный до революции, квартиры располагались сразу за подъездной дверью, одна справа, другая слева, лестница на второй этаж и еще одна в подвал. Я попыталась разглядеть номер на ближайшей ко мне двери, но Сергей взял меня за руку и шагнул к ступеням вниз.

— 2а — это скорее всего в подвале, — пояснил он.

Мы шли наощупь, вдруг вспыхнул свет, я испуганно замерла, а Сергей сжал мои пальцы.

— Я нашел выключатель, — сказал он, точно оправдываясь.

Лампочка была слишком яркой для этого подвала. Две грязные стены, еще при царе Горохе покрашенные зеленой краской, за спиной ступени, слева железная дверь с «глазком», под дверным звонком мелом было написано «2а».

— Это здесь, — кивнул Сергей и позвонил.

Громкий звонок произвел неожиданный эффект, я принялась дрожать мелкой дрожью, нервы так взвинчены, что малейший звук способен привести меня в ужас, ко всему этому примешивалось нечто подозрительно похожее на предчувствие.

На наш звонок никто не ответил, я взглянула на часы, пришли мы минута в минуту, так какого дьявола… Сергей с очень хмурым видом потянул дверь на себя и она открылась, я увидела темную прихожую и человека в самой ее глубине, вскрикнула и только после этого поняла, что впереди зеркало и в нем я вижу отражение Сергея, в нерешительности стоявшего на пороге.

Он сделал шаг, а я схватила его за руку. Мы переглянулись, боясь произнести хоть слово, и тем самым нарушить зловещую тишину. Сергей покачал головой и сделал шаг. Пошарил рукой по стене и включил свет. Прихожая выглядела совершенно обыкновенно, никакого намека на чудовищ, которые прячутся по углам. Вид прихожей почему-то подействовал успокаивающе, я перевела дух и тоже сделала несколько шагов, а Сергей громко позвал:

— Эй, есть кто дома? — Никто не ответил, и это опять испугало.

— Идем отсюда, — шепнула я. — Пожалуйста…

Но Сергей стремительно шагнул вперед, достиг ближайшей двери и распахнул ее. Кажется, это была ванная, приспособленная под фотомастерскую. В свете красной лампочки, горевшей у противоположной стены, я увидела пленки, свисающие с обычной бельевой веревки, некоторые были скреплены бельевыми прищепками, здесь же сушилось несколько фотографий. На одной из них, повернутой как раз ко мне, я узнала себя и вновь слабо вскрикнула, хотя и пришла сюда за тем, чтобы взглянуть на фотографии, однако сейчас мне было так страшно, что я, опершись на стену, стояла некоторое время с закрытыми глазами, пытаясь справиться с дурнотой.

— Закрой дверь, — сказал Сережа.

— Что? — не поняла я.

— Закрой входную дверь, — хмуро повторил он, разгребая ворох пленок на лежащей поперек ванной доске.

Я вернулась к входной двери и закрыла ее, отсутствие хозяина пугало, мне хотелось бежать из этого подвала без оглядки, потому что я уже поняла, здесь нас никто не ждал. Очередная ловушка. Но фотография на бельевой веревке не позволяла этого сделать, а вдруг пленки, о которых говорил звонивший, все-таки здесь.

Забыв об осторожности, Сергей торопливо просматривал пленки и отшвыривал их в сторону с каким-то остервенением. Я хотела помочь ему и вдруг подумала, что ничего мы найти не сможем, кроме одной единственной фотографии, которую так демонстративно повесили напротив двери.

Конечно, это ловушка. И я ничуть не удивлюсь, если сию минуту появится милиция и нас спросят, какого черта мы здесь делаем?