Анахрон (полное издание) - Виктор Беньковский

Сигизмунда девка не замечала. Бормотала что–то беспрерывно, головой мотала.

Сигизмунд кобеля согнал. Подушку девке попробовал поправить. Надо же за больной ухаживать.

Она вдруг в его руку вцепилась. Пальцы оказались очень сильные и горячие, как печка. Проговорила что–то убежденно. И вроде как «Вавилой» его назвала.

Пить ей дать, что ли? Что там старозаветная докторша советовала? Больше пить кислого. Витамин С, то, се… Чая холодного с лимоном.

Пошел на кухню, сделал чая холодного с лимоном. Много заготовил.

Дал девке. Она полкружки выхлебала, больше пить не смогла — устала. Кобель под шумок опять на тахту забрался.

Дело–то оборачивается хреново. Эдак и загнуться юродивая может. Это очень даже нежелательно. Это по ста сорока девяти причинам нежелательно. И наипервейшая — что он, Сигизмунд, с трупом–то делать будет? Что он ментам–то скажет?

Мол, нашел ее у себя в гараже, мол, сперва вам, ментам, сдать хотел, но после обнаружил на ней полкило золота и у себя поселил. Мол, нигде она не прописана, пашпорта не имеет, по–нашему не говорит. Из всего ее лопотания только одно и понял — что–то такое с ней на Охте стряслось. И ВСи!

Посадят вас, Сигизмунд Борисович. Даже посодют. И правильно сделают. Вы бы на месте следаков да судей поступили бы точно так же. Потому как самое дорогое на свете — это глупость. А еще — наказаний без вины не бывает.

Тут из полумрака вновь выползла ухмыляющаяся рожа охтинского изверга. Сигизмунд аж застонал. Рожа, помаячив, нехотя растаяла.

Девка снова позвала: «Вавила!»

— Здеся я, — мрачно отозвался Сигизмунд. И дал ей еще холодного чаю. С лимоном.

…Да нет, не то даже проблемно, куда труп девать. В конце концов, отвезет на машине за город и закопает. Если ее никто искать не будет, то и не найдут.

Господи, что за грязный мудак! Не в том же дело, что труп девать некуда…

Сигизмунд поглядел на девку — как она? Вроде, жива. Только тише бубнить стала. Совсем ей худо. Даже Вавилу звать забыла. Кто он ей, этот Вавила? Набить бы ему морду. Отпустил гулять одну — и вот…

Да и вы, Сигизмунд Борисович, хороши. Нашли свет в окошке — юродивая. Дура Вавиловна. Мерси.

Сигизмунд встал и пошел в свою комнату. Не зажигая света, набрал номер Людмилы Сергеевны — посоветоваться. Людмила Сергеевна хорошо такие вещи знает.

Но ее не было дома.

Сигизмунд положил трубку. Посидел немного в темноте, бессмысленно глядя в стену. На стене расползалось желтое пятно от фонаря, светившего на улице.

Кому еще позвонить? Матери? Исключено. Наталье? Лучше не звонить. Он, правда, не прослушивал автоответчик, но догадывается.

Аське? Та, если не в загуле, охотно поможет, прибежит хоть в два часа ночи

— отзывчивая. Но объяснять ей долго придется. Аська любопытная.

Снял трубку, повертел в руках. Да нет, профессионалам звонить надо. Если не бабам, то профессионалам. Кто у нас отношение к медицине имеет? Боец Федор с его общевойсковой таблеткой: это от головы, а это от живота. Отпадает. У девки хворь серьезная, НАТОвскими средствами не осилишь.

В комнату, стуча когтями, вошел пес. Сел, начал беспечно чесаться.

Мурру надо звонить. Мурр на «скорой» когда–то работал. Может, не позабыл еще, как ближних целить.

Кроме того, Мурр живет неподалеку. Может прийти. В конце концов, Сигизмунд не совсем для него левый. В чем–то даже меценат. Жаль, не во всем.

Набрал номер. Долго никто не подходил. Звонок терпеливо буравил бесконечный коридор гигантской коммуналки. Наконец недовольный женский голос осведомился:

— Кого надо?

— Олега Викторовича, — мрачно сказал Сигизмунд. Он был уверен, что Мурра не окажется дома.

Там безмолвно брякнули трубку возле телефона и ушаркали. Прошло еще долгое время. Сигизмунд терпеливо ждал. В трубку проникали звуки активной жизнедеятельности. Кто–то ходил, кто–то говорил, вроде, грохнули кастрюлей. Потом кто–то поднял трубку и спросил: «Кого надо?»

Сигизмунд терпеливо повторил, что надо Олега Викторовича. Трубку снова грохнули и огласили коридор неприятным кошачьим воплем:

— Мурр, твою мать, плетешься, как..!

Дома, подумал Сигизмунд.

Чуть задыхающийся, вибрирующий, интимный голос Мурра проговорил:

— Я слушаю.

— Это Сигизмунд. Тут такое дело… У меня человек умирает.

Сигизмунд брякнул это, и тут ему стало по–настоящему жутко. Ведь и вправду

— умирает.

А умрет девка — и вместе с ней умрет тайна. Чудо. А чудо дается один раз в жизни. Больше чудес не будет.

— От чего умирает? — осведомился Мурр.

— Вроде, грипп.

— Температура какая? — спросил Мурр деловито.

— Градусника нет. Большая.

— Сейчас приду, — кратко сказал Мурр и положил трубку.

Сигизмунду сразу стало легче. Зажег в комнате свет. Покурил. Выпил холодного чаю с лимоном. И тут в дверь позвонил Мурр.

Был собран. Встревожен. И — это Сигизмунд оценил — исключительно умело прятал любопытство.

В одних носках прошел в ванную и тщательно вымыл руки. Это произвело впечатление. В последний раз доктор, пришедший по вызову, мыл руки в отроческие годы Сигизмунда. Потом доктора мыть руки перестали.

Мурр был серьезен и старозаветен. Да, это произвело впечатление. Сильное.

Сигизмунд после этого сразу уверовал в то, что Мурр девку спасет.

Вытерев руки, Мурр безмолвно и вопросительно уставился на Сигизмунда.

— Только вот что… — сказал Сигизмунд. — Она по–русски не говорит.

— Неважно, — мягко сказал Мурр.

Они зашли в «девкину» комнату. В углу тускло горела маленькая настольная лампа, поставленная на пол.

Сигизмунд поймал себя на том, что немного трусит — как его юродивая Мурру понравится. Но Мурр и здесь умело скрыл свои чувства. Вынул из кармана градусник, встряхнул. Поднес к лампе, проверил. Еще раз встряхнул.

Сунул девке под мышку. Прижал ее руку.

Девка метнулась, потребовала Вавилу.

— Здесь Вавила, — сказал Мурр низким, вибрирующим голосом. Девка удивительным образом успокоилась.

Они посидели некоторое время в неподвижности. Потом Мурр вынул градусник и посмотрел его под лампой. Тридцать девять. С лишним.

Мурр поднял на Сигизмунда глаза и спросил:

— Водка есть?

Водки не было.

— А уксус?

Уксуса не было тоже.

За всем этим Сигизмунд был отправлен в ближайший супермаркет. Доставил.

Когда вернулся, Мурр доложил, что девке стало еще хуже. Мурр заметно беспокоился. Глаза косить стали, расползлись в разные стороны из–под очков.

— «Скорую» вызывай, — велел Мурр. — Быстро. Гаснет, как свеча.

И снова у Сигизмунда сердце бухнуло в пятки.

Пошел к телефону. Мурр, бесшумно ступая в носках, двинулся следом. По дороге учил:

— Скажи им, что тридцать лет. Без сознания. Тогда приедут быстро.

Сигизмунд соврал, как советовали.

Положил трубку.

Мурр сказал:

— Когда приедут, я сам с ними поговорю. Я на «скорой» работал. У тебя деньги есть?

Сигизмунд полез в ящик стола. вытащил несколько десятитысячных.

— Стоху бы надо приготовить, — сказал Мурр. — На всякий случай.

— Да, Мурр, — сказал Сигизмунд. — Тут такое дело… Девка эта без документов. Потеряла.

Мурр покосил на Сигизмунда глазом и деликатно осведомился:

— Системная?

Тоже заметил.

— Вроде, да.

— Понятно, — сказал Мурр.

«Скорая» явилась через полчаса. Медикус снял вязаную шапочку, обнаружив коротко стриженые волосы морковного цвета. Поздоровался. Явил прямоугольную улыбку вермахтовского ефрейтора. Ресницы рыжие, брови рыжие. Вообще весь рыжий. Истинный ариец.

За арийцем втиснулась тихая дева. Явно была у ефрейтора на подхвате.

Оттеснив Сигизмунда, вперед хозяйски вышел Мурр. Резко дал понять медикусу, что и сам он, Мурр, крутой профессионал. Спас немало жизней. Когда–то.

Сигизмунд сразу почувствовал себя лишним.

Вермахтовский ефрейтор отнесся к Мурру настороженно. Углядел в его выступлениях подрыв авторитета. Дал Мурру понять, что он, Мурр, устарел.

Деваха–фельдшер сонно смотрела на двух распетушившихся эскулапов. Ждала, пока можно будет приступать к делу.

Тихо спросила Сигизмунда:

— Где больной?

— Больная, — поправил Сигизмунд.

Она глянула на листочек, прикрепленный к синей потрепанной папке с бумагами.

— Записано «м» — «мужчина».

— Понимаете… Тут такое дело… — завел Сигизмунд.

Рыжий мгновенно повернулся к Сигизмунду. Въехал с полуоборота.

— Пойдемте.

Они зашли в комнату, где угасала девка. Рыжий махнул, чтобы зажгли свет. Согнал кобеля. Кобель учуял в рыжем что–то, принялся виться. Сигизмунд запер его на кухне.

Рыжий осмотрел девку. Мурр предъявил градусник с несбитой температурой. Дескать, вот. Рыжий мельком глянул на градусник, перевел взгляд на Сигизмунда.